«Что значит неизвестно кем? – довольно зло переспросил Бабичев. – Как только они придут в сознание, они увидят нас и сразу поймут, кем они должны стать!»

«А вы думаете, они вот так сразу поймут, какие мы?» – В спокойном голосе Ирвинга звучало сильное сомнение.

Бабичев помолчал несколько секунд, обдумывая вопрос Мэтью Ирвинга, а потом не слишком уверенно ответил:

«Ну, за свою центурию я отвечаю!»

«А за одну центурию и не надо ручаться, с одной центурией мы и без поручительства справимся... – В спокойной мысли Ирвинга совершенно отсутствовали эмоции. – Но дело в том, что, во-первых, контролировать надо пять больших казарм – в маленьких казармах, я думаю, мы справимся и без помощи машинерии, а в нашем распоряжении всего три гипноизлучателя, и во-вторых, длительное гипнооблучение очень вредно, во всяком случае, для обычных людей. Возможно, конечно, что на проходящих Превращение это облучение никак не скажется, но мне не хотелось бы ставить такой масштабный эксперимент – фазы Монстра, Клоуна и Идентификации вместе продлятся не менее шести-семи месяцев, держать людей так долго под облучением невозможно!»

«Ну, допустим, одну большую казарму мы сможем расселить... – предложил Игорь, – ...двести пятьдесят человек вполне разместятся в помещениях общего пользования. Получится по десять—пятнадцать человек в комнате, вполне нормально».

«Но таким образом мы еще больше распылим свои силы, – тут же возразил Ирвинг, – вместо пяти помещений нам придется контролировать двадцать – двадцать пять. Хотя, я согласен, для этих людей Превращение, возможно, будет проходить гораздо спокойнее».

«Что-то я не совсем понимаю, о чем вы рассуждаете! – неожиданно вмешался в обмен мыслями Бабичев. – Создается впечатление, что вы считаете десантников не то малыми детьми, ничего не знающими и не понимающими, не то ордой бандитов, готовых в припадке немотивированной ярости разнести собственный корабль в щепки. Я сам – простой десантник, и я сам прошел Превращение. Да, было страшно больно, и просто страшно, и тоскливо до смерти, но мне и в голову не приходило, что мы можем устроить какой-то... погром! И ребятам моим не приходило!»

«Сергей, ты не показатель!» – спокойно возразил Ирвинг.

«Почему я не показатель? – немедленно отозвался Бабичев. – По-моему, я и моя группа как раз весьма показательны!»

«Во-первых, твоя группа была очень небольшой, – снова начал перечислять Мэтью Ирвинг, – во-вторых, вы знали причину своего заболевания – посещение Гвендланы, и считали случившееся с вами пусть и страшным, но всего лишь невезением, ну, скажем, как случайный осколок, доставший кого-то из вас в бою. В-третьих, как я уже говорил, вы знали, что находитесь во враждебном окружении, что вас мало, а „их“ много, и потому „высовываться вам нельзя“.

Бабичев не возражал, да и возразить было нечего.

«А теперь представь себе состояние десантника, пришедшего в сознание на своем родном корабле, в своей родной казарме, в окружении своих товарищей и увидевшего, что и он, и его товарищи превратились в монстров!.. Превратились беспричинно... Вернее, единственной причиной такого превращения могут быть только... мы – первые, ушедшие в Превращение! Именно так – большинство подумают, что гвендландская „зараза“ вырвалась наружу, и им остается только... отомстить за свое уродство! Ты можешь с достаточной вероятностью спрогнозировать их поведение?»

Бабичев опять промолчал, хотя Игорь ясно ощущал его напряженное внимание.

«Ну вот, я вижу, ты понял и нашу настороженность, и необходимость дополнительных мер предосторожности», – закончил главный биолог «Одиссея».

«И что же мы будем им внушать?..» – гораздо спокойнее, хотя и с ноткой горечи спросил сдавшийся Бабичев.

«Я думаю, – все тем же спокойным тоном ответил Ирвинг, – мы им будем демонстрировать, как их навещают десантники из других казарм. Мы сами должны постоянно быть в казармах, это будет свидетельством нашего полного выздоровления. Ну и конечно, будем транслировать... покой».

«Значит, начинаем монтаж излучателей! – подвел черту Вихров. – Надо еще подумать, каким образом их в казармах спрятать!»

«Прежде всего нам придется размонтировать противоперегрузочные ячейки, – неожиданно произнес Ирвинг. – Ускорений в ближайшее время не будет, а вы вспомните, каких размеров достигают Монстры, в ячейках они просто не поместятся!»

На демонтаж противоперегрузочных ячеек ушло трое суток бесперерывной работы, зато все три излучателя были смонтированы всего за сутки. Их удалось подвесить к потолку казарм и прикрыть пластиковыми панелями. Без гипноизлучателя осталась центурия Бабичева, которую тот взялся контролировать сам, и первая центурия второй когорты, казарма которой располагалась в самом дальнем конце десантной палубы и могла быть отделена от остального пространства палубы двумя аварийными перегородками.

Спустя трое суток после окончания подготовки Монстры в казармах начали приходить в сознание.

Первые несколько дней практически все потенциальные супера находились в казармах десанта. Только Мэтью Ирвинг с одним из своих биологов оставался на палубе команды, где начался тот же процесс «пробуждения» Монстров, Кокошко постоянно находился с командиром корабля, да Вихров с Ежовым отлучались на дежурство в Главный центр управления. В течение двадцати суток в себя пришла вся команда и почти все десантники.

Постепенно напряжение первых дней спало, супера-десантники перешли к более упорядоченной системе дежурств: по три человека дежурили в казармах без гипноизлучателей, а в оборудованных казармах их было не больше двух. Освободившиеся люди были направлены в малые казармы и на палубу команды. Казалось, что и эта фаза Превращения пройдет достаточно спокойно, несмотря на случавшиеся среди Монстров истерики, вспышки ярости и безысходности, что Вихров, Кокошко и Ирвинг напрасно волновались и потенциальные супера держат ситуацию под полным контролем. Но на пятьдесят вторые сутки, в самый пик фазы Монстра, когда Игорь передавал дежурство в Главном центре управления Володе Ежову, в его голове неожиданно взорвался мысленный вопль:

«Они сошли с ума!!! Они взбесились!!! Помогите кто-нибудь!!!»

Оба навигатора секунду оставались на месте, а затем бросились к выходному шлюзу, но тут Игорь остановил младшего лейтенанта:

– Ты оставайся здесь и заблокируй все три шлюза! В Главный центр никого не впускать! Выведешь на панель схему палубы десанта и будешь докладывать мне о перемещениях Монстров, если они вырвутся из казарм!

На мгновение могло показаться, что Ежов и не подумает подчиниться, но затем привычка к дисциплине, а может быть, разумность распоряжений старшего по званию подействовали, и младший лейтенант попятился к навигаторской панели. Он видел, как Вихров стремительно приблизился к шлюзу, поднял руку, чтобы коснуться идентификационной пластины, и вдруг... исчез!

Впрочем, удивление Ежова длилось недолго, опустившись в кресло, он включил свою полосу управления и быстро набрал задачу для компьютера:

«Вывести схему палубы Звездного десанта. Активизировать датчики биомассы и электромагнитного излучения. Показать на схеме расположение имеющейся на палубе биомассы».

Секунду зеленовато мерцающая строка висела на экране, а затем сверху вниз проползла ярко-зеленая полоса, стирая буквы и выводя на экран четкую черно-белую схему палубы Звездного десанта. Вестибюль был пуст, в трех казармах, оборудованных гипноизлучателями, среди зеленовато светящейся, не поделенной на особи биомассы неторопливо перемещались по две ярко-оранжевые точки – дежурные десантники-супера. В одной из казарм, не имевших гипноизлучателя, таких точек было четыре, а вот во второй их не было вовсе!

«Где же ребята?» – удивленно подумал Владимир и вдруг увидел, как посреди главного вестибюля, совсем недалеко от дверей оставшейся безнадзорной казармы появилась еще одна ярко-оранжевая точка.

«Интересно, кто это такой и откуда он здесь взялся?»

Рука младшего лейтенанта потянулась к клавиатуре, чтобы задать компьютеру задачу идентификации появившегося объекта, но в голове сам собой возник ответ: