Бернар сидел за столом и медленно перелистывал какую-то тетрадь. Присутствия Кейт он не заметил, и несколько минут она могла наблюдать за ним из-за колонны. Больше в комнате никого не было. Шел час занятий. Кейт потихоньку вышла из своего укрытия, почти бесшумно приблизилась к столу и встала перед ним.

– Мсье Маршан.

Бернар вздрогнул, обернулся на нее и, конечно, споткнулся взглядом о вырез на блузке. Как и следовало ожидать.

– Здравствуй, Кейт.

– Бернар, я хочу извиниться перед тобой.

– За что? Я на тебя не обижен. – Его голос был ровным и отчужденным.

– Бернар… – Кейт осторожно положила руку ему на плечо, а он даже не пошевелился. – Я была не права. Я была, в общем, дура. Абсолютная дура! Я все поняла вчера, мне…

– Кейт, ты зря теряешь время. Тебе не в чем себя обвинять. Я не злюсь на тебя. Мы станем прекрасными друзьями… со временем. А сейчас оставь меня, пожалуйста, в покое.

Она выпрямилась над ним, несколько секунд постояла и направилась к двери. Сейчас, вот сейчас он должен окликнуть ее…

– Кейт!

Она остановилась, не оборачиваясь.

– Постой. – Он обошел Кейт, встал близко-близко, приподнял ее лицо за подбородок, словно собираясь поцеловать, и с надрывом выдохнул, увидев, как безмятежно она улыбается. Эта улыбка всегда сводила его с ума. Никто из его женщин так больше не умел. Одними только уголками губ приводить его в трепет. Но сейчас ему нужно было другое: – Кейт, посмотри мне в глаза.

Она посмотрела. Очень серьезно, вкладывая во взгляд максимум раскаяния и… и что-то еще новое, что родилось в ней вчера ночью. Какая-то безнадежная привязанность светилась у нее в глубине взгляда, и Бернар не поверил собственным глазам.

– Кейт, – повторил он, – не строй мне глазки. Просто посмотри. Посмотри так, словно я тебя не вижу.

Она повиновалась, хотя это выходило за рамки ее плана. Как она посмотрела, Кейт знать было не дано, но что-то переменилось в Бернаре, рука его вдруг задрожала, он качнулся к ней. Кейт даже показалось, что Бернар сейчас снова начнет раздевать ее, прямо на кафедре. Но вдруг он отпустил ее подбородок:

– О господи. Нет… Это безнадежно. Иди, Кейт. Тебе пора на занятия.

Она не обиделась. Следуя своему плану действий, быстро встала на носочки, обвила руками его шею и чмокнула прямо в губы, после чего бросилась бежать. И вовремя: в дверях появился проворный седенький профессор, который заведовал их кафедрой. От радости, что все прошло, как она и предполагала, Кейт была не прочь расцеловать и его.

После университета она немного побродила по городу и даже согласилась прогуляться с Морисом, который смирился со своей участью и предложил ей просто пройтись по парку: вдруг карусели уже работают? До вечернего эфира оставалось четыре часа, и Кейт откровенно не знала, куда их деть. У Мориса была уже другая девушка, но она училась в медицинском, и сейчас у нее шла практика в госпитале, во вторую смену. Он тоже был одинок. Они взяли сок, мороженое и устроились смотреть, как в парке зажигаются огни, а карусельщики сметают капли дождя с мокрых сидений большого колеса.

– Прокатимся? – предложил Морис.

– Может быть. Там, наверное, холодно будет.

– Кейт, как у вас с Бернаром?

– Нормально, – сказала она, устремив грустный взгляд в глубину сумерек.

– Ты у нас прямо самая популярная личность на курсе. Да и на факультете уже, наверное. Представляешь, не успели отшуметь разговоры, что вы с Бернаром… ну, в общем, встречаетесь и что из-за тебя он бросил свою Алису, так теперь ты еще – звезда радиоэфира. А ведь еще только второй семестр идет. Твоему таланту можно позавидовать!

– Эх, Морис! – Кейт панибратски хлопнула его по плечу, немного не рассчитав силу удара. – Нечего мне завидовать!

– Как же так: у тебя теперь есть все. Наверно, стоило из-за этого ехать в Европу?

Перед ее глазами встали «веселые» новогодние деньки, шериф, резервация…

– Если б ты, Морис, знал: талант не зависит от местонахождения. Он и в Техасе знаешь как меня накрывал? Талант… Не дай бог! Просто я умею находить приключения.

Карусельщик повесил табличку: «Открыто для посетителей», и молодые люди, застегнув куртки, уселись на колесо обозрения.

Чего я тут не видела? – думала Кейт. Где-то там внизу большого города – мой Бернар… Вот так она когда-то думала о Жане. Нет! Такого просто не может быть. Это пройдет. Не может же она и вправду влюбиться… Нет, это чушь.

А вот и Жан. Легок на помине. Кейт с Морисом сходили с карусели, продрогшие от сырого холодного воздуха на высоте. А в кафе, где они только что поедали мороженое, сидел Жан и улыбался им. Ничто не напряглось в ее душе, ничто не заныло, как раньше, стоило только ей увидеть его жгуче-черную голову где-нибудь в толпе.

– Привет, дорогая. Здравствуйте. Меня зовут Жан.

– А меня Морис.

Они заказали кофе и стали наслаждаться теплом уютного кафе. Причем все трое чувствовали себя превосходно в компании друг с другом. Никто никого не ревновал. Морис ушел через полчаса встречать свою девушку из госпиталя. Жан и Кейт остались одни.

– Кейт, я хотел спросить: кто тебе пишет сценарии?

– Какие?

– Ну те, что вы озвучиваете в эфире. Там, наверное, работают профессионалы, каждому ведущему подбирается определенный образ. А потом пишутся сценарии диалогов. Так?

– Жан, ты в своем уме? Это же «Монмартр»! Тут все должно быть спонтанно, по-настоящему. У нас даже цензоров нет в штате. То есть ты звонишь и говоришь в эфире все что думаешь… В этом – главный шарм. Если бы мне писали сценарии! Ох, Жан. Если бы мне писали сценарии, сколько нервов я бы сэкономила поначалу! Это сейчас можно болтать о чем угодно, а вначале… Знаешь, как я боялась эфира?

– Я просто не верю, что твоя голова способна выдавать такие вещи.

– По-твоему, я вру?

– Нет, раз все так, как ты говоришь. Но… Наверное, ты растешь, Кейт.

– Знаем мы эти дешевые комплименты.

– Это не комплименты. Кейт… Ты просто меня удивляешь. Ты все время меня удивляла.

– Жан, да ты не знал меня никогда!

Он смотрел на нее и, казалось, не слушал. Он разглядывал ее лицо и о чем-то напряженно думал, наморщив нос.

– Послушай, Кейт, – наконец не выдержал он. – Ты стала не похожа на себя совершенно. Ты повзрослела и сильно изменилась за это время. Что произошло? Новая любовь?

Кейт резанули последние слова, и она снова удивилась, почему это ее так волнует.

– Нет, Жан. Просто я разлюбила тебя. Вот ты наконец и заметил перемену.

– Не только в этом дело. Ты стала лучше. В тебе пропали эти дурацкие детские замашки. Могу поспорить, что ты не гоняешь больше на мотоцикле по ночам?

– Поспорь, поспорь. По ночам я сижу в эфире, а когда выходной – отсыпаюсь. А на мотоцикле не гоняла с тех пор, как живу в Париже.

– Браво! А как твой Бернар?

– Мой Бернар? – Кейт нежно вздохнула, вспомнив почему-то вчерашний вечер в машине. – Мой Бернар… Давай оставим моего Бернара в покое.

– Хорошо. – Жан встал. – Тем более мне пора. Ты – в какую сторону? Может, проводить?

– Не стоит. Жан, я совсем забываю добраться как-нибудь до Сандры и Барби. Как они?

– Переживают.

– За меня?

– Скорее «из-за» тебя. Ты даже ничего им не сказала. Они узнали только месяц спустя. И не зашла к ним. Звездная болезнь?

– Ну я же по ночам работаю…

– Передать им привет?

– Разумеется. Самый пламенный. – Кейт вдруг стало тошно. – Я пойду, Жан. Я опаздываю.

И она, спотыкаясь, выбежала из кафе, скрывшись в соседнем переулке.

Что произошло? Почему Жан ей так скучен и противен? Прошлое больше не волнует, а обида и месть забыты. Сегодня прекрасный вечер. Они с Морисом замечательно провели время, погуляли, пообщались, как будто и не были никогда любовниками и не ссорились. На работе ждет толпа ухажеров и девчонки с боулингом, в который все-таки решили идти сегодня. Но что же гложет ее душу? Какое-то странное одиночество. Как будто она в Париже осталась совсем одна. Неужели такое опустошение произошло из-за того, что она больше не любит Жана? Вряд ли.