Глава 2

НОА

«Бесплатный круиз», — говорил он.

«Притворись парнем Мэтта Джексона», — говорил он.

«Будет весело», — говорил он.

А знаете, о чем Дэймон умолчал? Что этот Мэтт Джексон — жалкий засранец.

Сексуальный жалкий засранец с мускулами, загорелой кожей и татуировкой во всю руку. Не говоря уже о бороде, которую он отращивает. Но, несмотря на все это, он все равно жалок.

Дэймон будет мне по гроб жизни обязан. Я бы высказал претензии в сообщениях, но, очевидно, мой телефон — чистое зло, если судить по взглядам, которые бросает на него Мэтт.

Следующие несколько месяцев обещают быть веселыми. Напомните, зачем я на это согласился?

А, ну да. Я же хотел взять и засунуть отцовское предупреждение «Не делай ничего, что может испортить мой политический имидж» ему в...

Двери лифта открываются в стеклянной нише подземного гаража.

— Твою мать, — ни с того ни с сего выдает Мэтт.

— Что?

Он кивает головой в сторону выхода. Прямо у дверей поджидают два журналиста.

— Как они попали в гараж? — спрашиваю я.

— Кто их знает. — Мэтт опускает голову. — Как они прознали, что я в этом отеле, вот в чем вопрос.

Он смотрит на мой карман, где лежит телефон, как будто там хранится ответ.

— У тебя паранойя? Я тебя не выдавал. Эта история с «отношениями» и без меня получит широкую огласку.

Поговорим о проблеме доверия.

Мэтт бросает взгляд на парней, потом на меня.

— Давай уже с этим покончим.

Он берет меня за руку и тащит через гараж. Хватка просто адски жесткая и совсем не похожа на влюблено-романтическую. Видимо, мы слишком стараемся.

— Полегче, а? — я стараюсь говорить тише, чтобы репортеры меня не услышали. — Сожмешь чуть сильнее, и они решат, что ты меня похищаешь или принуждаешь.

Мэтт разжимает пальцы, но ненамного. Пытаясь спасти ситуацию, отцепляю его лапу и небрежно обнимаю за плечи, но Мэтт так напряжен, что я тут же его отпускаю. Такие объятия будут выглядеть даже более неуклюже, чем мертвая хватка Мэтта. Импровизируя, делаю вид, что пытаюсь заслонить его от камер, пока мы бежим к машине.

— Дай мне ключи и садись на пассажирское, — бросаю я.

— Никто, кроме меня, не сядет за руль моего «Ламбо».

Отлично, еще и повернут на своей тачке.

— Ладно, ты поведешь. Открывай багажник.

С нечеловеческой скоростью я закидываю свой чемодан и его сумку в багажник и забираюсь на пассажирское сиденье.

Фотографы суют камеры прямо в лицо, и, если они хороши в своем деле, моя личность будет установлена до того, как мы доберемся до пирса. Шумиха в интернете поднимется еще до отхода корабля, а, значит, мой сотовый будет доступен, когда новости дойдут до отца. Уверен, его люди поставили на мое имя оповещение в Google.

Я надеялся быть на полпути к Бермудам, прежде чем отец узнает. Последствия будут гораздо масштабнее, если он не сможет связаться со мной в течение недели.

Мэтт нерешительно нажимает на педаль газа.

— Просто прокати их на капоте, — предлагаю я.

— Точно. Это сразу очистит мой имидж. Я прямо вижу заголовки газет: «Наезд Мэтта Джексона на представителей прессы».

Черт. У меня внутри что-то сжимается. Похоже на сочувствие, но такое просто невозможно. Наверное, нелегко быть Мэттом Джексоном, но Ноа Хантингтону обычно пофигу на жизнь других людей.

Может, сопереживание? Как сын известного сенатора, у которого на лбу написано «будущий кандидат в президенты», я получил свою долю внимания от средств массовой информации, так что прекрасно представляю, через что Мэтт сейчас проходит. Когда я был подростком, в газетах любили печатать раздутые истории о том, как сына мэра поймали за незаконным разжиганием костров в Хэмптонсе. Были и другие, довольно безобидные статьи, которые никто, кроме отца, не назвал бы безрассудными и порочащими его имидж. Но это? Настоящая кровавая баня.

Мэтта заклеймили как футболиста-плохиша в гейской версии. Беспорядочный секс в ночных клубах, пьяные выходки и возможные проблемы с наркотиками. По словам Дэймона, история с наркотиками — выдумка, но СМИ наплевать на факты.

— Ты хоть знаешь, куда ехать? — спрашиваю я, когда мы, наконец, выезжаем из подземного гаража.

— Без понятия.

— Есть причина, по которой ОТS забронировали тебе номер именно здесь. Круизный терминал находится в нескольких кварталах отсюда. — Я указываю в нужном направлении.

В ответ получаю лишь кивок. Почему у меня такое чувство, что придется мириться с этим в обозримом будущем?

Я достаю телефон, к большому неудовольствию Мэтта.

— Ты и пары минут без этой штуки прожить не можешь? — спрашивает он. Что ж, в эту игру могут играть двое.

— Не-а.

НОА: С ТЕБЯ ПРИЧИТАЕТСЯ. МНЕ КАЗАЛОСЬ, Я ФЕЙКОВЫЙ БОЙФРЕНД, А НЕ ФЕЙКОВЫЙ МУЖ.

ДЭЙМОН: МУЖ?

НОА: МЫ УЖЕ ВЕДЕМ СЕБЯ КАК СУПРУЖЕСКАЯ ПАРА. ОН ВСЕГДА ТАКОЙ УГРЮМЫЙ?

ДЭЙМОН: ОХ... НУ, МЭДДОКС ГОВОРИТ, ЧТО НЕТ, НО ПО МНЕ — ОЧЕНЬ ДАЖЕ ДА.

НОА: О ЧЕМ ТЫ ТАК УДАЧНО ЗАБЫЛ УПОМЯНУТЬ, КОГДА ВТЯГИВАЛ МЕНЯ В ЭТУ АВАНТЮРУ.

В ответ он посылает мне смайлик с нимбом. Засранец.

— Теперь куда? — спрашивает Мэтт.

Следуя моим указаниям, он подъезжает к терминалу, и мы оставляем машину на долгосрочной стоянке. Мэтт усмехается, глядя на мой чемодан от «Гуччи» за шесть тысяч долларов, и вытаскивает из багажника свою спортивную сумку неизвестного происхождения.

— Ну и что не так с моим багажом? — спрашиваю я.

Мэтт качает головой, как будто ответ очевиден, и уходит.

Дэймон со мной вовек не расплатится.

Мы следуем указателям, как и остальные гости круиза, которых загоняют на корабль, но, заметив журналистов у входа, я замираю. Нас предупреждали, что будет пресса, но, видимо, в мире ничего интереснее нас не происходит, потому что здесь творится настоящее безумие. Я насчитал, по меньшей мере, пятнадцать человек с огромными камерами.

Мэтт останавливается как вкопанный.

— Я... я не могу... я не могу этого сделать, — шепчет он.

Люди натыкаются на нас и обходят, бросая гневные взгляды из-за того, что мы их задерживаем.

Я видел статьи о Мэтте, но, только столкнувшись с объективами многочисленных камер, направленных на нас, понимаю, что журналистам нужны не просто фотографии. Им нужна история. Чем пикантнее, тем лучше. А сейчас нет более грандиозного события, чем Мэтт.

Я делаю вид, что спокоен, но, по правде говоря, быть непосредственным участником этого скандала — архисложная задача.

— Все просто. Мы проходим сквозь толпу, каждые пять секунд говорим «без комментариев» и игнорируем все остальное.

Мэтт прирастает к земле, бледнеет и такое чувство, что его вот-вот стошнит.

— Я…

— Мэтт, — бормочу я. — Надо идти. Мы стоим посреди прохода, нельзя тормозить прямо сейчас.

Журналисты замечают нас и начинают подбираться ближе.

— Детка, я кое-что забыл в машине, — говорю я так громко, чтобы они услышали.

Я поворачиваюсь и иду назад к парковке, протискиваясь сквозь толпу людей, направляющихся к терминалу. Приходится практически тащить за собой Мэтта, который полностью потерял связь с реальностью.

Я подзываю рукой сотрудника, стоящего у шлагбаума.

— Вы можете как-нибудь разобраться с теми фотографами?

Парень переводит взгляд с Мэтта на меня и обратно.

— Эм-м... я... простите, вы Мэтт Джексон?

— Да, это он. Значит, вы понимаете, почему мы хотим избежать этих стервятников.

— Точно. Н-но на корабль можно попасть только одним путем, так что вам в любом случае придется пройти мимо них.

— Спасибо, вы очень помогли, — бормочу я и тащу Мэтта к машине.

Быстро оглянувшись, я замечаю крайне инициативную парочку придурков с камерами, спешащих в нашу сторону.

Я прижимаю Мэтта к машине, наклоняюсь и тихо шепчу:

— Окей, давай, выбирайся уже из своего приступа паники, потому что мы в тридцати секундах от очередного снимка, а ты как будто вот-вот обосрешься кирпичами.

Mэтт кивает, но сомневаюсь, что ему снова не снесет крышу, когда лицо осветят вспышки камер.

Фотографы зорко следят за нами, и я делаю единственное, что приходит в голову, чтобы вывести Мэтта из транса. Обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь губами к губам, надеясь, что у него глаза на лоб не полезут. Вот был бы кадр.

Мэтт замирает, не отвечая на поцелуй. Такое ощущение, что я целуюсь со статуей. Щетина, уже прошедшая стадию неряшливости, мягко щекочет мою гладкую кожу.

— Среагируй хоть как-нибудь, а? — шепчу я ему в губы, чтобы папарацци не услышали.

— Если бы не фотографы, Хантингтон, я бы надрал тебе задницу прямо сейчас.

— Бросай эту игру с фамилиями, Джексон. Я тут пытаюсь тебе помочь.

— А похоже, что хочешь поймать свой звездный час.

Я чуть отстраняюсь.

— Давай поговорим об этом в другом месте. Готов с ними встретиться?

— Нет.

— Может, снова тебя поцеловать?

Он хмурится.

— Ладно, пошли.

Ха. Он предпочитает иметь дело с прессой, чем целоваться со мной. Кто-нибудь, найдите дефибриллятор, моему эго срочно нужна реанимация.

Внезапно выясняется, что Мэтт не испытывает никакого дискомфорта в толпе фотографов. Мы продвигаемся медленно, и я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, когда вспышки слепят глаза.

Дэймон сказал, что все должно быть правдоподобно, но готов поспорить, если сейчас возьму Мэтта за руку, он отшатнется. Или попытается сломать мне конечность.

Пока мы продираемся сквозь журналистов в здание терминала, напряжение Мэтта не спадает. Вокруг толпятся люди, и мы движемся вперед с черепашьей скоростью.

Мэтт не перестает оглядываться по сторонам, как будто ищет аварийный выход.

Наконец, доходит наша очередь. Мы регистрируем багаж и получаем ключи, но тут сообщают, что каюты еще не открыты. Мэтт пытается этого не показывать, но от напряжения его глаза чуть не вылезают из орбит. Его нужно спрятать от толпы, пока он снова не замер или, что еще хуже, не психанул у всех на виду.

Я наклоняюсь и тихо спрашиваю девушку за стойкой:

— Номера правда закрыты или удобнее нас туда не пускать? — Я указываю головой на Мэтта. — Вы ведь знаете, кто это? Как думаете, может, нам все-таки повезет?