Он помолчал, стараясь выровнять дыхание.

— Это не кончилось даже после твоего изгнания. Позор не ушел вместе с тобой. Должен был, но никуда не делся. За годы неопределенности люди слишком привыкли мне не доверять, и именно поэтому мне пришлось покинуть деревню так рано.

— А мне еще раньше, — кисло возразила я.

Зак пропустил мои слова мимо ушей.

— Даже когда я уехал в Уиндхем, слухи и там меня достали. Пошла молва, что нас с тобой разделили подозрительно поздно. Мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы не допустить сомнений в моей полезности. Я работал вдвое больше остальных и снова и снова доказывал свою верность Синедриону. Делал то, за что не хотели браться другие.

Палаты Синедриона в Уиндхеме славились изощренными интригами и жестокостью. Я посмотрела в темноте в сторону Зака и задумалась о том, в какую же клоаку он погрузился.

— Я никогда не чувствовал себя в безопасности, — продолжил он. — Даже когда ты оказалась в камере сохранения. Ни на секунду. Ты отняла у меня это ощущение за много лет, что я жил наполовину. Это ты показала мне, как опасны могут быть омеги и какое они нестерпимое бремя. Именно из-за тебя я придумал резервуары.

Я закрыла глаза. Было понятно, что его самооправдание зиждется на чистом безумии, а резервуары — материальное воплощение этого безумия, и никакой моей вины тут нет. Но перед глазами стояли дети в баках, их волосы, покачивающиеся возле мертвых лиц. Я жмурилась, пытаясь прогнать ужасную картину.

— Это ты сделала меня таким, — произнес напоследок Зак.

Те же слова, что сказала Кипу Исповедница в зернохранилище много месяцев назад.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Ночью я ждала, что ко мне придут его сны. Грезы Зои я подсматривала не нарочно, они просачивались мне в голову, если Зои спала рядом. Даже когда я пыталась мысленно отгородиться, они захлестывали меня, полные потери и тоски, как море — соли. Но Зак не видел снов, или же его сны для меня ничего не значили. У нас было одновременно так много и так мало общего. Если какие-то картины и рисовались ему за сомкнутыми веками в те ночи в спальне приюта, ни одна из них мне не открылась. Возможно, в детстве, когда я так старалась скрыть от Зака свои видения, между нами выстроился своего рода барьер. Много лет, лежа в маленькой кровати, я приучалась загонять внутрь свои реакции, если что привидится, а теперь, привыкнув от него замыкаться, не могла проникнуть спящему или бодрствующему Заку в голову, не могла хотя бы угадать, о чем он думает. В нескольких метрах от него в общей спальне я чувствовала себя ничуть не ближе к брату, чем когда жила на Острове и нас разделяли сотни миль.

Я не знала, что снится Заку, но и для него мои сны оставались загадкой. Перед рассветом меня разбудило видение о взрыве, и мои крики эхом отдались от потолка. Зак шептал что-то утешительное. Поначалу, еще сбитая с толку контрастом огня и темноты, я не сообразила, чей это голос меня успокаивает. Но затем, когда мое дыхание выровнялось, Зак спросил:

— Что ты сейчас видела?

Я никогда не слышала подобного голода в голосе, а голод я знала хорошо. Весь Нью-Хобарт голодал. Только накануне вечером восемь человек, живущих в приюте, получили на ужин рагу из двух пойманных Зои на крыше белок и дочиста обглодали все косточки.

На вопрос Зака я не стала отвечать. И в дальнейшем изо всех сил пыталась не издавать звуков, когда приходили видения — гораздо более частые и яркие, чем в детстве. Мне не всегда удавалось полностью подавить крики. Но я старалась. Не хотелось давать Заку даже намека на то, что я видела, как и радовать его своими воплями. Иногда, просыпаясь от кошмаров о взрыве и скрежеща зубами, чтобы не шуметь, я чувствовала, что ничего не изменилось: мы с Заком по-прежнему в нашей детской спальне, я скрываю свои видения, а он следит и выжидает.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

С первого же дня, когда он увидел ее во дворе с Зои, Зак пялился на Палому. Хотелось бы мне, чтобы ее внешность не была такой приметной, однако ее отличие от нас сразу привлекало внимание: снежно-белые волосы и кожа, выцветшие голубые глаза. Я наблюдала за тем, как Зак ее рассматривает, и невольно сжимала кулаки. Он не имеет права на нее смотреть. Ему всегда все доставалось. Прослеживая его взгляд, я сдерживалась, чтобы не гаркнуть: «Нет, ее ты не получишь!»

— Значит, это правда, — сказал он, не сводя глаз с Паломы, пока они с Зои уходили со двора.

Я промолчала.

— Я знал, что вы ищете. — Зак покачал головой. — Но не верил, что у вас что-то получится. У Дудочника и его шайки оборванцев. Как вы это провернули? Чем сумели ее привлечь?

— Не вижу смысла обсуждать ее с тобой. Ты не поймешь.

— Я не идиот.

— Никогда тебя таким не считала, — сказала я. — Ты еще хуже и намного опаснее.

Когда мы пошли на кухню есть, он снова неприкрыто пялился на Палому, а она смотрела на него в ответ, точно так же снедаемая любопытством. Перед ней сидел человек, который вернул к жизни взрывной механизм, способный уничтожить ее семью и родину. Я видела, как Палома прищурилась и склонила голову, словно пытаясь понять, что может подвигнуть человека сотворить такое ужасное зло. А мне хотелось заорать: «Держись от него подальше!»

Зои меня опередила. Заметив, что взгляд Зака задержался на Паломе, она встала между ними.

— Не лезь к ней, — предупредила она Зака.

Он поднял закованные руки и потряс ими, чтобы кандалы зазвенели.

— Я здесь всего лишь пленник и от меня не зависит, куда меня приводят.

— Необязательно постоянно на нее таращится, — сказала Зои.

— Мне просто любопытно, — отрезал Зак. — Меня никто не представил вашей новой подруге. — Он снова смерил Палому взглядом и остановился на ее лице. — Я бы с удовольствием познакомился с тобой поближе.

— Я о тебе уже достаточно наслышана, — отвернулась Палома.

— И ты поверила во все, что от них услышала? — быстро спросил Зак. — С чего ты взяла, что этим людям можно доверять?

Зои открыла рот, но Палома успела ответить первой:

— Я сама делаю выводы, руководствуясь рассудком.

— И ты рассудила, что это лучший альянс, на который может надеяться твоя страна? — Зак многозначительно обвел взглядом нас и убогую кухню.

Зои его оттолкнула. Не сильно, но со скованными спереди руками Зак не смог ни удержать равновесие, ни смягчить падение, и рухнул на спину у очага.

Дудочник рванулся вперед, чтобы оттащить Зои, но она уже уходила, и Палома вместе с ней.

— Не лезь к ней! — повторила она Заку, не оглядываясь, и захлопнула за собой кухонную дверь.

Зак приподнял брови, сел и постарался как мог отряхнуть пыль со штанов.

— Чего вы все так боитесь? — спросил он.

Ответом стало очередное видение: в моей голове вспыхнуло пламя. Вечный огонь.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Все свое детство я старалась не разлучаться с братом. Я лгала, скрывала ото всех правду о своих видениях, чтобы оставаться с ним и моей семьей. А теперь Зак был рядом, и все, чего мне хотелось, — оказаться от него подальше.

Временами меня поражало наше сходство. Я слышала его интонации в собственном голосе и торопливо замолкала. Во время еды я сидела, упершись подбородком в ладонь, а другой рукой почесывая шею, а потом вдруг смотрела через стол и видела, что он делает точь-в-точь так же. И не поймешь, кто из нас кого зеркалит. В таких случаях я быстро клала ладони на стол и оглядывалась, силясь понять, заметил ли кто-то еще это недоразумение.

Как правило, Зак молчал и только наблюдал. Говорил же он всегда с какой-то целью.

Однажды утром после завтрака он неожиданно обратился к Салли

— Вы не думали о других вариантах применения резервуаров?

Я замерла с недонесенной до рта ложкой каши. Салли проигнорировала вопрос, а Зои демонстративно отвернулась к Паломе, сидящей на дальнем конце стола.

— Мы твоих баков достаточно навидались, — сказал Дудочник.

— Вы так спешно их отметаете, — помахал рукой Зак. — Инстинктивно, потому что боитесь нарушить табу. Но баки можно использовать в разных целях. — Ожог на его лбу заживал: припухлость сошла на нет, высохшая кожа крошилась, как летняя земля. Скоро у него будет шрам на том же месте, что и у меня. — Например, для больных, — продолжил он, — чтобы сохранять людям жизнь, пока не найдено лекарство. Или для пожилых, — вкрадчиво произнес он, не сводя глаз с Салли. — Кто знает, чего достигнет медицина в будущем, если это ваше восстание не помешает нашему прогрессу? Резервуары позволят вам жить на долгие десятилетия дольше, пока у нас не появится возможность помочь поправить ваше здоровье.

Во время его речи Салли продолжала есть, словно и не слыша, но тут положила ложку и рассмеялась.

— Я не пожилая, а старая, — сказала она, катая это слово во рту. — И мое здоровье осложнено лишь тем, что я топчу эту землю больше восьмидесяти лет и за эти годы видела и делала такое, что тебе и не вообразить. Старость не лечится. — Она отодвинула миску. — Думаешь, я полезу в бак в надежде проскрипеть еще годок-другой? — Салли наклонилась к Заку так близко, что он отстранился, едва скрывая отвращение. — Я умру, сынок, и ты тоже. Единственная между нами разница в том, что мне хватает мудрости считать смерть далеко не худшим, что может со мной случиться.

Скрипнув лавкой, Салли встала, взяла Ксандера за руку и вывела из комнаты.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Я думала, что меня разбудил дождь, но на самом деле это был топот крысиных лапок на чердаке. Нью-Хобарт страдал от нашествия крыс. Началось оно в западной части города и быстро распространилось повсюду, включая и приют Эльзы. Как и люди, грызуны голодали от недостатка урожая на окрестных полях и поэтому устремились в город, чтобы поживиться хоть чем-нибудь, а ели они буквально все. Каждое утро мы выметали с кухни крысиный помет, в конторе мытарей была сгрызена почти вся кожаная обивка с мебели, а однажды я нашла в стуле, набитом конским волосом, гнездо, в котором спали восемь крысят.