Маттео не выдержал первым:

— Почему далекое эльфийское наследие должно предопределять твой жизненный путь?

— Наследие — сильная штука. Ты никогда не думал, почему джордайнам запрещено искать информацию о своих родителях?

Непрошеное воспоминание предстало перед глазами Маттео: образ маленькой, всеми покинутой женщины, заключенной в тюрьме собственного разума. Если Тзигона в кои-то веки сказала правду без прикрас, то эта печальная женщина подарила ему жизнь. По какому-то странному произволу судьбы Тзигона нашла мать Маттео во время отчаянных поисков собственной. Маттео не понимал этой странной тяги иметь семью, но он узнал те же чувства в призрачных глазах Андриса.

— У ордена джордайнов есть свои основания, — ответил Маттео, пытаясь выбросить из головы намеки Тзигоны касательно личности другого своего родителя. — Значит так. В тебе течет кровь эльфов. Теперь ты знаешь это — и что? Стал ты другим человеком?

Андрис круто развернулся и зашагал к вещам, аккуратной горкой сложенным на краю поля. Он склонился над кожаной сумкой и вытащил оттуда нечто крохотное, искрящееся.

— Вместе со знанием приходит ответственность, — проговорил он, раскрывая руку.

Там лежала статуэтка спрайта — изящная, миниатюрная, с крылышками не больше ладони Андриса. Она казалась сделанной из хрусталя, и мельчайшие ее детали были безупречны, как если бы статуэтка была живым существом — таковым она раньше и являлась. Маттео изумился, что Андрис мог хранить у себя подобную вещь. На болоте Ахлаура Маттео случайно наткнулся на такого же эльфа. То, что издали виделось статуей из цельного куска хрусталя, на деле оказалось пустотой холоднее льда.

Он положил руку на прозрачное плечо друга:

— Эльфы из болота Ахлаура и спрайты, чье изваяние ты хранишь, были освобождены смертью задолго до твоего рождения. Ничего более сделать уже нельзя. Меня беспокоишь ты, дружище. После того, как жрецы Азута сделают все, что в их силах, ты должен оставить прошлое позади и заняться исполнением долга джордайна.

Андрис пожал плечами и отвернулся, но Маттео успел разглядеть смятение чувств в его глазах.

— Ты боишься этого дознания, — заметил он.

— А ты бы не боялся на моем месте? — резко перебил Андрис. Несколько минут он молчал, пряча крошечную хрустальную статуэтку в сумку, затем поднялся и посмотрел Маттео в лицо: — Ты ведь знаешь жрецов. Они будут вопрошать, проверять и молиться до тех пор, пока сама Мистра не устанет от всего этого. О, со временем они даже смогут расширить свое понимание магии, но они не ответят на главные вопросы. Почему я выжил? Почему выжила Кива? Она ведь эльф. Почему она не стала хрустальной пустотой как все остальные?

— Быть может, сама Кива ответит на эти вопросы.

Глаза Андриса загорелись:

— Она пришла в себя, да?

— Еще пока нет, — признался Маттео. — Проверившие ее маги-гончие говорят, мол, большая часть ее сил ушла вместе с ее заклинаниями. Наверно, жизнь и волшебство теснее переплетены в эльфах, чем в людях. Они сказали, это просто чудо, что она выжила.

Андрис раздраженно зашипел сквозь зубы.

— Да в храме жрецов больше, чем клещей на гоблине. И что, не нашлось никого способного ее исцелить?

— Я им тот же вопрос задавал, — Маттео с раздражением тряхнул головой. — Кива обладает знаниями, жизненно важными для всего Халруаа. И, тем не менее, жрецы утверждают, что молиться об исцеляющих чарах ради блага предательницы — кощунственно.

Андрис пробормотал нечто невразумительное. Он потянулся за своей белой туникой, натянув ее через голову. Добротная ткань стала бесплотной, как только охватила его торс. Джордайн наклонился снова, уже за выдолбленной из тыквы флягой. Откупорив ее, он сделал жадный глоток. Маттео почти ожидал увидеть, как вода потечет по полупрозрачному горлу друга, но та исчезла сразу, как только коснулась губ джордайна.

Андрис заметил его пристальный взгляд и, чувствуя себя неловко, опустил флягу. Маттео сразу отвел взгляд:

— Извини. Я совсем не собирался таращиться на тебя.

— Нет магии, нет наказания, — ответил Андрис небрежно, отметая извинения друга поговоркой, которая часто звучала среди молодых джордайнов. — Что теперь думаешь делать? Вернешься во дворец королевы?

Маттео покачал головой:

— Кажется, Халруаа более нуждается в моей деятельной службе, чем королева Беатрикс в бесплодных советах. Кива не закрыла портал на Элементальный план Воды, она лишь переместила его. Это новое место следует отыскать. К тому же, я еще обещал помочь Тзигоне найти ее мать или хотя бы разузнать о ее судьбе.

— Не завидую твоему первому заданию, но второе кажется легким. Кива описала Кетуру как сильного мага школы Воплощение. Такие волшебники довольно известны. Все, что тебе нужно будет сделать — это спросить.

— Здесь все гораздо запутаннее, — признался Маттео. — Вопросы могут привлечь ненужное, и даже опасное внимание к Тзигоне. Никто не должен знать, что она дочь Кетуры. Андрис, дай слово, что не обмолвишься об этом никому.

Легкое удивление на лице джордайна быстро сменилось ужасом.

— О боги! Маттео, ты хочешь сказать, что Тзигона — бастард мага?

— Нет, я не хотел этого говорить, — резко возразил Маттео, — но так оно и есть.

Андрис пригладил пятерней свои тускло-рыжеватые волосы и глубоко вздохнул:

— У тебя занятные знакомства, дружище. Кто-нибудь еще об этом знает?

— Помимо Кивы, думаю, что никто.

Он рассказал Андрису о подделанной Кивой записке, якобы от Кассии, джордайн-советницы короля. Бумага содержала просьбу ко всем джордайнам города о том, чтобы помочь в поисках дочери Кетуры.

— Сначала, — говорил Маттео, — я думал, что эти новости всем известны, но Кива предназначила их только для моих глаз, и для Тзигоны. Она хотела завлечь нас обоих в покои Кассии, а оттуда — прямиком в болото Ахлаура; она манила Тзигону ее наследием как морковкой перед носом ослика.

— А за какой морковкой погнался ты? — спросил Андрис и поглядел на приятеля внимательно, даже с беспокойством. — Неужто все ради девчонки?

Вопрос не был лишен оснований. Маттео осторожно обдумал ответ, но так не нашел подходящих слов для объяснения своей дружбы с Тзигоной.

— Похоже на то, — вынужден был согласиться он.

Андрис нахмурился:

— Ты ведь знаешь, что джордайнам запрещено вступать в брак.

Воображение тут же нарисовало Тзигону в роли невесты: ее привычно озорная усмешка превратилась в сдержанную улыбку, а ее глаза светились кротостью под вуалью — картина была столь нелепой, что Маттео рассмеялся.

— Да мне бы это и в голову никогда не взбрело! И спорю на приданное королевы, что и Тзигоне такого никогда на ум не придет! Она мне просто друг, ничего более.

Андрис заметно расслабился.

— В один прекрасный день, — проговорил он, — Тзигона станет волшебницей. Джордайны обязаны служить халруанским магам, а не дружить с ними.

Молодой ученик бежал трусцой в их сторону, освободив Маттео от необходимости признать эту горькую правду вслух. Мальчик скользнул взглядом по полупрозрачной фигуре джордайна и поспешил отвернуться.

— Андрис получил разрешение покинуть Школу, — объявил он. — И главный наставник желает видеть Маттео.

— Я немедля явлюсь, — Маттео заверил юнца. Он подождал, пока посыльный оказался вне пределов слышимости, прежде чем продолжить: — Жаль, волшебникам Школы не удалось подвергнуть тебя проверке, избавив от необходимости ехать на север.

Андрис скривился:

— Одно из неудобств бытности джордайном. Только магия инквизиторов способна подействовать на нас. Важная мера безопасности, само собою.

Маттео промолчал, будто и не заметил явной иронии: Андрис уже был осужден как недостойный джордайн, причем осужден по ложному обвинению, состряпанному магом-гончей из церкви Азута. А теперь снова вынуждали доверить свою жизнь церковникам.

Маттео осознал, что просто не может позволить другу противостоять этим испытаниям в одиночку.

— Когда отправляешься? — спросил он.