Глава 3

Я люблю плавать по ночам. Это хорошая привычка, потому что я также люблю поесть. Плавание и йога отличный вид физической активности, но мне никогда не стать одной из тех худых, атлетичных женщин, которые великолепно выглядят в любой одежде. Меня это не беспокоило. Потребовалось дожить до тридцати лет, чтобы смириться с этим и позволить себе довольствоваться своим телом и его изгибами, что принесло невероятное умиротворение.

Женщины тратили слишком много эмоциональных сил, переживая о весе. Если бы я могла запатентовать формулу своего пофигистического отношения к этому, то не брала за нее деньги, а распространяла бесплатно, чтобы все женщины в мире стали счастливыми и могли увидеть красоту в себе, как это уже сделали любящие их люди.

Я оттолкнулась ногами от стенки бассейна, направившись к противоположной стороне, и увидела движение во дворе. Поняв, что там возвышается чья-то крупная фигура, вздрогнула и остановилась. Держась на плаву посередине бассейна, я наблюдала за тем, как высокий мужчина вышел на свет.

Фостер.

— Прости, если напугал тебя. — Он присел на корточки, сфокусировав на мне напряженный взгляд темных глаз.

Несмотря на неприязнь к нему, его приход заинтересовал. Подплыв к Фостеру, я замерла у кромки бассейна и посмотрела вверх.

— Что ты здесь делаешь?

— Я увидел, как ты плаваешь. — Через плечо он показал большим пальцем в сторону своего дома.

Проследив взглядом за жестом, я увидела, что в хозяйской спальне, окнами выходящей на двор, горит свет. Всю жизнь мы жили по соседству с Коуисами. Они были лет на двадцать старше моих родителей, к тому моменту как папа с мамой начали заводить детей, их уже пошли в колледж. К нашему большому сожалению, они решили переехать в дом поменьше во Флориде и выставили на продажу этот. Странно жить без них по соседству.

А еще страннее, что туда переехал Дарвин.

— Я хотел узнать в силе ли твое предложение?

Вспомнив опрометчивое предложение приглядеть за Джорджи, часть меня хотела отказаться. Но потом перед глазами возник утренний образ Джорджи, сидевшей на садовом диване и смотревшей на отца большими грустными глазами. И я вспомнила, что мама бросила ее. Пока он снова не открыл рот, я забыла об отталкивающем характере Фостера и разглядела в нем отца, нуждавшегося в помощи с его малышкой. Не секрет, что он относился ко мне с презрением, поэтому то, что он пришел принять мое предложение, крайне удивляло.

Подплыв к лестнице, я вышла из воды. Я и не думала, о том, что не одета, пока не подошла к Фостеру. Он медленно встал в полный рост, его взгляд блуждал по моему телу.

И клянусь Богом, казалось, что он не просто смотрит, но ласкает мою кожу сильными пальцами.

Я увидела, как дернулся его кадык, когда он с трудом сглотнул, задержав внимание на груди.

В удивлении я остановилась в нескольких метрах от него.

Он переключился на мое лицо, и хотя довольно быстро подавил желание, я без сомнения успела прочитать о нем в его взгляде.

Черт возьми.

Фостера тянуло ко мне.

Я скрестила руки на груди, и поняла, что этим действием выпятила сиськи, чем привлекла к ним еще больше внимания, поэтому, ощутив неловкость, опустила руки.

Также я чувствовала себя очень-очень голой в голубом бикини.

— Ну? — вспылил он.

В ответ на его интонацию я приподняла бровь и вознегодовала.

Он злился из-за того, что испытывал ко мне влечение?

Почему? Потому что я тридцатишестилетняя массажистка и проявлять ко мне сексуальный интерес унизительно для него?

Как по-детски.

Готова спорить, он даже не знал, что делать с женщиной.

Большинство мужчин в его возрасте понятия не имели.

Пошел он.

Если ему неудобно из-за того, что он считаем меня привлекательной, это его проблемы. Я сложила руки на груди и повела бедром.

— Ты спрашиваешь об услуге...не считаешь, что должен хотя бы изобразить вежливость?

Фостер прищурил красивые глаза.

— Ты правда все усложняешь.

— Я и слова не сказала, — возразила я.

— Дело в твоем отношении. — Он сделал шаг навстречу. — Мне нужна помощь с ребенком, а ты нарочно... — Он неопределенно указал на меня.

— Я что? — Я придвинулась к нему. — Дышу?

— Даже не знаю, почему я заморачиваюсь. — Он сердито посмотрел на мои губы, а затем снова на меня. — В любом случае, ты не самый подходящий человек, чтобы присмотреть за Джорджи.

Никчемный напыщенный придурок. Напрягшись, я опустила руки по бокам.

— Почему?

— Прости?

— Ты во второй раз подвергаешь сомнению мою способность вести себя ответственно с пятилетним ребенком. Я хочу знать, почему приложив так мало усилий, чтобы узнать меня, ты думаешь, что все выяснил обо мне. Вот и все.

Он пожал плечами.

— Просто чутье.

Чутье?

— Ну, вы с Кольтом лучшие друзья, уверена, он мог бы поручиться за меня. И скорее всего, уже так и поступил. Так почему же ты сделал такие поспешные выводы о моих способностях? Это из-за того, что ты сноб из загородного клуба, который считает, что любой, у кого нет высшего образования или любая женщина, не вышедшая замуж к тридцати, в каком-то смысле неполноценны?

— И кто теперь делает поспешные выводы?

— Поспешные выводы? Ты не просто намекал на то, что с женщиной с внешностью как у меня, и которая одинока в моем возрасте, кстати, ой, это неприятно, что-то не так. Потом ты дважды предположил, что я не способна присмотреть за ребенком. Почему, зная обо мне так мало, ты пришел к такому заключению? Конечно, я решила, что это чистой воды элитизм (Идеология, основанная на представлении о необходимости и правомерности деления общества на элиту и широкие народные массы с предоставлением элите ведущей роли) и сексизм.

— Так теперь я элитист и сексист? — Он шагнул в мою сторону, наши грудные клетки соприкоснулись, я ахнула от разряда возбуждения, который воспламенил кожу и ускорил мой пульс. Фостер напрягся, его взгляд опять устремился к моим губам.

Между нами повисло желание, непреодолимое и горячее.

Когда голова Фостера наклонилась к моей и его дыхание обожгло мой рот, я сжала пальцы в кулаки. Я могла чувствовать, как наливались губы при одной только мысли о поцелуе.

Внезапно, словно напуганный собственным поведением, он отшатнулся.

Я втянула в себя воздух.

В замешательстве мы уставились друг на друга.

И не просто в замешательстве. Мое тело напряглось, совершенно недовольное внезапно возникшей дистанцией.

— Это плохая идея, — сказал он хриплым голосом, прежде чем развернуться, чтобы уйти.

Взяв себя в руки, я крикнула ему вслед:

— Я могу присматривать за Джорджи, пока ты не найдешь кого-нибудь.

Фостер оглянулся.

— Как я уже сказал, думаю это ужасная идея.

Казалось очевидным, что, несмотря на столкновение наших характеров и разницу в возрасте, между нами существовало физическое влечение. Которое теперь, поскольку мой мозг не был одурманен его близостью, я собиралась игнорировать. И все же Фостер был напуган даже одной мыслью, что его влечет ко мне и поэтому не хотел, чтобы я находилась рядом?

Это взбесило.

— Испугался? — подначила я.

Он обернулся.

— Прости?

Не обращая внимания на его угрожающий тон, я продолжила:

— У тебя нет разумной причины отказаться от моего очень любезного предложения. Если только ты не сноб, который не хочет даже знаться с массажисткой, в семье которой нет никого с голубой кровью?

— Ты вознамерилась предполагать самое худшее обо мне.

Я пожала плечами.

— Переубеди меня.

— Хорошо, — выдавил он. — Завтра я уйду на работу позже, чтобы объяснить Джорджи, что на этой неделе за ней будешь присматривать ты. Обычно я ухожу на работу в половину седьмого. Это не слишком рано?

— Вовсе нет.

— Отлично.

— Во сколько прийти?

— Семь пятнадцать.

— Тогда увидимся.

Он в последний раз окинул взглядом мое тело, и, прежде чем скрылся из виду, зайдя за дом, я увидела, как дрогнули мышцы на его подбородке. Даже не пожелал доброй ночи.

— Над его манерами придется поработать.

При виде украшений в моем магазине, Джорджи потеряла дар речи. Я наблюдала за тем, как она рассматривает стенды, стойки и стеклянные шкафы, заполненные кристаллами, нарядами и изделиями ручной работы из драгоценных металлов. Вчера утром, оставив ее в школе, я поменяла местами нескольких клиентов таким образом, чтобы мои записи закончились к тому времени как подошел к концу учебный день. Тех, кого не удалось перенести, приняли три моих других массажиста.

В течение дня магазином управляла Рэйвен, моя подруга со времен старшей школы, чье настоящее имя Минди Уоттс. В детстве она завидовала необычным именам, данным мне и моим сестрам родителями, поэтому она назвалась Рэйвен. Если честно, она больше походила на Рэйвен, чем на Минди.

Я позволила ей уйти пораньше домой к ее детям-подросткам, поскольку мы с Джорджи могли приглядеть за магазином, пока бы не объявился Фостер. Между посетителями мы делали ее домашнее задание.

Первый день с Джорджи прошел хорошо, но немного неловко. Она была стеснительной и мало говорила. Меня это не беспокоило. Я тоже была застенчивым ребенком. Из-за чего я переживала, так это из-за печали в ее глазах. Ни один пятилетний ребенок не должен быть таким хмурым или серьезным.

Мой телефон, лежавший на стойке, запищал, и я увидела, что это сообщение от Фостера. Проведя пальцем по экрану, я склонилась над мобильным, чтобы прочитать эсэмэс.

Извини, совещание затянулось, только выхожу из офиса. Пожалуйста, не могла бы ты отвести Джорджи на ужин. Фостер.

Я вздохнула. Как чертовски официально.

Я написала ему ответ.

Без проблем.

Боясь снова поссориться с папой Джорджи, я все еще была немногословной с ним. Вскочив со стула, схватила сумочку и позвала Джорджи:

 — Эй, милая, твой папа задерживается, поэтому мы поужинаем без него.

Она подошла ко мне.

— Он вернется домой?

Я нахмурилась.

— Конечно. Он только что вышел из офиса, а до города ехать полтора часа, поэтому мы все здесь закроем и поедим. Как тебе «У Пенни»?