ГЛАВА 6 ЛИЛИАНА

На похоронах я была мертвенно-бледной. Ария, Джианна и я надели одинаковые скромные черные платья и черные балетки, волосы были собраны в пучок. Я не стала наносить макияж, пусть даже синяки под глазами были почти пугающими. Отец организовал пышные похороны — дорогой дубовый гроб, море цветов, только лучшая еда в качестве закусок. Он вел себя как скорбящий вдовец, которого все ожидали увидеть. Это было нечто. А на самом деле он должен был быть рядом с мамой, когда она в том нуждалась. Он всего лишь хотел впечатлить окружающих, и от всей этой показухи, вероятно, чувствовал себя лучше. Даже люди типа него могут чувствовать вину за то, что оставили умирающую жену.

Похороны были крайне важным мероприятием в нашем мире. Отец был важным человеком, так что похороны мамы стали публичным мероприятием. Все хотели прибыть на них, проливали крокодильи слезы, выражая соболезнования. Мои глаза были сухими как пустыня. Я могла видеть, как люди поглядывают в мою сторону, ожидали моих слез, того, что я продемонстрирую реакцию, которую они все ждали. Но я не плакала. Я не могла плакать, не хотела, не перед всеми этими людьми с их искусственной скорбью. Они делали вид, что заботились о моей маме, что знали ее, но никто из них даже не навестил ее, когда она оказалась привязанной к дому. Она умерла задолго до того, как этот момент наступил. Стоило ей перестать быть блистательной дамой, как они выбросили ее, словно грязную тряпку. Меня тошнило от них, от всех них.

Отец положил руки на мое и Фаби плечи, пока направлялся к гробу. Я вздрогнула под его прикосновением. Не думаю, что он понял, что это мое отвращение из-за его близости, что именно он был причиной этой реакции, отец просто сжал мое плечо. Мне стоило невероятного самоконтроля остаться на своем месте, а не сбежать от него.

Священник начал читать молитву, пока гроб медленно опускали в землю. Я оглянулась сквозь ресницы и наткнулась на взгляд Ромеро. В отличие от Луки и Маттео, которые прилетели на похороны, Ромеро не позволялось стоять вместе с нами, со стороны семьи. Выражение его лица было серьезным, пока мы смотрели друг на друга, но затем он опустил глаза на гроб. Он избегал меня последние несколько дней. Когда я входила в комнату, где был он, обычно Ромеро выходил под каким-нибудь глупым предлогом. Было очевидно, что он не выносит моего присутствия, и просто не знал, как сказать об этом. Все вокруг нас ходили на цыпочках. Мне было жаль, что он не скажет правду. Я бы справилась. Отец повел нас к другим скорбящим, подальше от могилы матери, и, наконец, отпустил меня. Я тихонько вздохнула, обрадованная тому, что больше не под его пристальным взглядом и вообще подальше от отца.

Стоило людям начать подходить к гробу, чтобы попрощаться, я попятилась. Никто не остановил меня. Никто даже, кажется, не заметил. Они были заняты показухой. Я развернулась и больше не оглянулась. Я бросилась вниз по тропинке, подальше от могилы, галька под моими ногами разлеталась в разные стороны. Я даже не знала, куда бегу. Кладбище было огромным, было множество мест, чтобы обрести покой и тишину. Я оказалась в той части, которая была еще более шикарной, чем место, где похоронена моя мама. Ряды и ряды склепов древнейших семей окружали меня. Большинство из них были закрыты, но одни из железных ворот были приоткрыты. Я направилась туда, убедившись, что никто не наблюдает за мной. Я открыла дверцу и вошла внутрь. В склепе было холодно, меня окутал запах сырости. Все было сделано из серого мрамора. Я медленно села и облокотилась на холодную стену.

В такие моменты я понимала, почему Джианна сбежала. У меня никогда не было желания избавиться от этой жизни навсегда, но иногда я хотела сбежать хотя бы ненадолго.

Я знала, что рано или поздно кто-нибудь заметит мое отсутствие и отправится на поиски, и мне было плевать, даже если отец взбесится.

Меньше, чем через час я услышала, как кто-то в отдалении зовет меня по имени. Я приоткрыла рот, чтобы ответить, но не издала ни звука. Я откинула голову на мрамор, взгляд скользнул сквозь железные прутья ворот. Так часто в своей жизни я чувствовала, что окружена невидимыми стенами, и сейчас я чувствовала себя скрытой. Горькая улыбка появилась на моих губах. Снаружи склепа раздались шаги. Я задержала дыхание, когда кто-то появился у ворот.

Знакомая высокая фигура показалась передо мной. Ромеро. Он все еще не заметил меня, но его глаза внимательно вглядывались в детали. Они пробежали как раз по тому месту, где сидела я, и он почти развернулся, чтобы уйти. Я могла остаться незамеченной, наедине со своей злостью, отчаянием и грустью, но я не хотела этого. По какой-то причине я хотела, чтобы он нашел меня. Он не проливал лицемерно слезы и не был частью семьи; он был безопасен. Я тихонько прочистила горло, и, конечно же, такой человек как Ромеро не пропустил этот звук. Он повернулся и его взгляд сосредоточился на мне. Он направился в мою сторону, открыл ворота и вошел, наклонив голову, потому что был слишком высоким для этого помещения. Он протянул мне руку. Я искала в его взгляде жалость, но он выглядел лишь слегка обеспокоенным и будто бы ему не все равно. Я не знала, что таилось за его беспокойством, поскольку не так давно он делал все возможное, чтобы держаться от меня подальше.

Моя рука скользнула в его, пальцы Ромеро сжали мою ладонь, прежде чем он поднял меня на ноги. По инерции я оказалась в объятиях Ромеро. Мне стоило отодвинуться от него. Он должен был отстраниться. Но никто из нас этого не сделал.

Было приятно стоять с кем-то так близко, ощущать его тепло, я так долго была этого лишена. Он медленно направился из склепа, утягивая меня за собой, все еще удерживая рядом с собой.

— Мы искали тебя почти час, — тихо, обеспокоенно произнес Ромеро, но единственное, на чем я могла сосредоточиться — то, как близко были его губы и насколько приятно он пах. — Твой отец обрадуется, узнав, что ты в безопасности.

Мой отец. Злость поднялась во мне от того, как он вел себя последние несколько месяцев. Я так устала злиться, не зная, что делать с этим чувством. Я приподнялась на носочки, закрывая глаза и прижимаясь своими губами к губам Ромеро. Это была уже третья моя попытка. Казалось, что жизнь ничему меня не учит, но я уже даже не боялась его отказа. Я была настолько заторможена, что не существовало того, что сможет причинить мне боль.

Рука Ромеро коснулась моего плеча, будто бы он хотел отодвинуть меня от себя, но затем он просто оставил ее там, теплую и сильную. Он не пытался углубить поцелуй, но наши губы двигались напротив друг друга. Это лишь легкое прикосновение, но даже это закончилось слишком быстро. Что-то скользнуло по моей щеке и коснулось губ. Я никогда не думала, что мой первый поцелуй будет с привкусом слез. Я выпрямилась, мои глаза неспешно распахнулись. Я была так опустошена, так расстроена, так зла, чтобы стыдиться своего поведения.

Ромеро вгляделся в мое лицо, его темные брови сошлись.

— Лили, — начал он, но затем я на самом деле разрыдалась, огромные слезы покатились по моим щекам, и я зарылась лицом в грудь Ромеро. Он обхватил мой затылок и дал выплакаться. В безопасности рук Ромеро, я дала волю своей печали, не боясь того, что она поглотит меня. Я знала, Ромеро не позволит. Может, это покажется странным, но я верила, что Ромеро убережет меня от всего. Я пыталась забыть его, пыталась жить дальше, найти кого-то, в кого влюбиться — но провалилась по всем пунктам.

— Нам нужно возвращаться. Твой отец уже чертовски беспокоится.

— Не беспокоится он обо мне. Он переживает лишь о том, что из-за меня может потерять лицо в глазах других, — тихо отозвалась я, отодвигаясь. Я вытерла с щек слезы. Ромеро смахнул прядь волос, прилипшую к моей мокрой щеке. Мы все еще стояли слишком близко, но сейчас, взяв себя в руки, я отошла, смущенная тем, насколько несдержанной была рядом с Ромеро. Вновь. Хорошо, что он не мог читать мои мысли. И я не хотела знать, что он думает обо мне.

Телефон Ромеро зазвонил, и с извиняющейся улыбкой он поднял трубку.

— Да. Нашел. Скоро будем.

Я взглянула на пожилого мужчину, стоящего у могилы. Его губы слегка шевелились, и он тяжело опирался на трость. Мне показалось, что он разговаривал со своей умершей женой, рассказывал, как проходят его дни, как сильно он хочет с ней воссоединиться. То, чего бы никогда не сделал мой отец. Казалось, он уже пережил смерть мамы.

Ромеро легонько коснулся моего плеча, и я едва не кинулась обратно в его объятия, но в этот раз я была сильной.

— Готова возвращаться?

Готова? Нет. Я не хотела видеть отца или весь этот лживый траур. Я не хотела слышать больше ни одного слова жалости.

— Да.

Никто из нас не упоминал поцелуй, пока мы возвращались к могиле мамы. Ромеро поцеловал меня, или позволил поцеловать себя из жалости: вот она — жестокая правда всего произошедшего. Нас дожидались только Лука и Ария.

Ария кинулась ко мне и крепко обняла.

— Ты в порядке?

Я тут же почувствовала себя отвратительно. Она тоже потеряла маму. Тоже грустила. А сейчас я заставила переживать еще и обо мне, сверх всего остального.

— Да. Мне просто нужно было побыть в одиночестве.

Ария понимающе кивнула.

— Отец и гости отправились в дом на поминальную церемонию. Нам тоже стоит поехать туда, или же отец взбесится.

Я кивнула. Ария кинула на Ромеро быстрый взгляд, который я не смогла понять. Затем она повела меня к машине, ее руки крепко обнимали меня за плечи. Лука и Ромеро шли следом. Я не оглянулась на могилу мамы, зная, что это будет уже слишком для меня.

— Что означал твой взгляд Ромеро? — тихо спросила я, пока мы усаживались на заднем сиденье.

Ария состроила невинное лицо, но я не купилась на это. Я знала ее слишком хорошо, несмотря на то, что мы не были очень близки. Она вздохнула.