I

В один из сумрачных осенних дней 1910 года, когда ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, в город пришла тревожная весть: в Маньчжурии чума.

Студент медицинского факультета Томского императорского университета Михаил Бутовский узнал об этом, проходя но Почтамтской улице. Постояв в раздумье у собора, он торопливо зашагал к дому, в малонаселенную часть города, которая называлась Заистоком.

Бутовский вошел в ветхую избенку, где он и его сокурсники снимали комнату.

В доме никого не было. Только книги, разбросанные как попало, карандаши да развешанная на стульях одежда — обычный беспорядок мужской холостяцкой квартиры. Нет, сейчас невозможно оставаться одному, надо узнать все точно. И он отправился в университет.

Чума… Не раз приходилось Бутовскому слышать это короткое злое слово на профессорских лекциях, но сейчас оно приобрело какой-то особенный смысл. Правда, давно миновало время, когда «черная смерть» беспрепятственно бродила по земхе, но нет еще у человека полной власти над ней…

Бутовский пересек Московский тракт и, поднявшись на крутой холм, увидел университетскую рощу в поредевшем, но еще пестром лиственном наряде. В просветы меж деревьев виднелись метеорологические вышки, здание анатомического театра. Вот и оранжерея — место студенческих веселых прогулок. Но все это, такое знакомое, теперь не радовало его.

В большой аудитории факультетских клиник было необычно шумно. Студенты ожесточенно спорили.

— А если эго выдумка? Чья-то фантазия?

Бутовский узнал голос Льва Беляева. Этот молодой человек, всех заражавший своей веселой энергией, был его близким другом.

— Не может быть! — возражали ему. — Кухтеринский приказчик только что вернулся из Харбина. Он видел трупы.

— Ну и что? — настаивал Беляев. — Откуда он знает, что они чумные? Аможет, это какая-нибудь «бери-бери»?..

Появление профессора Курлова несколько охладило возбужденную молодежь.

Профессор быстро прошел к кафедре, поднялся на нее и поднял руку. Стало тихо.

— Господа!.. — начал Курлов. — Вероятно, вы уже слышали, что в Маньчжурии вспыхнула эпидемия легочной чумы. Нас ждут там. Я полагаю, что в скором времени туда направится профессор Даниил Кириллович Заболотный…

Профессор Л. К. Заболотный

Бутовский жадно ловил каждое слово. Ему казалось, что вот сейчас произойдет что-то очень важное. И он даже сам не заметил, как громко и отчетливо сказал.

— Я готов ехать!

Это прозвучало как сигнал. Со всех сторон поднялись руки.

— И я!

— Я тоже!

Курлов был растроган. Он верил этим юным сердцам Но в срочной телеграмме из Харбина было сказано: направить десять старшекурсников, а тут вот сколько желающих….

Решили провести жеребьевку. Бутовский тянул первым. На мгновение замерло сердце. И вот — желанное «да» на белом квадратике.

Беляев осторожно опустил руку в фуражку и вытянул «нет».

— Но я все равно поеду! — решительно заявил он.

Когда жеребьевка окончилась, Бутовский подошел к Курлову.

— У меня к вам один вопрос, профессор. Мне неясно, почему чума чаще всего вспыхивает именно на Востоке?

Курлов задумался.

— Да, неясно… Пока известно одно: переносчики чумы — крысы и блохи. А вот где таится чума в межэпидемический период, — неведомо. Даниил Кириллович Заболотный, о коем я говорил, еще несколько лет назад выдвинул гипотезу о связи «тарбаганьей» болезни на Дальнем Востоке с чумой, то есть как бы открыл чуму в природе. Однако другие полагают, что хранителями чумных бактерий в период между эпидемиями являются захороненные трупы. Ведь в Маньчжурии небольшие вспышки чумы повторяются довольно регулярно. Но все это еще неясно, многое неясно….