Впрочем, все эти высоконравственные мысли навеяны павшим тоталитарным режимом, когда еще не было настоящей демократии, а свободы и права человека существовали только на бумаге. Сейчас — совершенно другие взгляды на жизнь — максимально раскованные, приближенные к рыночной действительности и… к животному миру.

Здравые или глупые размышления инженера соседствовали с другими, опасными для его будущего. Ведь столь резкое духовное сближение между хозяйкой и рабом вполне может перерасти в сближение физическое. С предсказуемыми и непредсказуемыми последствиями. Брошенная, будто невзначай, фразочка о «суперсексуальном» любовнике, которым стал нанятый мужем частный сыщик, вполне может быть своеобразной разведкой боем. Как отреагирует на закинутые «червячки» лысый мужичок, какие мысли зародятся в глупой его башке?

Нет, Машкин не против дальнейшего «сближения», мало того, он не раз окидывал горячим взглядом женские прелести соседки. Страшило возмездие со стороны обманутого ревнивого мужа. А уж средств покарать «соперника» у того предостаточно. Начиная с чисто экономических рычагов и кончая рычагами «силовыми». У банкира наверняка имеются тесные связи с мафией и с обслуживающими ее киллерами.

Стоит ли рисковать? Слишком велика опасность получить выстрел в упор или «случайно» свалиться с моста в реку. Самое меньшее, что ему угрожает — снова превратиться в безработного.

И еще одно останавливало его. В бесстыдных признаниях женщины, в ее напускной грубости прослушивался надрыв. Видимо, нелегко дается ей совместная жизнь со стариком, зацикленным на банковском бизнесе. Нередко Машкин замечал в ее взгляде спрятанную грустинку. И она, эта грустинка, перечеркивала самые откровенные признания, самые грубые выражения.

Как же заниматься плотской любовью с женщиной, судьба которой вызывает чувство жалости? Одно исключает другое: либо секс, либо жалость.

И Машкин подавил в себе саму мысль о возможной близости с красоткой «без комплексов»…

В конце концов, мучения с выбором проекта дома завершились удачей. Малоизвестный архитектор за солидное вознаграждение разработал проект, удовлетворивший непомерные требования заказчицы, опирающиеся на инженерные познания помогающего ей инженера.

— Все, Феденька, мы свое отработали. Бугай будет доволен, — помолчала и вдруг тихо проговорила. — Знаешь, иногда мне жалко мужа. Какой-то он… пришибленный жизнью, что ли. Ни литературы, ни телевизора, ни театров, ни концертов. Сидит за своими бумагами и калькуляторами. Даже любовью толком не занимается — всегда с оглядкой и спешкой…

Помолчала и — снова ожесточилась.

— А вообще — бугай… Нет, не бугай — вонючий козел, импотент, гладиатор. Только и знает — поглаживать! Будто с ним в постели — не живая женшина — вексель!

Странная все же она, хозяйка! То — вызывающе дерзкая, на грани самого черного мата, то — озлобленная до ненависти, то — жалкая… Вот и сейчас пожалела супруга и тут же окатила помоями. А вчера одаривала такими мутными словообразованиями — у Машкина кружилась голова…

На следующий день аккуратно переплетенный проект был торжественно положен на рабочий стол банкира. Для одобрения и утверждения. Равнодушно перелистав плотные листы с фасадами, планами, расчетами и деталями конструкций, Басов откровенно зевнул.

— Молодцы, поработали знатно… Честно говоря, не разбираюсь в чертежах, предпочитаю осмотреть здание в натуре. Начинайте, Федор Иванович, дело за вами… Курировать стройку будет жена… Не обижайтесь на Любоньку — бывает она резковата, может и нагрубить. Но — не злопамятна, гадостей не сделает… Так я говорю, любимая?

— Так, медвежонок, — погладила мужа по щеке «грубиянка», посылая Федору Ивановичу пренебрежительную улыбочку. Дескать, сам видишь, каково мне достается, что терпеть приходится. — Настоящие мужики на хорошеньких женщин не обижаются. А твой Феденька, похоже, мужик без подделки. Несмотря на лысину и худобу.

— Ну-ну, ты не очень, — шутливо погрозил жене скрюченным пальцем банкир, но за шуткой угадывалась серьезная угроза. — Я — ревнив…

В черной «волге», которая сопровождала грузовик, сидели трое. Не считая водителя. На переднем сидении — тощий длинный мужчина среднего возраста в очках в золотой оправе. Президент Голденбанка Семен Семенович Хвостов. На заднем — Басов и толстый весельчак, глава финансовой компании Веста Николай Федосов. Все трое — известные финансисты, возглавляющие банки и финансовые компании сомнительнго свойства, крепкими путами повязанные с криминальными структурами. Как их именуют журналисты — олигархи.

— Все. Полдела сделано, — прокомментировал вылет самолета Хвостов.

— Скорей — четверть дела, — беззаботно рассмеялся Федосов. — Сядет транспортник на кавказском аэродроме — еще четверть. Встретят там его — еще. А уж когда посылочка дойдет до адресата — конец, можно подсчитывать барыши…

— Или — убытки, — хмуро продолжил Басов. — Не нравится мне эта операция, как бы всем нам не сгореть на ней. Засекут — посадят…

— Сижу за решеткой в темнице сырой, — фальшиво запел толстяк, но тощий жестом остановил его.

— Ну, нет, уважаемый коллега, силенок маловато у нынешнего правления посадить нас. Мы всю страну держим в кулаке, тронут — после сами пожалеют, на четвереньках приползут с извинениями в зубах… Мы уж расстараемся — такой организуем финансовый кризис, вверх ногами полетят и правительство и президент!

«Волга» остановилась возле выездного КПП. Здесь ее поджидал полный мужчина в камуфляже без погон. Тощий пассажир переглянулся с собеседниками, вышел из мащины.

— Все нормально? — твердым голосом человека, привыкшего командовать, спросил камуфляжник. — Довольны?

— Спасибо. Пока — по плану. Дальше — неизвестно.

— И там встретят, не сомневайтесь… Получили соответствующую команду.

Кажется, тема короткого диалога исчерпана, можно расходиться. «Камуфляжнику» — в свой штаб, командовать и думать над реформированием армии. Финансистам — в уютные офисы, под защиту натренированных телохранителей и миловидных секретарш. Но ни один из двух собеседников не спешил расставаться. Нерешенным остался немаловажный для обоих вопрос.

— С вами рассчитались? — не церемонясь, осведомился Хвостов, привычно протирая замшей запотевшие очки.

— Да, спасибо…

— Примите в качестве премии за отлично выполненную работу.

Конверт исчез в нагрудном кармане куртки. Ее обладатель полупоклонился, пожал поданную ему руку и пошел в сторону штабного здания.

Тощий мужчина занял свое место рядом с водителем.

— В порядке? Скушал? — поинтересовался весельчак.

— И не поперхнулся. Думаю, летун еще пригодится. Если придется организовывать еще одну посылку… Возможно — не одну.

«Волга» беспрепятственно покинула территорию военного аэродрома. Правда, на КПП ее остановили перед закрытым шлагбаумом. К машине подошел старший прапорщик, внимательно оглядел водителя и пассажиров, но пропусков не потребовал, не спросил кто такие и по какой надобности посетили охраняемый им об"ект. Видимо, получивший солидную взятку «камуфляжник» заранее проинстрктировал начальника КПП.

Погода стояла премерзкая. Моросил холодный мелкий дождь, насвистывал разбойничьи мотивы разгулявшийся ветер. В поселках и городках ежились немногочисленные прохожие, торопились укрыться в своих домах или в магазинах.

Расплескивая лужи, машина мчалась в Москву.

— И все же с этим бизнесом я решил завязать, — хмуро поставил в известность компаньонов Басов. — Моему Сервизбанку по самую макушку хватает вполне законных операций…

— Законных, говоришь? В том числе, и с Ханжой?

Упоминание клички известного главаря крупной преступной группировки не повлияло на упрямого банкира. Он только наклонил ниже голову, будто приготовился бодаться, и откашлялся. Вспомнился нахальный бандит, поджарый, будто волк по весне, с ехидной улыбкой, приклеенной к мокрым, толстым губам. Входит в кабинет банкира, словно в пивной бар, разваливается в мягком кресле, без приглашения наливает в рюмку коньяк, берет из изящной коробочки дорогую сигару. Не просит — требует. С мастерски замаскированными угрозами.