— Ты совсем не знаешь маму и папу, — говорю я Ведьме. — Я думала, что ты уже достаточно насмотрелась на альтернативные версии, чтобы понять, как мало они обычно заботятся о том, чтобы быть богатыми.

— Поверь мне, — парирует Ведьма, — я знаю, как мало их это волнует.

Я делаю паузу. Я хочу использовать это знание против неё, но возможно ли, что я смогу достучаться до неё?

Поэтому я отодвигаю стул и сажусь напротив Ведьмы.

— Ты думаешь, что мама и папа не любят тебя, потому что они так расстроились из-за потери Джози. Я знаю, что это неправда.

Ведьма смеётся.

— Ты можешь позволить себе роскошь быть сентиментальной. Но я? Я вижу мир таким, какой он есть на самом деле.

— Каждая Маргарет, которую ты убила, мы обычно живём хорошей жизнью, понимаешь? — Может ли что-нибудь ещё коснуться этого человека? Или её душа полностью мертва? — Для тебя тоже всё может стать лучше, если Триада отступит. Есть способы жить дальше, даже после того, как случилось самое худшее, — мама доказала мне это ещё во вселенной Джози. Папа пережил потерю мамы в Российской вселенной. И если бы я не продолжала жить после того, как решила, что мой отец мёртв, мы действительно могли бы потерять всё навсегда. — Они должны отпустить Джози.

— Драгоценная Джози — это единственное, что имеет значение, — парирует Ведьма. — Даже здесь! Она, та самая дочь, что была у мамы по-настоящему. Очевидно, все остальные были созданы с помощью суррогата. Мы всего лишь запасные. Разве ты не видишь?

Мама, ничуть не тронутая всем этим, складывает руки на груди.

— Вряд ли можно было ожидать, что я буду носить восьмерых детей. Это было бы нездорово ни для меня, ни для любой из вас. Все суррогаты были добровольцами этого эксперимента.

Я пытаюсь успокоить маму.

— Но её беспокоит не это. Послушай меня, Ведь...то есть, Маргарет? Ты не можешь ничего исправить из того, что сделала, но можешь остановиться. Ты можешь показать моим... твоим родителям, что у тебя есть сила.

Ведьма смотрит на меня в замешательстве. Однако часть враждебности покинула её, и это дает мне надежду.

— Видишь ли, если ты сейчас остановишься, если ты откажешься делать что-то ещё для Триады, ты заставишь их считаться с тобой и твоими чувствами, — Во многих отношениях я не верю, что Ведьма заслуживает счастливого конца. Но если получение этого означает, что другие измерения будут жить, тогда это цена, которую мы должны заплатить. — Ты можешь пойти домой. Даже сегодня! Просто вернись домой и расскажи им, что на самом деле с тобой происходит. Они послушают.

— Но... — Ведьма моргает. — Но... я ничего не понимаю....

— Что? — Вдох застревает в горле.

Она смотрит на себя сверху вниз и говорит:

— Почему я привязана к этому стулу?

Неудивительно, что враждебность исчезла. Это уже не Ведьма, а Виктория.

— Без своей Жар-птицы она не получала напоминаний, — Тео тоже всё понял и объяснил моей матери. — Ведьма, эм, погружена в сознание твоей дочери. Она не выйдет, пока Жар-птица снова не напомнит ей об этом.

Я вздыхаю и откидываюсь на спинку стула. Я почти достучалась до неё... а может, и нет?

— Эм, серьёзно, — говорит Виктория, широко раскрыв глаза. — Почему я на этом стуле?

Входная дверь открывается, и я слышу сразу полдюжины голосов, говорящих о Рее, Финне и По Дамероне, и каждый из этих голосов мой.

Папа входит в столовую первым, одетый в белую льняную рубашку и шорты цвета хаки, которые подчёркивают его тощие куриные ноги. Он никогда не носит шорты дома, но здесь, я думаю, жара победила.

— Привет, а это что такое?

А ещё мои другие "я", ещё шесть, и все они в нарядах, которые я могла бы легко выбрать, и все они с их дико вьющимися волосами, заправленными в стили, которые я примеряла сотни раз. Это похоже на взгляд в зеркало дома развлечений, за исключением того, что все отражения абсолютно правильные.

Моя мать встает.

— Маргарет, Тео, вы знаете Генри, а это Элоди, Колетт, Оушен, Жизель, Эсти и Амелия.

Папа складывает руки на груди.

— Почему ты знакомишь меня с одной из наших дочерей и почему другая привязана к стулу?

— Я тоже хотела бы это знать, — вставляет Виктория.

— Это будет чертовски длинное объяснение, — говорит Тео.

— Так начинай, — резкость в моём голосе удивляет меня, но теперь, когда я вижу все свои другие "я" в одном месте, я знаю, что нужно делать. — Они должны полностью понять меня, потому что я должна попросить у них разрешения на нечто важное. Что-то, что они должны полностью понять, прежде чем сказать "да".

Тео бросает на меня быстрый взгляд. Мама спрашивает.

— Маргарет, что ты имеешь в виду?

— Нам пора встретиться, — я делаю глубокий вдох. — Всем Маргарет. Каждой. Наконец-то мы будем все вместе.