— Куда это мы пойдем? — спросила Брыся, настороженно прислушиваясь к разговору.

— В ресторан! И ты идешь с нами! Я только что договорилась с хозяйкой! — торжественно произнесла я.

— Куда-куда? — Она смешно вытаращила глаза, мигом забыв свои недавние слезы. — В ри-ста-ран? Опять советоваться насчет моего поведения?

— Да нет, — рассмеялась я, — мы просто идем ужинать в приличное место.

— Я тоже буду ужинать в приличном месте? — с надеждой спросила Брыся.

— Нет, Брыся, во-первых, собаки в ресторане не ужинают. А во-вторых, то, что едят в ресторане, собакам не рекомендуется.

— Тогда зачем я туда пойду, если там есть нечего?

— Ну как, зачем? Ты будешь сидеть под столом и наблюдать за людьми, а потом, если хочешь, сможешь побегать по ресторану, а то ты совсем дикая.

— Почему это я дикая? — возмутилась Брыся. — Никакая я не дикая!

— Тогда почему ты лаешь на всех незнакомых людей? Ругаешь вот «зазаборных», а сама так же точно себя ведешь, между прочим!

— Так это ж люди… — протянула Брыся. — Я на них не поэтому лаю.

— А почему? — спросила я. — По-моему, ты их просто боишься.

— Я?! Боюсь?! Я никого не боюсь! Я их предупреждаю, чтоб близко не подходили!

— Зачем?

— А вдруг они меня обидят? — Брыся показала зубы и зарычала.

— Ясно! — улыбнулась я. — Если я правильно поняла, ты их об этом предупреждаешь, потому что совсем их не боишься? Так?

— Так! — гордо ответила она. — Поэтому в ри-ста-ране я буду сидеть под столом и лаять! А то вдруг они захотят ко мне подойти?! А так — никто и не захочет!

И она заплясала на диване, предвкушая новые впечатления.

— Нет, Брыся, — сказала я специальным педагогическим голосом, — в ресторане лаять строго запрещено. Тогда мы лучше тебя не возьмем.

— Ну, если лаять нельзя, можно мне рычать из-под стола? — и она продемонстрировала, как именно она будет это делать.

— Нет, Брыся, так тоже не пойдет, рычать там тоже запрещено. Если хочешь, чтобы мы взяли тебя с собой, пообещай или сидеть тихо, или ходить по ресторану с дружелюбным выражением лица. Выбирай.

— Тогда я выбираю лицо. Дружелюбное — это какое? — спросила она и растянула рот в подобии улыбки. В ресторан ей, видимо, хотелось.

— Не совсем, но похоже, — в моем голосе прозвучало сомнение. — Ну-ка, попробуй еще раз!

Брыся растянула рот на максимальную ширину.

— Нет, так все подумают, что ты зеваешь, и никто не захочет с тобой общаться. Еще попытка!

Потренировавшись минут десять и добившись нужного выражения лица, мы выехали в ресторан.

— О! Какие гости! — воскликнула Жозетт, увидев нас на пороге. — Добро пожаловать!

Брыся на всякий случай спряталась за меня.

— Смотри, какая она милая! Приглашает тебя войти! — сказала я и потянула за поводок.

— А вдруг она меня… — промямлила Брыся, уперлась лапами в пол и замотала головой.

— А что это ты такая пугливая? — спросила Жозетт, протягивая Брысе ладонь.

— Я — пугливая? Я никого не боюсь! — заявила Брыся из-за моей ноги.

— Ладно, давайте я вас провожу за стол. — Жозетт махнула рукой вглубь ресторана. — Я вашего мужа посадила вон туда, в угол.

Мы прошли за стол. Жозетт принесла меню и заботливо спросила:

— Может, вашему щенку воды принести?

— Никакой я не щенок! Я — взрослая собака! — возмутилась Брыся и шмыгнула под стол.

— Брыся! — нахмурилась я. — На тебя никто не нападает! Перестань обороняться!

— А вдруг она меня… — начала было Брыся, но заметила под соседним столом огромного черного лабрадора, ойкнула и нырнула в дальний угол. Через минуту из-под стола донесся еле слышный шепот: — А можно к тебе на колени?

— Нет, Брыся, в ресторане никто ни у кого на коленях не сидит. Ни дети, ни собаки. А в чем дело?

— На меня эта собака смотрит, огромная… А вдруг она меня… — прошептала Брыся и прижалась к моей ноге, дрожа, как осиновый лист.

— Ты лучшей пойди, познакомься, — предложила я. — С виду — вполне симпатичный песик, старенький… Смотри, совсем седой! Кстати, кусачих собак в рестораны не берут.

Она вылезла из-под стола и, поджав хвост, медленно направилась к лабрадору. Тот прижал голову к полу, улыбнулся и заколотил хвостом по полу, всем своим видом показывая, что рад неожиданной встрече.

— Иди сюда! Не бойся! — позвала Брысю его хозяйка. — Он не кусается!

— Вот видишь, — сказала я, — тебе уже все сказали, что он не кусается.

— Не кусаюсь, это точно! — подтвердил лабрадор.

— Ладно, — согласилась Брыся, — тогда я подойду. Но смотри, если ты меня укусишь, я буду визжать! А визжу я так громко, что любые ухи закладывает, даже такие длинные, как у меня!

— Не ухи, а уши, — поправил лабрадор. — Но мне все равно, я старый и совсем глухой. Визжи, не визжи — ничего не слышу. Я по губам читаю.

— А как это? — заинтересовалась Брыся и подошла чуть ближе. — Например, если я скажу «м-я-я-ясо», ты поймешь, о чем речь?

— Нет, — ответил лабрадор, — если ты скажешь просто «мясо» — не пойму. А вот если откроешь холодильник и спросишь «Хочешь мяса?», тогда точно пойму!

Брыся зачарованно смотрела на лабрадора. Она еще не видела собак, читающих по губам.

— А давай играть! Я буду говорить слова, а ты отвечать — что ты понял, а что нет! — предложила она, тщательно растягивая рот и тем самым облегчая понимание.

— Давай! — согласился пес. — Какая тема? Еда?

— Ежи и мыши!

— Ладно, — кивнул лабрадор. — Начинай!

К нам подошла Жозетт, и мы сделали заказ. Брыся, больше не обращая внимания на окружающих, играла с лабрадором в слова:

— Норка!

— Корка?

— Нет! Ежик сидел в норке!

— А-а-а… Норка!!!

— Корка!

— Горка?

— Нет! Ежик жевал дынную корку!

— А-а-а! Корка!!!

— Бревно!

— Сама ты — бревно!

Глядя на них, я, конечно, радовалась, но и размышляла, как еще ей помочь. Случайно встретить в ресторане старого доброго пса — это, конечно, удача. Но как быть на улице? Не каждый же день на нашем пути встречается такое симпатичное существо…

Ужин закончился десертом и кофе. Пришло время собираться домой. Брыся не без сожаления попрощалась с новым знакомым, и мы вышли на улицу, ежась от влажного холода. ЖЛ поспешил за машиной, а мы с Брысей пошли встречать его на ближайший перекресток.

Собака быстро семенила рядом и думала о чем-то своем, совсем не замечая бьющего прямо в морду ледяного ветра. Ее белый хвост развевался в темноте, как флаг.

— Ну как? — спросила я ее.

— Хорошо! Интересно, где он живет? — отозвалась она. — А то мне понравилось в слова играть!

— Не знаю, — ответила я сочувствующе. — Может, мы его еще когда-нибудь встретим…

— Хорошо бы! — мечтательно произнесла Брыся. — А то у меня, кроме йорка, никого и нет. Познакомиться бы с кем-нибудь, таким, как я… чтобы было о чем поговорить… о нашем, о собачьем. Например, почему никогда не удается схватить ворону за хвост. Или почему кошки считают нас рабами. Или почему белки могут бегать вниз головой, а мыши — летать ночью. Да много всякого разного! Поскорее бы друга найти! Столько всего надо обсудить!

— Что-нибудь придумаем. Я же тебе обещала.

— Ладно, я подожду…

Когда мы вернулись домой, в камине еще тлели поленья, а в гостиной стояло приятное сухое тепло. ЖЛ стал сочинять новую песню, а мы с Брысей уютно устроились на диване. Я начала гладить ее, и вскоре она задремала. Ее брыли смешно подергивались — наверное, ей снился старый лабрадор, с которым она продолжала играть в слова…