Ведьма, ранее неизвестная угроза, продолжает игнорировать нас всех.

По словам мамы, она и папа были разбужены этим утром тем, что Виктория, клон, в которую прыгнула Ведьма, пыталась улизнуть из дома. Они понятия не имели, зачем ей это нужно, но наказали её до обеда и заставили весь день сидеть в своей комнате. У неё была ванная, доступ в интернет и еда, которую ей приносили, так что это не похоже на то, что мои родители посадили её в какой-то Гулаг, но рот Ведьмы кривится в усмешке, когда моя мать рассказывает нам эту часть истории. Без сомнения, она использовала это время, чтобы исследовать качественные методы совершения самоубийства таким образом, что это могло бы привести меня к ней.

Но из-за того, что она проснулась так рано и была застигнута наверху, Ведьма не увидела ничего, включая обложки журналов. Когда она услышала другие голоса в доме, то решила, что они просто сёстры, уникальные для этой вселенной. Она понятия не имела, что она клона, и поэтому не подозревала об опасности, пока не увидела меня.

Я поворачиваю голову и вижу, что Тео изучает меня, а не Жар-птицу. Он заметил моё восхищение и страх перед Ведьмой. Когда я улыбаюсь, он говорит:

— Кстати, обычно твоё лицо выглядит совсем не так. У этой происходит какая-то серьёзная сердитая перегрузка.

— Я могу быть сварливой, — говорю я, но мы оба знаем, что он говорит о чём-то более глубоком и тёмном. — Тебе, наверное, уже лучше, а? Лекарство от Ночного Вора работает, — потом я пересматриваю свой оптимизм. — Или тебе нужно было какое-то время побыть в более здоровом теле?

— Лекарство помогает, — Тео делает глубокий вдох, словно отпуская этот страх. — Если у меня будет достаточно времени, да, я думаю, что вернусь к самому себе. Но я не могу отрицать, что чувствую себя хорошо в той версии меня, которая никогда не имела дела с этим веществом. Кажется, я даже здесь тренируюсь. Отличный пресс, никаких страданий, — он удовлетворённо проводит рукой по своему упругому животу. Я невольно смеюсь и получаю в награду его самую тёплую улыбку. Затем он поворачивается к маме. — София, как ты думаешь, сможешь ли ты присмотреть за ... как ты её опять назвала?

Мама говорит: "Виктория“ в тот же самый момент, когда я говорю "Ведьма". Потом мы смотрим друг на друга, и Ведьма раздражённо фыркает.

— Ты можешь присмотреть за ней? — невозмутимо спрашивает Тео.

— Конечно, я могу. Я не могла бы управлять домом, полным восьми подростков, не зная, как держать их в узде, — моя мать встряхивает волосами, снова сосредоточившись.

Но я никак не могу прийти в себя...

— Восемь?

— Мы попробовали создать четыре пары близнецов, думая, что сможем получить лишь двух или трёх, — мама пожимает плечами. — Эксперимент превзошёл все наши самые смелые надежды.

Тео выглядит таким же удивлённым, как и я.

— А где остальные?

— Большинство хотели пойти посмотреть какой-то фильм, кажется, самую новую часть "Звёздных войн", — мама небрежно машет рукой. Поп-культура не входит в число её главных забот. — Их везет Генри. Думаю, они вернутся примерно через полчаса.

— Это не займёт много времени, — обещает Тео. Он кивает в сторону входной двери, и я встаю, чтобы последовать за ним.

Выйдя на улицу, я чувствую себя так, словно меня ударили по лицу жарой и влажностью. Наш дом, кажется, даже больше, чем я думала, бунгало из белого гипса, примерно в два раза больше нашего дома в Беркли Хиллз. И всё же бунгало кажется карликом по сравнению с небоскрёбами за его пределами, их десятки, некоторые настолько футуристичных, что я могла бы представить их в Лондонской вселенной или даже в Главном Офисе. Пальмы раскачиваются вдоль обочины, где проносятся компактные автомобили, и вдалеке я вижу надземный поезд, змеящийся по рельсам, силуэт на фоне заходящего солнца. Я заправляю свои наполовину высохшие волосы обратно в пучок, который испортила Ведьма, чтобы не выглядеть беглецом для любого из сверхбдительных сингапурских копов, которые могут нас увидеть.

— Что случилось? — Спрашиваю я Тео, когда он закрывает дверь. — У тебя дома какие-то проблемы, какие-то дела с Триадой, о которых ты не хотел говорить при маме?

— Я собирался спросить тебя о том же самом, — Тео прислоняется к двери. — Ты смотришь на меня так, словно я щенок, которого тебе придётся усыпить. Что случилось?

Сначала я хочу выдумать ложь, но зачем? Тео достаточно силён, чтобы услышать правду. Я смотрю ему в глаза и говорю:

— Ты убил меня. А потом ты умер за меня.

Он слушает с отвисшей челюстью, как я объясняю, что произошло в Египетской вселенной, а затем во вселенной Триады.

— Конли думал, что если он прикажет тебе убить меня, то это заставит тебя увидеть во мне врага, — заканчиваю я. — Но он ошибся. Как только Тео из вселенной Триады сделал это, как только он действительно увидел это своими глазами, он больше не мог снова это сделать. В конце концов он пошёл против Ватта Конли, и я думаю, что он устранил всю ту вселенную.

— Господи, — Тео проводит рукой по своим модно торчащим волосам. — Я не знаю, что тебе сказать. Я не знаю, как ты можешь смотреть на меня.

— Я могу смотреть на тебя, потому что это был не ты, — я дотрагиваюсь до его плеча. — Наш выбор важнее всего остального. И ты всегда старался помочь мне и защитить меня.

Тео криво улыбается.

— А как же Пол? Что он делает?

— Я не видела его с Космической вселенной. Всё было довольно плохо, — я делаю глубокий вдох, чтобы пройти через это. — Расщепление Пола повредило ему мозг, по-настоящему. Результаты сканирования, которое мы провели, были похожи на разбитое стекло. Один из других Полов сказал мне, что он не сможет оправиться полностью, но должен попытаться. Чтобы попытаться, он должен поверить. А Пол не верит.

— Братишка, — Тео застонал и тихонько стукнулся затылком о входную дверь. — Не волнуйся, Маргарет. В конце концов ты до него достучишься.

— Я тоже на это надеюсь. — Как можно отменить программу всей жизни? Пол был буквально воспитан в убеждении, что не существует такой вещи, как безусловная любовь, и я не знаю, как убедить его в обратном.

— Так и будет, — тёмно-карие глаза Тео встречаются с моими, задумчивые и покорные. — Ты будешь одной из тех первокурсниц колледжа, которые убеждены, что выйдут замуж за парня, в которого уже влюблены. Хотя остальные девушки к тому моменту уже порвут со своими парнями. Но ты и Пол? Вы обязательно справитесь.

— Тео...

— Ты смотришь на меня так, словно я слишком ранен, чтобы когда-нибудь оправиться, — он хлопает себя ладонью по груди, показывая на рану, хотя я чувствую вполне реальную боль, которую он всё ещё чувствует. — Поверь мне, Маргарет, со мной всё будет в полном порядке. Я разбил достаточно сердец на своём пути, так что я был готов к этому.

— Никто не заслуживает разбитого сердца. Каждый заслуживает того, чтобы его любили.

Его улыбка дрогнула, но лишь на мгновение.

— Меня любят. Просто не так, как я надеялся. Так ведь?

— Конечно.

— Вот как всё будет. Я буду работать после получения степени где-нибудь в другом месте, в университете далеко от Калифорнии, далеко от всех вас. Ты, я и Пол, мы все ещё будем общаться по скайпу и переписываться, только чуть реже, чем раньше. Я проведу какое-то время, жалея себя и слушая музыку для эмо, потом я потрачу какое-то время на слишком бурные вечеринки и, возможно, пересплю с несколькими неправильными людьми, и, наконец, когда-нибудь я встречу женщину, которая действительно заставит меня радоваться, что я не получил тебя. Потому что она будет для меня, как Пол для тебя, верно? Она будет единственной.

— Да. Так и будет, — мои слова выходят хриплыми, сдавленными комком в горле.

Тео продолжает:

— Когда-нибудь ты придёшь на мою свадьбу, а я приду на твою и Пола, где я надеюсь быть шафером, не забывай, и в конце концов мы будем спорить о том, чьи дети самые милые. Мои, наверное, потому что посмотри на это лицо, — он показывает на свою собственную широкую улыбку. — И мы ещё больше отдалимся друг от друга, но ты, я и Пол, мы никогда, никогда не расстанемся.

— Потому что мы всегда будем друзьями, — я шмыгаю носом, пытаясь улыбнуться в ответ. — Как ты можешь быть таким...спокойным?

— Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной или без меня, чего бы это ни стоило, — Тео вздыхает. — Вот в чём разница между желанием кого-то и любовью к нему.

— Спасибо тебе. За всё.

— Всегда пожалуйста. Теперь, одна последняя просьба, все эти другие версии меня получили возможность поцеловать тебя. Я хотел бы поцеловать тебя всего один раз, но сам, — он колеблется, и маска самоуверенности на мгновение сползает с его лица. — Только если ты не против. Я предпочитаю честность, а не жалость.

— Это очень трогательно, — говорю я, и он берёт моё лицо в свои ладони.

Когда Тео целует меня, он делает это нежно, даже ласково, ничего не требуя. Мы обнимаемся в этот единственный тихий момент, украденный из времени, окружённый выборами, которые могли бы унести меня от Пола к берегу Тео. В бесконечных мирах мы вместе, наши другие версии любят друг друга с их собственным чувством совершенной, непоколебимой судьбы.

Мы не живём ни в одном из этих миров. Мы живём в таком мире, где Пол — моя единственная любовь. Но Тео уже смирился с этим. Он доволен тем, что находится здесь, рядом со мной, и обнимет меня всего один раз.

Наконец наши губы расходятся. Мы улыбаемся друг другу.

— Пол всё сделает правильно, — бормочет Тео, проводя большим пальцем по моей скуле. — Он вернётся к тебе.

— Я надеюсь.

Наше тоскливое настроение мгновенно разрушается, когда мы входим в дверь, чтобы услышать голос Ведьмы.

— Они тебе ничего не заплатят. Мы можем заплатить тебе.

— Деньги — это просто необходимый артефакт позднего капитализма, — мама оживляется, когда видит нас. — О, хорошо. Вы вернулись. С тех пор как вы ушли, было несколько попыток подкупа.