Из-а двери я слышу, как она бормочет:

— Маргарет? — Я принимаю это за разрешение и вхожу. Увидев её комнату в таком состоянии, я жалею об этом. Она пахнет нестираным бельём, и на другой стороне кровати, где спал бы папа, лежит гора почты, смятые носки и пара использованных бумажным тарелок. Мама садится, почёсывая голову. — Милая, что случилось?

— Мама, ты производишь исследования в области параллельных измерений, так? Других квантовых реальностей?

Она хмурится в ужасе.

— Я.… ты знаешь, я в академическом отпуске...

— Но это твоя область исследований. Так?

— Конечно, она была... Мы с твоим отцом вместе работали над этим, — теперь она раздражена. — Зачем ты разбудила меня...

Она обрывается, когда я тянусь к цепочке у меня на шее и вытаскиваю Жар-птицу.

— Я не твоя Маргарет, мама. Я из другого измерения.

— И что это такое?

— Посмотри на это, мама, — я сажусь рядом с ней на кровать. — Посмотри на Жар-птицу и скажи мне, что не ты это сделала.

— Что за... — её рука смыкается вокруг кулона, а рот открывается.

— Ты уже изобрела Жар-птицу в нескольких измерениях, — из-за недостатка времени я придерживаюсь самого простого объяснения. Я не знаю, сколько мама может осознать за один раз. — Я путешествовала по нескольким из них, и Жар-птица привела меня сюда. Она привела меня к тебе.

Мама ничего не говорит. Она просто изучает её, не говоря ни слова, но потом она начинает производить звук, который должен быть плачем. Но потом мама смотрит на меня, и она смеется.

— Мы это сделали, — говорит она со слезами на глазах, и на её лице расползается огромная улыбка. Какой бы она ни была сейчас потрёпанной, она снова стала мамой. — Генри и я. Мы это сделали.

Я крепко обнимаю её.

— Лучше тебе поверить, что сделали.

К концу завтрака я рассказала маме самое необходимое. Хотя мы обе истощены от недостатка сна, я вижу, что мама снова бодра, какой она не была с тех пор, как умерли папа и Джози.

— Ты странно себя вела в последние несколько дней, — она делает глоток чая. — Но даже за тысячу лет я бы не подумала о таком.

— Ты когда-нибудь работала с аспирантом по имени Пол Марков? — спрашиваю я. — Или Тео Бек?

Мама качает головой.

— Я не была научным руководителем ни у кого с тех пор, как... с тех пор.

Пол и Тео вероятно участвуют в исследованиях, только с другими руководителями.

— Может быть, есть другие студенты, с которыми можно возобновить работу?

— СяоТинг, вероятно. Она сейчас ассистент профессора в Йеле. Я хотела позвонить ей, она писала мне, но у меня ни разу...

— Свяжись с ней, — маме снова нужна её система поддержки. СяоТинг и другие студенты практически жили у нас несколько лет, это будет хорошим началом. — Свяжись со столькими студентами, со сколькими сможешь. Скоро ты сможешь сама сделать такую. Когда это всё закончится, я попрошу Пола или Тео прийти в это измерение и рассказать тебе всё за несколько дней.

— И, если я смогу придумать как коммуницировать через измерения, я смогу двигаться ещё быстрее, — в её выражении лица появилась надежда. — Это будет не то же самое, что быть с Генри и Джозефиной снова, но даже зная, как они... какими они могли бы быть, если бы они были здесь... кажется, я снова могу дышать. Как будто я перестала дышать, когда они умерли, и не понимала этого до сегодняшнего дня.

Я крепко обнимаю её со спины, и смотрю ещё раз на засохшие потрёпанные растения.

— Думаю, я тоже не очень справлялась. — Наверное, я могла бы раз или два поднять лейку.

— Нет. Мы похоронили себя здесь вместе. Я думаю, нам нужно найти новый дом. Без... где мы можем создать новые воспоминания.

Даже мысль о переезде причиняет ей боль, я знаю. Этот дом больше, чем укрытие и место для хранения вещей. Это дом в самом глубоком, самом лучшем смысле. Но у человека он может быть не один.

— Это, наверное, хорошая мысль.

Мама вдыхает через нос, выдыхает через рот, признак того, что она заставляет себя преодолеть это.

— Я сейчас же начну работать над коммуникацией сквозь измерения. И я теперь поняла, как узнать гостей.

— Придумай какой-то вопрос. Другие не смогут вспомнить ответ, и если мне нужно будет сюда вернуться, я всегда скажу тебе, кто я.

— Почему ты решила рассказать мне?

— Я с этого дня буду рассказывать во всех мирах, — я уже всё решила. — По меньшей мере в тех, где меня не сожгут за это как ведьму. Вы имеете право понимать, что происходит. Кроме того, чем больше вселенных сплотятся против Триады, тем лучше.

С Вселенной Триады эффективно разобрались. Конли держал власть и знания при себе, и он мёртв. Насколько я знаю, я единственный идеальный путешественник в мультивселенной.

Я думаю, мы можем взять инициативу. Мы можем всё изменить.

— Расскажи мне ещё что-нибудь о них, — говорит мама. — Совсем чуть-чуть.

— Давай посмотрим. Джози думает, чтобы принять участие в соревнованиях по серфингу, не на полное время, так что тебе не нужно волноваться о том, что она пропустит учёбу. А папа одержим идеей купить машину, которая сама паркуется. Он так же плохо делал параллельную парковку в этой вселенной, как в нашей?

— Наверное, ещё хуже, — Мама поворачивается ко мне и отводит кудри с моего лица. — Когда ты попробуешь уйти из этого измерения? Я не хочу торопить тебя, милая, но я жду-не дождусь, чтобы поговорить с нашей Маргарет.

— Скоро. Попробую прямо сейчас, — все мои намерения попытаться ночью разбились о моё открытие относительно Ведьмы. По меньшей мере, её более утончённые сценарии требуют больше времени для подготовки.

— И последнее, — говорит мама, когда я беру Жар-птицу в руку. — Не нужно недооценивать свою силу воли, Маргарет. Или её.

Я кивнула и нажала кнопку, не ожидая ничего...

...и мне приходится балансировать на плитке, чтобы не поскользнуться и не упасть в душе.

Я тороплива сняла Жар-птицу и положила её на бачок унитаза. Она уже несколько раз погружалась в воду, и мама с папой пытались сделать её водонепроницаемой, но я бы предпочла не испытывать судьбу. Очевидно, я попала в это измерение с намыленной головой, так что шампунь нужно было смыть прежде, чем заниматься чем-то другим.

В каком-то смысле я чувствовала, что меня обманули, потому что у меня не получилось попрощаться с мамой во... во Вселенной Джози. Мне нужно перестать ожидать долгих прощаний. Мама была бы не против ещё одного, объятия, какой-то информации... Но разве этого когда-то будет достаточно? Я не могла вернуть ей её Джози и папу, но я дала ей самое лучшее — надежду. Может быть, этого будет достаточно.

Сейчас мне нужно понять, где я, и почему, и что на этот раз сделала Ведьма. Хотя мытьё головы не особенно опасная деятельность, Ведьма не ушла бы из этого измерения, не подставив меня.

Ванна очень маленькая, думаю я, выходя из душа, оборачивая одно полотенце вокруг головы и вытираясь другим. Как была во вселенной мафии, но тогда мы жили на Манхеттене. Но что-то было странное в фурнитуре, странно изогнутый кран, немодная тёмно-синяя плитка, дешёвая лейка с переключателем на 10 режимов, мне кажется, что я не в Соединенных Штатах. Конечно, я осматриваю туалетный столик в поисках кондиционера, и на нём текст на английском, и... Китайском? Японском? Ну, я всё выясню.

На крючке висит обычная белая футболка, джинсы и жёлтый шёлковый кимоно-жакет с вышитыми цветами и райскими птицами. Это было очень похоже на одно из моих воплощений в лондонской вселенной, одна только вещь убедила меня в том, что у нас есть что-то общее.

Мои руки ноют, разжимаются... подо мой Темза...

Мне нужно спасти её.

Одеваясь, я осматриваю себя. У меня нет порезов. Дом, кажется, не горит. Что сделала Ведьма? Потом я вижу ещё кое-что на туалетном столике: бутылочку Тайленола. Только две таблетки осталось.

Если она хотела отравиться, не выпила бы она их все? Но я не могу быть уверена. Я бы ожидала от Ведьмы, что она знает, сколько именно нужно для передозировки.

Пока я чувствую себя хорошо, но лекарство может подействовать не сразу. Могли бы врачи промыть мне желудок, если бы я вовремя предупредила их?

Я надеваю Жар-птицу обратно на шею, завязываю мокрые волосы на затылке, и иду по дому, которого я раньше никогда не видела, на удивление большому, не смотря на маленькую ванную. Пол покрыт тиковым паркетом, а стены ослепительно-белые. Я иду на звук текущей воды и попадаю в огромную столовую со столом, достаточно большим, чтобы вместить королевскую семью, но настолько же заваленным вещами, как радужный стол дома, в углах стоят немного другие виды цветов в горшках. Кажется, бамбук — любимое растение, его нефритово-зелёные стебли торчат вверх из квадратных низких горшков, покрытых горчичного цвета эмалью.

— Эй? — кричу я, направляясь к кухне.

— Ты решила перестать дуться и выйти? — это голос моей матери. Я просовываю голову в дверь и вижу её в зелёных штанах для йоги и спортивной майке, ополаскивая тарелки прежде, чем положить их в промышленного размера посудомоечную машину, которая абсурдно выглядит на нормальной кухне. Я внезапно понимаю, как красива мама, когда она счастлива. — Ох, Маргарет, это ты.

Я догадываюсь, что, наверное, наверху Джози в плохом настроении.

— Ага. Ты помнишь сколько оставалось Тайленола в бутылочке?

— Я думаю доза или две. А что?

Ведьма не отравила меня, по крайней мере, не этим.

— Просто так.

Мама возвращается к мытью.

— Я не знаю, что нашло на твою сестру утром. Она пыталась выйти из дома на заре? О чём она только думала?

Зная Джози, у неё вероятно назревал серфинг. Но опять же, Джози достаточно взрослая, чтобы выходить из дома, когда ей захочется, и мама с папой никогда бы не попытались остановить её. Ха. У меня здесь есть младшая сестра? Я вспоминаю упрямую Катю из России и улыбаюсь.

— Не имею представления.

— Ну, я сказала ей, что она может спуститься к ужину, так что, думаю, мы скоро её увидим. Надеюсь, она смогла успокоиться, — вздыхает мама и закрывает дверку посудомоечной машины. — Слава богу, вы все не показываете характер одновременно.