По лицу Верховной Жрицы промелькнула тень досады. Защищаясь, она выбросила вперед раскрытую ладонь, и в тот же миг грянул выстрел.

Поскольку Найда не выключила микрофон, грохот получился столь оглушительный, что многих людей просто сбило с ног, а витражные стекла взорвались фонтанами разноцветных осколков.

Удар отбросил Верховную назад, она оступилась и рухнула на колени, скорчившись и зажимая простреленную правую кисть. Ее спутница кинулась на помощь, но властный взмах перепачканной в крови руки остановил ее на полпути и вернул на место. Зал затаил дыхание, и в наступившей тишине даже можно было расслышать, как падают на мраморные плиты тяжелые алые капли.

– Найда, ты мазила! – в сердцах рявкнул Риккардо, – как ты могла промахнуться?!

Толстушка ничего ему не ответила, но и сама понимала, что здорово прокололась. Божественная кара обязана быть неизбежной, а тут вдруг выясняется, что некоторых она не берет. Это ставило под сомнение саму ее божественность. Да, возможно пуля задела кость и ушла в сторону, но сути дела это уже не меняло. Стрелять еще раз, чтобы довершить начатое, теперь не имело смысла.

Виан пошевелилась, подобрала плащ и тяжело поднялась на ноги. Ее заметно пошатывало, но она уже взяла себя в руки. Справившись с мимолетной слабостью, Верховная расправила плечи и подняла голову. Найда невольно охнула и отшатнулась. Лицо Жрицы превратилось в белую как мел маску, всю его правую сторону забрызгало кровью. С рассеченного виска сбегали алые потеки. Пряди перепутавшихся волос прилипли ко лбу и щекам, но она не обращала на них внимания. Казалось, что жизнь осталась лишь в ее глазах, которые пылали безумным огнем.

– Ваш ответ услышан, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Да свершится Суд!

Жрица подняла перед собой искалеченную руку, повернув ее тыльной татуированной стороной к Найде. Из страшной раны толчками вытекала кровь и ручейком сбегала по запястью в рукав плаща.

– Властью, данной мне Матерью Светлой Сиарной, я оглашаю Высший Приговор шестерым Смертным, повинным в убийстве Служителя, в осквернении Храма и Имени Госпожи нашей! – и, хотя это должно было причинить ей адскую боль, резким движением сжала окровавленную руку в кулак. Почудилось даже, будто пол под ногами вздрогнул при ее словах, – Смерть!

Оставив эхо своих слов метаться под сводами Храма, Верховная снова накинула на голову капюшон и повернулась к своей худощавой спутнице.

– Они твои, – бросила она и твердым шагом направилась к выходу. Удары ее каблуков разносились под потолком гулким эхом.

Никто не пошевелился, никто не проронил ни слова. Лишь когда с улицы послышался удаляющийся цокот копыт, с людей словно сдернули покрывало наваждения.

Как по команде загалдели все разом, подняв жуткий гвалт. Кто-то бросился к выходу, кто-то наоборот, подступил ближе к алтарю. На одних лицах виднелась обеспокоенность, на других любопытство. Тем не менее, все старались держаться на почтительном удалении от неподвижной высокой фигуры в черном плаще, вокруг которой образовалось довольно большое свободное пространство.

– Так, все, сворачиваем балаган! – объявил Риккардо. – Найда, гони их всех отсюда к чертовой матери!

– Полагаешь, они меня послушаются?

– Никуда не денутся. Чак, врубай свою сирену!

– Сей момент! –  техник нажал соответствующую кнопку, и толпа всколыхнулась, как пшеничное поле на ветру.

– Найда, голос!

– ДОВОЛЬНО! Я ДОСТАТОЧНО СЛЫШАЛА СЕГОДНЯ БОГОХУЛЬНЫХ РЕЧЕЙ! ВЫ ОСКВЕРНИЛИ САМ ВОЗДУХ В ДОМЕ МОЕМ! ИЗЫДИТЕ, НЕВЕРНЫЕ, ДАБЫ НЕ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА БОЛЕЕ!!!

– Годится! – капитан удовлетворенно кивнул.

Народ заметался, засуетился, устремившись к распахнутым дверям, но черная фигура осталась неподвижна.

– А этой особе что, отдельное приглашение нужно?

– К ТЕБЕ ЭТО ТОЖЕ ОТНОСИТСЯ, ТЫ, ЛЖИВО ИМЕНУЮЩАЯ СЕБЯ ЖРИЦЕЙ МОЕЙ! ВОН ИЗ ХРАМА МОЕГО!

– Успеется, – невозмутимо ответила Жрица. – Я никуда не спешу и собираюсь досмотреть представление до конца.

Найда аж растерялась от подобной бесцеремонности, лихорадочно соображая, как должно Богине ответствовать человеку, осмелившемуся публично послать ее вдоль по улице.

– КАК ТЫ СМЕЕШЬ ДЕРЗИТЬ МНЕ?! – взревела она, – НАЗОВИ СВОЕ ИМЯ, ДАБЫ МОИ СЛУГИ ЗНАЛИ, ЧТО ВЫСЕЧЬ НА НАДГРОБИИ!

Женщина подняла руки, и черный бархат, скрывавший ее лицо, с легким шелестом упал на плечи.

– Старшая Жрица Одэзи Милайна, Десница Гнева Госпожи моей, – она слегка кивнула, как равный равному, – к вашим услугам.

На тех, кто к этому времени еще оставался в Храме, ее слова произвели неожиданный эффект. Люди побледнели, что-то закричали и сломя голову бросились к выходу, некоторые даже начали выпрыгивать в окна. Как будто под отброшенным капюшоном обнаружилась бомба с зажженным фитилем.

– Твою мать!!! – чертыхнулся Риккардо. – Айван, Сейра, вперед!

За спиной у капитана Шимаэл издал какой-то непонятный горловой звук и пулей вылетел из кабинета. Он с топотом пронесся по коридору и выскочил в зал.

– Оди?! – потрясенно воскликнул он, тяжело дыша.

И был абсолютно прав. Посреди стремительно  пустеющего зала стояла его вчерашняя знакомая, вот только она имела очень мало общего с той Оди, которая тряслась с ним на телеге и смущенно краснела, когда он оказывал ей знаки внимания. Куда подевались ее добродушие, ее непосредственность? Перед Шимаэлом предстал совсем другой человек – спокойный и хладнокровный. Розовый цвет сменился черным, и угловатость ее худощавой фигуры вдруг обернулась остро отточенными и холодными гранями. Длинные черные волосы Одэзи заплела в тугую косу, змеиным хвостом спадающую по спине. Даже в ее изящном носике с легкой горбинкой теперь чудилось что-то хищное.