- Когда последний раз ты совершал переход трезвым? - спросил Дракон. Его и Майкла запах не смущал, как и стремительно лысеющий от дождя Странник минутой раньше.
- А когда я вообще был трезв?! - Старый немного потрясся, смеясь. - Даже не держась на ногах, я никогда не гробил своих Хвостов!
- Когда будет транспорт в город? - сменил тему Дракон. Он, имея привычку к 'переводчику', пользовался моим даром даже без моего участия. Мне требовалось только слушать его внимательно и не отвлекаться.
Нет, я не говорила за него, а он не говорил моим голосом. Он брал мою способность говорить, точно так же, как делился со мной своей способностью переходить мирами. Это сложно объяснить, слабый Странник не сможет взять с собой Хвоста, а человек, не слышащий немых, не сможет дать силу зазвучать голосу, существующему только в мыслях.
- Вторую неделю ждем, - ответил старик. - Привоза не было с месяц - дожираем последние крошки.
Он поник, и его мутные от старости и алкоголя глаза стали неспешно разглядывать меня. Это не раздражало, с таким же равнодушием Старый мог разглядывать пейзаж и за окном, если бы в бараке были окна.
- Сам давно тут? - голос Дракона выходил безликим, если так можно сказать про голос. Но не для меня, я 'слышала' его истинную природу - глубокую и чистую, чувствовала какую-то озабоченность в нем, спешку.
- С месяц. Мир ведь умирает, да? - Старый заговорил еще тише. - Как долго он будет исчезать? Ты один видел, как умирает мир.
- Разве мир может умереть? - я не удержалась, спросила, хотя в беседу Дракона и Старого не вмешивался даже Майкл.
- Да, девочка. И поверь, выпить от этого хочется втрое больше, - Старик сгорбился, будто что-то незримое давило на него, будто это что-то могло услышать наш разговор и ускорить свой ход. - Дракон объяснит. Таки полвека провожал умирающий мир. Локарис, закажи бутылку, и я расскажу, как уважаю тебя - ты единственный, кто пытается понять эти, так их...
Старик замолчал, словно забыл, о чем говорил.
- Майкл, - сказал Дракон, и помощник, кивнув, ушел к стойке.
- ... миры, - закончил Старый. Локарис (вот и имя великого и ужасного) без желания ответил:
- Не самые приятные воспоминания. Мир исчезал быстро, я провел там всего шестьдесят лет. Когда начинается разрушение, первыми сдаются люди: ведь окружающее кажется картонным, пропадают запахи, вкус, глохнут звуки. Живые ушли в первые десять лет. За остальные пятьдесят исчезал сам мир.
- И пятьдесят лет вы были один?! - я уставилась на Дракона. Человечество вымерло, а он еще полвека наблюдал в полном одиночестве, как рушится все сущее! Уж не знаю, достойно это уважения или скорее стоит усомниться в нормальности Дракона. Хотя о чем я - он же глава CBS. Странному месту странные люди.
- Вот за это я Дракона и уважаю! - Старый выхватил у подошедшего Майкла бутылку и сделал несколько глотков из горла. - Брешут, что ты говоришь, что и Зеркала есть, и что нет Хаоса!
- Никогда не позволяю себе что-то утверждать о Хаосе, - Локарис пожал плечами.
- На Путях говорят, что я не чувствую оттока и могу уничтожать и создавать миры. Этакий народный фольклор. Так что с транспортом, когда ожидается?
- Брешут, что завтра. Вам повезло, - Старый расплылся в улыбке, в раздвинувшихся тонких губах мелькнуло только два целых зуба. - Ох, неспроста все эти небылицы!
- Не засиживайся в исчезающем мире, Старый, - Локарис вложил в костлявую, прозрачную от дряхлости ладонь несколько монет и встал.- Умирающий мир привязывает и тащит за собой в Хаос, или что там должно быть...
Ночью пришел транспорт. А может, и под утро. Просто сизая пелена неба стала плотнее и ниже, немного стемнело. Думаю, это и была ночь.
Транспортом оказался широкий низкий автобус, который словно только что подогнали со свалки металлолома. Скрипучий скелет покачивался из стороны в сторону, стоило кому-то из пассажиров двинуться или повернуться. Измученные долгим ожиданием странники набились так, что некоторые рисковали вывалиться из больших незастекленных окон.
Ржавый монстр, кряхтя и скрипя старыми механизмами, медленно полз через пустыню. Локарис стоял у стенки, Майкл полусидел на раме, а я стояла между ними. Решили сидеть и стоять по очереди - дорога предстояла долгая.
Знали ли странники, кроме Старого, что среди них едет Дракон? Может, и знали, но никто не подавал вида. Может, на Путях тоже не многие представляли себе, как выглядит живая легенда миров?
Старый всю поездку напевал похабные песенки и под конец здорово надоел попутчикам. Но никто не решался выразить недовольство старику. Странники, обычно бесцеремонные, его уважали, но несвязное пение действовало на нервы сильнее, чем нервное покашливание старого мотора и скрип механизмов.
Старый выдавал все новые и новые стишки и песенки. Куплет про какую-то лысую девицу начинался с восхваления ее прелестей, а заканчивался стишками про похождения молодого солдата, сдобренными цветастыми ругательствами. Ни начало, ни конец совершенно не вязались между собой.
- По деревне ходют утки, серенькие, крякают... как я милую... люблю - лишь серёжки звякают!
Не слушать эти глупости было невозможно. Мы ехали долго, а вокруг была только бескрайняя пустыня в мутном мареве дождя. Странники молчали, так что кроме песенок оставался лишь скрип автобуса, предсмертное кряхтение мотора и иногда уставшие вздохи пассажиров.
- Вот это славно! - кто-то неожиданно похвалил стишок Старого, похлопал его плечу и угостил выпивкой. Старик радостно приложился к фляге, подарив всем пару минут относительной тишины.
- Нет смысла на войне сдыхать, когда такие тут дела... - запел он снова, но не закончил.
Кто-то заржал в голос, достал свою фляжку, отвернул пробку и вручил Старому. Он четырежды осушил чьи-то сокровенные запасы горячительного, язык его стал совсем путаться, а голос притих. Никто даже не обратил внимания на очередной куплетик, прежде чем Старый захрапел, изредка что-то бурча в пьяном сне.
- Жил да был один дракон,
Всем поставил свой закон:
Кто был смелым - запугал,
Кто богат был - обобрал...
К вечеру следующего дня на горизонте возник город, начинаясь с кособоких лачуг, покрытых ржавыми листами железа. Домики словно пытались забиться, спрятаться от дождя под большим навесом на широких столбах, который накрывал улицы и дома побольше. Будто кто-то решил построить городок под сводами вокзальных платформ.
Узкие улочки скупо освещались фонарями и лампочками, которые проливали густой мигающий желтый свет. Предположение, что транспорт пригнали со свалки металлолома, уже не казалось метафорой: город соответствовал этому определению.
Гостиница тоже имела свой прототип - думаю, заброшенная тюрьма вполне подходит. Маленькие комнатки, темные и пыльные. Вместо кроватей к стенам приделаны нары. Все, как и везде - проржавевшее, искореженное. Но я все равно с блаженством вытянулась на жесткой полке:
- Моя спина, меня словно избили!
Дракон ложиться не стал: перебрал рюкзак, выкурил сигарету и спустился в трактир на первом этаже. Майкл, не разуваясь, улегся на противоположную полку, заложил руки под голову. Несколько минут жужжала старой лампочкой тишина, пока не стала совсем гнетущей.
- Никто меня не предупреждал, что будут стрелять в людей! - сказала я. Села, всматриваясь в темную фигуру помощника. - Слышите? О таком мне никто не говорил!
В пути иногда удавалось задремать, когда кто-то из Странников уступал место на полу, и тогда мне снились мертвецы. В первом сне пришел один - покрытый волдырями и ожогами, с половиной головы. Во втором сне другой - с него пластами сходила кожа, а разбитый лоб венчала кровавая корона из осколков черепа, на левой руке оголились кости. В третьем пришли оба - все покрытые пористой ржавчиной с ужасными наростами. Это меня совсем доконало. Больше я не спала.
- Хочешь научиться стрелять сама? - спросил Майкл.