XII

Харбинская электростанция в тот вечер долго не давала света. Наконец под потолком замерцали лампочки, скудно осветив огромное помещение театра Тифонтай, превращенного в ночлежку.

Пожилой переводчик объявил, что сейчас всем будут измерять температуру и предоставят бесплатный ужин. Китайцы по очереди получали из рук русских санитаров жестяные кружки с дымящимся чаем, сахар и хлеб. Хлеб! Невиданная роскошь для полуголодных людей!..

Весть о том, что в театре дают бесплатный приют и питание разлетелась по городу, и сотни сезонных рабочих охотников, бездомных бродяг потянулись на огонек.

Бутовский прислушивался к многоголосому шуму. Он знал, что эти люди приходили в город поодиночке, жили здесь недолго, а затем отправлялись в глубь страны. На смену им приходили другие, надеясь хоть немного заработать. Но все знали: стоит только столбику ртути подняться до красной метки 39–40, и они уже никогда не уйду, обратно.

Бутовский собирался идти домой, когда в ночлежкку вошел Заболотный. Они поздоровались.

«Пока не обойдет все объекты, до тех пор не ляжет спать», — подумал студент, глядя на профессора, которые слушал доклад дежурного фельдшера о том, что сегодня температура у всех обитателей ночлежки нормальная.

— А ведь у меня сегодня большой праздник, — весело сказал Заболотный, когда они вышли на улицу. — Получил письмо из Парижа от Мечникова.

— От самого Мечникова?!

— От него. Вы знаете, в Одессе лаборатория профессора Мечникова стала для меня вторым домом.

— Даниил Кириллович, расскажите мне о нем.

— Мечников, Мечников!.. — после некоторого молчания заговорил Заболотный. — Лишь благодаря его учению о защитных силах организма можно научно, с материалистических позиций объяснить развитие иммунологии. Но мне Илья Ильич дорог еще и потому, что он сыграл большую роль в моей судьбе. За участие в студенческой сходке меня исключили из университета и арестовали. Выйдя из тюрьмы, я сильно бедствовал. Мечников тогда еще жил в России. Он приютил меня на только что основанной им в Одессе бактериологической станции. Здесь и началась моя забота в области изучения микроорганизмов под руководством его помощника Николая Федоровича Гамалея. И только после упорных хлопот Мечникова мне, изгнанному студенту, разрешили сдать экстерном государственные «замены па естественном факультете Новороссийского университета. В том же году я поступил на медицинский факультет Киевского университета. Вот, собственно, и все. А сейчас спать! Уже глубокая ночь.