Князь Куракин: А наслышаны ли вы, господа, что опять отчебучил поручик Ржевский с компанией?

Отец Павсикахий: Нет, не слыхали, но резвость и богатая фантазия этих молодых людей столь широко и скандально известны...

Генерал-губернатор: Что, опять квартального на медведе катали?

Князь Куракин: Нет! Вообразите себе, господа! На Невском, в кондитерской Вольфа и Беранже, они представляли живую картину "Гибель Помпеи"!

Граф Ростов: Хе-хек-с. Ржевский, конечно, изображал Везувий?

Князь Куракин: Отнюдь! Везувий изображал барон фон Арш. Он как раз по ошибке выпил вместо шампанского слабительного.

Отец Павсикахий: Господи, Царица Небесная! Вот ужас-то!

Князь Куракин: А Ржевский представлял обнаженную женщину, убитую вулканической бомбой, да так натурально, что случившийся там же лицеист Пушкин, написал с натуры стихотворение "Смерть Камиллы".

Отец Павсикахий: Талант! Несомненный талант!

Генерал-губернатор: Кто? Пушкин?

Отец Павсикахий: Да нет, же! Ржевский! Вы только подумайте! Женщину! Голую! На Невском! Да еще натурально! Воистину, не оскудевает талантами земля русская!

Граф Ростов: А как реагировали дамы?

Князь Куракин: Друг мой, ну как могли реагировать дамы? Это же Ржевский!

Граф Ростов (смущенно): Да, это я того... Хе-хек-с.

Генерал-губернатор: Не смешно-с, господа. Не дай Бог, этот не оскудевающий талант сюда заявится. Мы же Государя ждем!

Мажордом: Его сиятельство Граф Петр Андреевич Безухов! Его превосходительство доктор Михельсон! Его благородие поручик Ржевский!

Отец Павсикахий: Господи, накликали!

Генерал-губернатор: Господи! Мы же Государя ждем!

Князь Куракин: Однако!

Граф Ростов: Хе-хек-с.

В зал входят: Пьер Безухов, доктор медицины Конрад Карлович Михельсон и поручик Ржевский. Поручик движется деревянной походкой, взгляд его устремлен в пространство, он никого и ничего не замечает. Доктор Михельсон заботливо поддерживает Ржевского под локоть. Генерал-губернатор подбегает к Пьеру Безухову.

Генерал-губернатор: Граф, без ножа режете! Мы же Государя ждем! Зачем Вы сюда этого пьяницу привели?

Пьер Безухов: Во-первых не я, а Конрад Карлович. Во-вторых, поручик совершенно трезв.

Все гости (хором): Не может быть!

Пьер Безухов: Конрад Карлович, будьте любезны - объясните Его высокопревосходительству ситуацию.

Михельсон отпускает локоть Ржевского и подходит к Генерал-губернатору, поручик, ничего не замечая продолжает шагать, как автомат.

Генерал-губернатор: Конрад Карлович, Вы зачем это чудище суда притащили? Мы же Государя ждем!

Михельсон: Ваше высокопревосходительство, не извольте беспокоиться, сегодня обер-лейтенант Ржевский совершенно безобиден.

Генерал-губернатор (очень недоверчиво): Это почему же?

Михельсон: Дело в том Ваше высокопревосходительство, что обер-лейтенант Ржевский заключил пари, по условиям которого он не имеет права употреблять спиртное в течение суток. По моим наблюдениям, он держится уже 22 часа и близок к состоянию тихого помешательства.

Генерал-губернатор: Ничего себе: держится! Смотрите, он же прямо в буфет пошел!

Михельсон: Рефлекторно, уверяю Вас: чисто рефлекторно. Минуты через две обер-лейтенант выскочит оттуда, как ошпаренный и у него на краткое время наступит некоторое просветление разума. Я собственно, для того его сюда и привел, что бы хоть как-то отвлечь.

Помещение буфета.

Все присутствующие заняты делом. Со всех сторон доносятся: звон бокалов, бульканье напитков, хлопанье пробок, звуки выпивания и закусывания. Ржевский приближается к одной из групп гостей.

1-й гость: Нет, други любезные, опохмеляться надо всенепременно тем же самым, чем накануне накушался! И будешь ты блажен или, по крайней мере, не помрешь в одночасье. Ну! Дай Бог, не последняя!

Гости выпивают и закусывают. Ржевский отшатывается к другой группе гостей.

2-й гость: Поехали мы с Голициным на охоту. Ка-ак нажрались! Ну, господа, чтобы ружья не ржавели!

Гости выпивают и закусывают. Ржевский шарахается к другой группе гостей. Это дамы.

Дама приятная во всех отношениях: Чудесное Бордо! Цвет, аромат, букет, послевкусие!

Просто приятная дама: Да, ма шер, но насекомое!

Дама приятная во всех отношениях: Я ему и говорю: "Любезный, у меня в бокале муха плавает!" - а он, мерзавец, отвечает: "Не извольте беспокоиться, мадам, в нашем заведении все мухи чистые-с!".

Дамы выпивают. Ржевский безумным взором обводит помещение буфета. Везде выпивают и закусывают. От двери доносится голос только что вошедшего гостя.

3-й гость: Человек! Водки!

Издав хриплый стон, Ржевский бросается к выходу. Вслед ему раздается скандирование одной из групп гостей: "Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!".

Зал во дворце Генерал-губернатора Санкт-Петербурга.

Выбежавший из буфета Ржевский, бросается к дверям в банкетный зал. Михельсон хватает его за рукав и не пускает, завязывается борьба в дверном проеме. В это время раздается голос мажордома.

Мажордом: Их Императорское Величество, Государь Александр Павлович!

Входит царь. Оркестр играет "Встречу", все встают. Ржевский замирает по стойке "смирно", рядом с ним в поклоне склоняется Михельсон. К царю подбегает Генерал-губернатор и лакей с подносом.

Генерал-губернатор: Ваше Величество, извольте по русскому обычаю принять с морозца!

Царь, с видимым удовольствием, выпивает и закусывает. Ржевский стонет и вцепляется зубами в край портьеры. Карниз обрывается, падает и бьет Михельсона по голове. Михельсон падает без сознания, а Ржевского накрывает оборвавшей портьерой. Царь оборачивается на шум и видит задрапированного тканью Ржевского и лежащего у его ног Михельсона.

Царь (добродушным тоном): А-а, Ржевский! Опять шумишь? Поди-ка, братец, сюда.

Ржевский сбрасывает с себя портьеру и, с хрустом раздавливая лежащие на полу очки доктора Михельсона, шагает к царю.

Царь: Что же ты, братец, вытворяешь? Куда ни приду, везде рассказывают: Ржевский то, Ржевский се... То ты с девицами беседуешь, так, что их замертво выносят, то во главе ассенизационного обоза театр штурмом берешь, испанского посла русскому языку обучил так, что от его речей даже лошади краснеют... Ну, ладно, посол сам дурак, нашел, у кого учиться. А вот... (царь понижает голос и наклоняется к Ржевскому) ... чему такому ты обучил попугая княгини Марьи Алексеевны, что она его - своего любимца - зарезать приказала?

Ржевский: Виноват, Ваше Императорское... Больше не повторится! У Марьи Алексеевны попугаи закончились!

Царь: Х-м, тогда, конечно... не повторится. Верю.

Ржевский: Рад стараться, Ваше Императорское...

Царь: Ну что ж с тобой делать? Культурный же человек. Хорошее, говорят, образование получил... Занялся бы ты чем-нибудь... Книжки бы, что ли, почитал... Вот сейчас, например, что читаешь?

Ржевский: Э-э-э...

Царь: Ну, может быть, недавно читал? Припомни два-три последних произведения.

Ржевский: Э-э-э... Устав легкой кавалерии и Инструкция по предотвращению поноса у лошадей на южном театре военных действий!

Царь (ошарашено): Ну вот... Я же и говорю... Блестящее, гм, образование... А иди ты... Иди, голубчик, танцуй. Граф Петр Андреевич! Подбери поручику девицу... э-э покрепче. Чтобы не сразу... в обморок...

Стоящий чуть в стороне, рядом с Генерал-губернатором, отец Павсикахий, растроганно утирает выступившую слезу.

Отец Павсикахий: Сколь умилительно наблюдать воочию кротость и человеколюбие Самодержца православного!

Генерал-губернатор: Вот именно. Я б ему показал понос у лошадей в театре!

Генерал-губернатор жестом подзывает к себе адъютанта.