Глава 14

К тому времени, как Шимаэл снова натянул сапог, появился Доней с подносом. Воспользовавшись секундным замешательством своего хозяина, желудок пилота полностью завладел инициативой и подчинил себе все его мысли. Еду, которую подавали здесь, отличали два важных достоинства – она была вкусной и обильной. Шимаэл с Оди на некоторое время отложили в сторону все разговоры и вооружились ножами и вилками.

За едой пилот, однако, не забывал и о ноге, время от времени прислушиваясь к своим ощущениям. Он по-прежнему не верил, что старания Оди дадут какой-то результат, но ее уверенность заронила сомнения в душу Шимаэла. Вначале его лодыжке было немного прохладно, но он отнес это на счет холодной мази и прохладных пальцев девушки, но вскоре понял, что его кожу действительно объял холод, да столь сильный, что нога начала неметь.

Шимаэл поделился с Оди своими наблюдениями, на что та удовлетворенно отметила, что так и должно быть. Он почти не чувствовал своей левой ступни, но, одновременно, его перестала терзать и боль. Попробовав пошевелить ногой, пилот убедился, что она по-прежнему его слушается, и немного успокоился.

Теперь, когда голод был утолен, представилась возможность еще порасспрашивать свою новую знакомую. Таверна к этому времени почти полностью опустела – все ушли на вечернюю службу, шум и гвалт стихли, и их беседе никто не мешал.

Как и большинство женщин, Оди оказалась весьма словоохотлива. Она была готова лопотать без умолку, требовалось лишь подбрасывать ей темы для разговора, точно поленья в костер, и Шимаэл, опасаясь, что рано или поздно девичий интерес переключится на его персону, усердно кивал и поддакивал. Она рассказала ему и о своей большой семье, и о родителях, так страстно желавших увидеть дочь в черном форменном плаще, и о подругах, крутивших пальцами у виска, когда она ушла из Интерната. Доней собрал у них со стола пустые тарелки и принес еще один кувшин пива для Шимаэла и бокал вина для Оди.

– Какой-то он странный сегодня, – пробормотала девушка, глядя вслед удаляющемуся трактирщику, – мрачный, напряженный, молчит все время…

– Немудрено, когда такие дела под боком творятся.

– Но вчера он таким не был!

– Да мало ли, какие заботы могут его обуревать! – раз уж представилась возможность разузнать побольше, Шимаэл постарался, чтобы беседа не сворачивала особо далеко от интересовавшего его направления. – Сложно было в Интернате учиться?

– Очень! – Оди уже знакомым движением наморщила носик, – ни тебе выходных, ни праздников. Подъем с рассветом, отбой за полночь, и так каждый день. Выживают только истовые фанатики, хорошо, если из всего набора до конца человек пять-десять дотянет.

– А сколько их было на входе?

– Каждый год в Академию принимают около двухсот человек, – Оди развела руками, – и при этом бывают случаи, когда из них до конца не доходит ни единого.

– Ради чего такие мучения? – Шимаэл отметил, что во взгляде собеседницы промелькнуло удивленное непонимание, и торопливо добавил, – я хочу сказать, зачем возводить такие преграды на пути тех, кто хочет стать Служителем?

Ему приходилось проявлять предельную осторожность, чтобы не сболтнуть ненароком какую-нибудь глупость или даже богохульство. Все местные жители, похоже, были прекрасно осведомлены об особенностях обучения будущих священнослужителей, и Шимаэлу не следовало выбиваться из общей картины. Он не мог напрямую задавать Оди те вопросы, которые его беспокоили, и поэтому вынуждено делал вид, будто все знает, и лишь уточняет отдельные подробности, уже задним числом дорисовывая в уме остальную картину.

– Это не преграды, а испытание, – девушка вновь нацепила на себя строгую маску, неверие здесь определенно не приветствовалось, – человек должен доказать, что действительно хочет служить Сиарне, что готов положить на этот алтарь всю свою жизнь.

– Неужели Сиарна сама этого не видит? Разве Она не способна заглянуть в душу человека и понять, кто он такой?

– Куда важнее, чтобы человек сам это понял. Хотя иногда Госпожа действительно призывает к себе людей, еще не прошедших обучение. Такие отправляются в Интернат уже после Посвящения.

– А их-то зачем испытывать?

– Их никто и не испытывает, для этого у Интерната кишка тонковата, – Оди хихикнула, – в нем, знаешь ли, над учениками не только измываются, а иногда еще и учат кой-чему. Вот новопосвященные Служители и учатся вместе со всеми.

– Каким конкретно премудростям там обучают? Вот ты за один год успела что-нибудь освоить? – Шимаэл отпил пива, – ежели не секрет, конечно.

– Почему это должно быть секретом? – удивилась Оди. – Общеизвестно, что в Интернате учат всему.

– Звучит несколько расплывчато.

– О полном курсе я могу рассказать не так уж и много. А что до первого года обучения, то за несколько месяцев в меня затолкали столько информации, сколько большинству людей не переварить и за всю жизнь.

– Ну все-таки, – не унимался Шимаэл, – на что же конкретно вас натаскивали?

– Долго перечислять придется, – Оди начала загибать пальцы. – Будущих Жриц в первую очередь посвящают во все тонкости Служения: канонические тексты, песнопения, ведение службы и отправление различных ритуалов. Во-вторых, каждая Жрица, помимо душевных недугов, должна уметь справляться и с телесными немощами. Так что медицинской подготовке уделялось также очень много времени. Как там твоя нога?

– Трудно сказать, – Шимаэл осторожно покрутил ступней, – либо боль прошла, либо я свою ногу просто не чувствую. Надо попробовать встать.

– Еще рано, – Оди положила руку ему на плечо и усадила обратно, – не торопись. Боль подавляется быстро, но лечение требует времени.

– Долго еще ждать?

– Ты куда-то спешишь?

– Я? А куда мне теперь спешить? – пилот демонстративно приложился к пивной кружке.

На самом деле, он уже начинал беспокоиться, поскольку вечерняя служба близилась к завершению. Если Шимаэл хотел вернуться обратно, не вызывая подозрений у Риккардо, то это следовало делать в дежурство Чака. То есть сейчас.

Однако он пока не видел возможности улизнуть незаметно от Оди, а делать это резко и грубо ему не хотелось. Положа руку на сердце, Шимаэлу в ее компании нравилось. Помимо того, что она рассказывала весьма занимательные вещи, ему было просто приятно сидеть здесь, рядом с ней. Возможно, сказывалось действие выпитого пива, но сейчас она уже не казалась ему тощей жердью, нескладной и нелепой, и даже ее платье больше не вызывало у него невольной снисходительной улыбки.

– Также будущие Жрицы обязательно изучают искусство Танца, – продолжала тем временем девушка, – и далее по списку – полный набор общих дисциплин. Все мыслимые науки от живописи и ораторского мастерства до математики и химии.

– Для чего Жрице весь этот балласт? Лично мне подавляющее большинство наук, которые когда-то натолкали в мою голову, так ни разу и не понадобилось.

– Но ты же не Жрица! – резонно заметила Оди, – и не Советник. Со Служителей совсем другой спрос. Зачастую они оказываются последней и единственной надеждой попавших в беду людей, именно к ним обращаются за помощью в первую очередь, а потому им приходится быть готовыми ко всему – и роды принять, и спор рассудить, и станок починить.

– Так ты еще и в механизмах разбираешься?!

– Разумеется! – бледное лицо расплылось в довольной ухмылке, – и весьма неплохо!

Оди еще долго рассказывала о проведенном под крышей Интерната времени, припоминая то забавные случаи, то еще какие занятные эпизоды. С этой точки зрения, обучение там не сильно отличалось от любого другого университета. Несмотря на крайне напряженный учебный график, у учениц и учеников всегда находилось время на разнообразные шалости различной степени невинности. Что-что, а уж скучать учащимся уж точно не приходилось.

Тем временем вечерняя служба закончилась, и в таверну потихоньку потянулись люди, активно обсуждающие увиденное в Храме. В углу у противоположной стены появились музыканты. Зазвучала бодренькая танцевальная мелодия, и кое-кто из посетителей пустился в пляс. После службы можно было и немного расслабиться.

– С ума сойти можно! – поразился Шимаэл очередному воспоминанию Оди, теперь ему становилось понятно, почему прошедших через горнило Интерната учеников работодатели отрывают с руками, – неужели все это уместилось в такой маленькой изящной головке?!

– Ну, не все, конечно, – рассмеялась она, – я была далеко не лучшей ученицей, но кое-что все же отложилось. Ну, как там твоя нога? Ну-ка встань.

– Думаешь, уже можно? – пилот осторожно отполз к краю лавки и попытался наступить на пострадавшую ногу. И это у него получилось! Шимаэл нерешительно потоптался на месте, пытаясь уловить хоть какие-то отзвуки боли, но безуспешно. Теперь он даже не был до конца уверен, какую именно ногу недавно подвернул.

– Ну что? – поинтересовалась Оди, – ожил немного?

– Странно, – Шимаэл был явно озадачен. Выходило, что местные знахари вполне могли дать несколько очков форы даже Сейре, и еще неизвестно, кто у кого должен был учиться, – все прошло. Совершенно не болит!

– Я выиграла! Я выиграла! – Оди обрадовалась как ребенок и захлопала в ладоши. – Пошли!

Она поднялась из-за стола и, ухватив Шимаэла за рукав, поволокла его за собой.

– Ты о чем? – не сразу сообразил тот, – куда ты меня тащишь?

– Танцевать, разумеется! Ты же проиграл мне пари!

– Да, я помню, – Шимаэл всеми силами пытался замедлить продвижение, – но я… э-э-э…

– За свою ногу не беспокойся, скакать тебе не придется.

– Но я же совершенно не умею танцевать! У коровы, небось, и то лучше получится!

– Протест отклонен, – Оди поволокла его дальше, – или ты полагаешь, что хоть кто-то из этой публики танцевать умеет? Ты ничем не хуже. А моих способностей вполне хватит на нас обоих.