— О, ради Бога, простите, но произошло… произошло что-то ужасное. А вы ведь говорили, что вы сыщик… — С этими словами она повернулась к Пуаро.
— Что случилось, мадемуазель?
— Я только что открыла свой саквояж. Миниатюры были в портфельчике крокодиловой кожи, закрытом на замок. А сейчас… Вот, посмотрите.
Она протянула Пуаро маленький портфель. Он был открыт. Было видно, что замок грубо взломан. Пуаро повертел портфель в руках и кивнул.
— А миниатюры? — спросил он, хотя мы оба уже догадывались, каков будет ответ.
— Пропали! Украдены! Что же мне делать?
— Не беспокойтесь! — воскликнул я. — Мой друг — Эркюль Пуаро. Вам, конечно, приходилось слышать это имя. Если кто-то и сможет вернуть вам миниатюры, так это только он.
— Как, мосье Пуаро? Тот самый мосье Пуаро? Мой друг, конечно, был чересчур тщеславен, чтобы оставить без внимания восхищение в ее голосе.
— Да, дитя мое, — сказал он. — Это я, собственной персоной. И вы можете на меня положиться. Я сделаю все возможное. Но боюсь, очень боюсь, что уже слишком поздно. Скажите, пожалуйста, а замок вашего чемоданчика тоже был взломан?
Она покачала головой.
— Позвольте мне взглянуть.
Мы прошли к ней в номер, и Пуаро обстоятельно исследовал чемоданчик. Тот явно был открыт ключом.
— Открыть его ничего не стоило. Эти замки на саквояжах почти все одинаковы. Нужно немедленно сообщить о случившемся в полицию и как можно скорее связаться с мистером Бейкером Вудом. Я возьму это на себя.
Я отправился вместе с ним и спросил, почему он считает, что, может быть, уже слишком поздно.
— Дорогой мой, сегодня я говорил, что в отличие от фокусника возвращаю на свет Божий бесследно пропавшие вещи. Но ведь возможно, что кто-то меня уже опередил. Понимаете? Нет? Ну тогда поймете через несколько минут. Он исчез в телефонной будке, а спустя пять минут вышел с крайне озабоченным видом.
— Мои опасения подтвердились. У мистера Вуда полчаса назад побывала дама и сказала, что она — от мисс Элизабет Пени. Она показала ему миниатюры. Он, придя в полный восторг, купил их, заплатив наличными.
— Полчаса назад — значит, почти на полчаса раньше, чем мы сюда приехали!
Пуаро загадочно улыбнулся:
— Ваши любимые автобусы, спору нет, ездят быстро, но легковая машина даст им фору.
— И что же мы будем теперь делать?
— Вы верны себе, Гастингс — поражаюсь вашей практичности. Мы проинформируем полицию и переговорим с мистером Бейкером Вудом, — в общем сделаем для мисс Дюран все, что в наших силах.
Мы начали действовать. Бедная Мэри Дюран была совершенно расстроена и очень боялась тетки.
— Да уж, тетушка не обрадуется, это точно, — заметил Пуаро, когда мы направлялись в отель «Прибрежный», где остановился мистер Вуд. — Что за легкомыслие — отправляясь в кафе, оставлять вещи стоимостью в пятьсот фунтов в багаже. И кроме того, мой друг, некоторые обстоятельства в этом деле кажутся мне весьма странными. Взять, к примеру, этот портфель из крокодиловой кожи. Зачем было его взламывать?
— Чтобы достать миниатюры.
— Но разве это не глупо! Предположим, что наш неизвестный направляется к багажному отделению — якобы для того, чтобы достать свой чемодан. Разве не проще было бы отпереть чужой чемодан, вынуть из него портфель и, не открывая, сунуть в свой чемодан, чем тратить время на то, чтобы взламывать замок? Разве я не прав?
— Но он должен был убедиться, что миниатюры в портфеле.
Пуаро хотел возразить, но в этот миг нас пригласили к мистеру Буду.
Этот человек мне не понравился с первого взгляда. Грузный, вульгарный, слишком броско одетый, с массивным бриллиантовым перстнем на пальце. Говорил он заносчиво и чересчур громко. Разумеется, он не заметил ничего подозрительного. А почему он должен был заметить? Дама сказала, что привезла миниатюры, ну и чудесненько! Не записал ли он номера банкнотов? Нет, не записал. А кто, собственно, такой мистер… мм, Пуаро… чтобы так запросто врываться к нему и задавать все эти вопросы?
— Я больше ни о чем не буду спрашивать вас, мосье, но ответьте мне еще на один последний вопрос. Пожалуйста, опишите мне женщину, которая была у вас. Она молодая и красивая, правда?
— Нет, сэр, ни то ни другое. Чересчур высока и отнюдь не молода, волосы с проседью. Нездоровый цвет лица, и еще у нее довольно заметные усики. Нет, лично я на такую бы не польстился.
— Пуаро, — вскричал я сразу же, как мы вышли из отеля. — Вы слышали? Усики?
— Я до сих пор не жалуюсь на слух, Гастингс, благодарю вас.
— Однако какой несимпатичный человек этот Вуд!
— Тут вы правы. Когда Господь распределял среди людей шарм, Вуд наверняка сказал: «Спасибо, не надо».
— Ну, ничего, зато теперь мы поймаем вора, — заметил я. — У нас уже есть его приметы.
— Вы очень наивны, Гастингс. Разве вы не слыхали, что существует такая штука, как, алиби?
— Вы, стало быть, полагаете, что у него есть алиби? Ответ Пуаро был совершенно неожиданно:
— Я на это надеюсь.
— Вот уж неизменная ваша страсть — создавать себе трудности.
— Просто, mon ami, я не люблю идти по пути наименьшего сопротивления.
Пророчество Пуаро сбылось. Наш попутчик — молодой человек в коричневом костюме — как выяснилось, его зовут Нортон Кейн — сразу же по приезде в Монкхэмптон направился в отель «Георг» и не покидал его до самого вечера. Единственное, что говорило против него, — это свидетельство мисс Дюран, которая видела, как он забирал свой чемодан из автобуса во время ленча.
— В самом этом факте, в сущности, нет ничего подозрительного, глубокомысленно заметил Пуаро и надолго погрузился в безмолвие. Все мои попытки продолжить наш диалог он отверг, а в ответ на настойчивые расспросы сказал, что размышляет в настоящий момент об усах вообще, как о феномене, и советует мне заняться тем же.
Я, однако, уяснил для себя, что он попросил Джозефа Ааронса, с которым провел вечер, рассказать ему все, что тому известно о мистере Бейкере Вуде. Так как оба джентльмена жили в одном и том же отеле, существовал шанс получить дополнительную информацию. Но если Пуаро что и узнал, то держал это при себе.
Мэри Дюран, дав показания в полиции, рано утром вернулась поездом в Эбермут. После ленча мы отправились в обществе Джозефа Ааронса, после которого Пуаро сообщил мне, что все неприятности театрального администратора улажены и мы можем вернуться в Эбермут как только захотим.
— Но только, ради всех святых, не автобусом. На этот раз мы поедем поездом.
— Боитесь, что у вас украдут саквояж или что придется утешать еще одну юную даму?
— Ни от того, ни от другого мы не застрахованы и в поезде, Гастингс. Просто хочу как можно быстрее вернуться в Эбермут, чтобы продолжить расследование нашего дела.
— Нашего дела? — изумился я.
— Да, друг мой, нашего. Мадемуазель Дюран попросила у меня помощи. И если расследование сейчас в руках полиции, то это отнюдь не означает, что для меня оно закончено. Я приехал сюда, чтобы помочь старому приятелю, но никто и никогда не получит повода упрекнуть Эркюля Пуаро в том, что он кому-то не помог — пусть и человеку постороннему! — Он театрально взмахнул рукой.
— Мне показалось, что эта история заинтересовала вас с самого начала, начал я издалека, надеясь разговорить его. — Еще в бюро путешествий, когда вы в первый раз увидели этого молодого человека. Я так и не понял тогда, чем он привлек ваше внимание.
— Вы не поняли, Гастингс? Ну уж это-то вы должны были понять. Что ж, пусть это пока остается еще одной моей маленькой тайной.
Перед отъездом мы встретились с дежурным полицейским инспектором. Тот уже допросил мистера Нортона Кейна и, взяв с Пуаро обет молчания, сообщил, что поведение молодого человека произвело на него неважное впечатление. Тот чересчур уж возмущался, изворачивался, путался в показаниях.
— Но как он все это провернул, я так до сих пор так и не возьму в толк, признался инспектор. — У него наверняка был сообщник, который сразу же взял украденное и на автомашине помчался в Шерлок-Бэй. Но все это только догадки, пока не найдем машину и водителя и не прижмем его к стенке.