Вдалеке послышался странный шум, похожий на грохот мельничного жернова. Шум был далеко, но Керамир решил не искушать судьбу и на всякий случай спрятался в канаве за черной телегой. И вовремя. Шум стремительно приближался, и вот уже чудовищных размеров прямоугольная повозка, похожая на положенный на бок сарай на колесах, обдав Керамира ядовитым серным дымом, пронеслась мимо с такой скоростью, что у Керамира захватило дух. Шесть пар огромных колес вращались столь быстро, что, по представлениям Керамира, через тридцать шагов повозка должна была бы либо развалиться, либо сгореть. Однако повозка не только не сгорела и не развалилась, но и довольно быстро скрылась за горизонтом, оставив после себя ощутимый запах ада.

Керамиру стало все ясно. Перед ним, несомненно, проехал сам дьявол на своей колеснице на очередной шабаш. Не помня себя от ужаса, Керамир ринулся к спасительному лесу (водителю идущей следом за трейлером машины показалось, что в лес шмыгнул какой-то странный фиолетовый зверь) и попытался зарыться под кустом лещины.

Так он провел несколько часов, дрожа всем телом и прислушиваясь. Со стороны дороги то и дело доносился шум разной громкости и высоты. Наконец Керамир сумел скопить достаточно смелости, чтобы осторожно выползти из леса и приблизиться шагов на тридцать к дороге. Повозок не было. Керамир решил, что все духи ада уже проехали, несколько успокоился, и даже рискнул осторожно выйти на дорогу.

Опустившись на четвереньки он с удивлением исследовал странное покрытие. При ближайшем рассмотрении оказалось, что дорога покрыта множеством мелких камешков, намертво впрессованных в отвердевшую смолу. Керамир попытался отколупнуть один камешек, но только обломал ногти.

Тут послышался шум приближающейся повозки. Керамир резво, насколько позволял застарелый радикулит, вскочил, и, подхватив полы балахона, поковылял прочь к уже хорошо обжитым кустам. Все же он передвигался недостаточно быстро, потому что небольшая серебристая повозка, похожая на ту, что стояла на обочине, пронеслась совсем близко. Черт, сидящий в повозке, даже высунулся в окно и что-то крикнул Керамиру, но Керамир не расслышал, что именно.

Отдышавшись в канаве, Керамир предпринял еще одну попытку, впрочем, также неудачную. На этот раз ему помешала крохотная зеленая повозка, в которой к огромному удивлению Керамира восседал не черт, а чертовка в огненно-красной накидке и такой же шляпке. Чертовка дважды оглушительно протрубила в рог и помахала Керамиру рукой с длинными красными когтями. Керамир так загляделся на чертовку, что едва не угодил под другую повозку. Большая, крытая синими драконьими шкурами кибитка пронеслась так близко, а черт, сидящий в ней, протрубил в рог так громко, что Керамиру пришлось долго отсиживаться в канаве, пытаясь унять сердцебиение и успокоить дрожь в коленях.

Спустя еще три часа Керамир, научившись ловко уворачиваться от бешено проносящихся повозок, решил перебраться на другую сторону дороги.

Он осторожно выбрался на дорогу и поковылял по каменной корке, стараясь переставлять ноги как можно быстрее. Но несвойственная его возрасту и характеру торопливость подвела его — не успел он сделать и десяти шагов, как с левой ноги слетела туфля. Керамир замешкался.

И сразу же из-за поворота выскочила огромная как дом повозка и устремилась на него.

Керамир заметался. Бежать было поздно.

Керамир воздел руки и стал говорить останавливающее заклятие. Но от испуга слова повыскакивали из головы и никак не хотели нанизываться друг на друга. Страшная повозка стремительно приближалась. Керамир понял, что пробил его смертный час и мысленно попрощался с жизнью. И тут откуда-то из глубин памяти выскочило спасительное заклятие.

— Йотс! Яатсичен тьяотс! — завопил Керамир изо все мочи, лихорадочно делая магические пассы.

И заклинание подействовало. Повозка не доехала до него двух шагов и с визгом остановилась. Демон, сидящий внутри, умолк. В передней часть повозки открылась дверь и из нее выскочил человек в странном наряде. Говорил он на малопонятном наречии, похожем на гортанный язык жителей Желтой долины, но в гораздо более быстром темпе. Не все слова были понятны Керамиру, но он все же понял, что человек выражает недовольство тем, что кто-то осмелился остановить повозку. Керамир рассудил, что если уж он попал в ад, то следует быть в ладу с чертями.

— Почтеннейший и глубокоуважаемый повелитель духов, — обратился он к собеседнику с наивозможной учтивостью. — Я прошу тебя простить мою дерзость и показать мне дорогу в славный город Калич. Я очень спешу в Магическую Академию, но, похоже, заблудился. Вот, — порывшись в карманах мантии, Керамир нащупал пригоршню монет, на ощупь отобрал самую мелкую и извлек ее. «Если ему покажется мало, добавлю еще одну, — подумал он, — но больше, чем за три сантима меня в эту чертову повозку не заманишь». К удовлетворению Керамира, возница схватил монетку, и, все еще продолжая ворчать, кивнул ему, показав головой на дверь.

— Еще один сумасшедший из санатория сбежал, — сказал возница напарнику, пробираясь на свое место и показывая на Керамира. — Они тут постоянно шастают. Рядом санаторий для нервнобольных, так почти каждый день их подбираю. До города доедут, погуляют до вечера — и назад. А этот, видно, совсем чокнутый — видишь, как одет, хоть сейчас на карнавал.

— А чего это он тебе сунул?

— Да мелочь какая-то: не то рубль, не то два. Да хрен с ним, довезу и так. Места есть. Эй, чокнутый, заходи!

Керамир просунул голову в дверь. Чрево повозки было уставлено высокими стульями, на которых восседали странно одетые люди, вероятно, слуги демона, живущего внутри повозки.

Возница уселся на свой трон, демон повозки недовольно заворчал, взрыкнул, но все же повлек повозку. Дверь захлопнулась.

Дьявольская повозка поволокла открывшего от ужаса рот Керамира прямо в ад.

После двух часов блужданий по чаще сопровождаемый жалобно скулящим оракулом Вован выбрался, наконец, из леса.

От голода, усталости и причитаний оракула Вован пребывал в самом скверном расположении духа, поэтому его вступление в город мирным не получилось. Стражник, пытавшийся взять с Вована установленную плату за вход, так и не успел понять, отчего у него внезапно потемнело в глазах, а мир перевернулся вверх ногами и куда-то исчез.

Вован деловито обшарил карманы стражника. День только начинался, поэтому достоянием его стали лишь несколько медных монет.

Еще более раздраженный, Вован проследовал по брусчатке, намереваясь отыскать какой-нибудь приличный ресторан, кафе или, на крайний случай, бар бистро.

Пройдя два небольших квартала, он очутился на узкой улочке, с обеих сторон зажатой двухэтажными каменными домами. Вован стал спускаться по улице вниз, к видневшейся в конце площади.

Тут окно наверху неожиданно открылось и Вована окатило грязным потоком. Не успел Вован сообразить, что произошло, как окно напротив распахнулось, и прямо на голову Вовану посыпались объедки. Возмущенный Вован поднял голову, и тут же ему в лицо опорожнили ночной горшок.

Следующие четверть часа Вован провел, круша дубовые двери и ставни первых этажей и сопровождая свои действия оглушительным матом. Вначале жители почли за благо не вмешиваться, предоставив ему полную свободу действий и выражений, но затем ворота домов разом распахнулись, и на улицу выбежали два десятка разъяренных горожан, вооруженных дрекольем.

Драка была недолгой. Горожане со всех сторон набросились на Вована и принялись тузить его так энергично, что только пух полетел. Спустя полторы минуты Вован уже лежал на брусчатке, не подавая признаков жизни.

Убедившись, что враг повержен, горожане отправились во «Взбесившийся еж» праздновать победу, а из подворотни, скуля, показался оракул. В самом начале драки он предусмотрительно укрылся в щели, и, страдая, наблюдал, как толпа неотесанных мужланов ниспровергает Золотого Рыцаря.