Но не эти различия поражают меня больше всего. Жар-птица висит у него на шее.

Это мой Пол, наконец-то снова со мной.

Вокруг стола проходит ропот, у каждого из нас своё выражение лица, от любви до ужаса и всего, что между ними.

Я не могу не обратить внимания на Великую Княжну. Она цепляется за подлокотники кресла, и её губы приоткрываются в благоговейном страхе. Её любовь к лейтенанту Маркову определила и изменила её жизнь, а потом она потеряла его навсегда.

По крайней мере для неё Пол вернулся из мёртвых.

Пол, тем временем, должно быть, получил сообщения от Тео и моих родителей, которые просили его приехать сюда как можно быстрее, и они послали пару сообщений, объясняющих ситуацию с клонами. Но знание фактов, по-видимому, не подготовило Пола к реальности. Он останавливается в дверях, глядя на каждую из нас по очереди, и его челюсть медленно отвисает.

— Я знаю, братишка, — говорит Тео с кривой усмешкой, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Мне тоже приснился этот сон.

— Ты из вселенной Океана, — Пол указывает на правильную Маргарет и это меня удивляет. — А ты из Кембриджа...из Военной вселенной, — его серые глаза сверкают, и он делает глубокий вдох, — ...а ты моя.

Я киваю в согласии. Всегда, Пол.

Но теперь его внимание переключилось на Великую Княжну, которая по-прежнему смотрит на него, как зачарованная. Через мгновение Пол слегка кланяется.

— Миледи.

Великая Княгиня наполовину отвернулась, прикрывая рот рукой.

На моих глазах выступили слёзы. Пол узнал её в лицо. Он узнал всех нас. Узнал меня.

Может ли кто-нибудь ещё в мультивселенной прочитать всю мою историю одним взглядом? Пол видит истину во мне насквозь. Так было всегда.

Наконец Пол говорит:

— Я полагаю, что это не просто светский приём.

— Я уже всё понял, приятель, — Тео хлопает его по плечу. — Давай я просвящу тебя о конклаве Маргарет.

Пока Тео произносит всю свою речь, я сажусь обратно и пытаюсь читать Пола так же разумно, как он читает меня. Обычно у меня это хорошо получается, так я могу так сильно любить Пола и в то же время не понимать конфликт в его сердце?

Но Пол пытается скрыть свои чувства. Жестокость родителей, должно быть, давным-давно научила его быть осторожным. Закрываться. Даже бояться. Они старались оградить его от всего, что он любил, а именно так учат человека хоронить любовь глубоко внутри, где её никто не видит. Именно так можно научить человека не надеяться.

— Теперь, когда мы все в курсе, — наконец говорит Тео, втягивая всех нас обратно в разговор, — кто хочет пойти домой первым?

Вселенная Мафии поднимает руку. Неудивительно, ведь она никогда больше не захочет быть рядом с Полом или со всеми нами. Вселенная Кембриджа говорит:

— Все должны знать, что вселенная Триады больше не представляет угрозы. Теперь, когда Ватт Конли мёртв, на одного идеального путешественника стало меньше. Чем скорее я вернусь, тем скорее мы сможем связаться с новыми вселенными, поскольку у моих родителей есть коммуникационные технологии.

— Как и я, — говорит Военная вселенная. Всем не терпится поскорее вернуться в своё измерение, кроме Великой Княжны. Не говоря ни слова, она сидит с царственным самообладанием, так тихо, что я почти поверила, что смотрю на фотографию, до того момента, как её рука скользит по животу, словно ища ребёнка, который должен быть внутри.

Ребёнок Пола. Каково ей снова видеть его?

Когда мои родители начинают выяснять, кто с кем куда идёт, Пол наконец подходит ко мне. Он стоит достаточно близко, чтобы я больше не чувствовала, что он избегает меня, и его широкая ладонь накрывает моё плечо.

— С тобой всё в порядке, — говорит он. — Когда мы поняли, что Вселенная пала...

— Я в порядке. Ты спас меня, — я криво улыбаюсь ему снизу вверх. — Во всяком случае одна из версий тебя.

— Нам нужно сосредоточиться. Я рассчитал вероятную будущую цель для Главного Офиса, — Пол пытается полностью переключиться в научный режим, чтобы лучше скрыть свои смущённые эмоции, и это ему удается лишь наполовину. — Это следующее измерение служит исходным вектором для многих других, что подвергает его большому риску. Я удивлён, что Главный Офис не атаковал его раньше.

— Хорошо, значит мы пойдём туда, — говорю я. Меня ободряет тот факт, что Пол сказал "мы", что он всё ещё считает само собой разумеющимся, что мы можем пойти вместе. Это даёт мне возможность что-то построить. — Но сначала...

— Что? — Его серые глаза встречаются с моими лишь на мгновение, прежде чем он вынужден отвести взгляд.

Я киваю в сторону Великой Княжны.

— Тебе нужно попрощаться.

Пол колеблется, потом делает несколько шагов к ней. Когда она поднимает голову, глаза у неё красные. Он говорит:

— Если ты не хочешь говорить со мной, если это будет слишком больно...

— Нет, пожалуйста, — Великая Княжна встаёт на ноги. — Это действительно больно. Но этот шанс больше не представится.

Может быть, мне вообще не стоит слушать. И всё же я была буквально частью её в каждый момент, когда она была с моим Полом. Между нами нет никаких секретов.

Пол протягивает к ней руки, и она в отчаянии обнимает его. Он обнимает её, прижимая к себе так крепко, чтобы она чувствовала себя в полной безопасности. Столь любимой. Когда она наконец отстраняется, он говорит:

— Теперь ты понимаешь правду о Жар-птицах. Что я не твой Пол...

— Но у него был бы шанс стать другим человеком, — говорит она дрожащим голосом. — Лейтенант Марков так любил изучать физику и оптику. Я уверена, что это бы очень много значило для него, узнай, что в другой жизни у него был шанс стать учёным. Что он последовал за свой мечтой.

Пол кивает.

— Так и есть. Я был частью его в те последние несколько недель, и я помню... — его голос прерывается, обнажая эмоции, которые он никогда раньше не показывал. Но те дни в Санкт-Петербурге и та ночь на даче остаются одними из самых сильных в нашей жизни.

Запомни это, Пол. Я кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы не расплакаться. И это была не только она. Это были и мы тоже.

Наконец ему удаётся сказать Великой Княжне:

— Он так тебя любил. Я всегда буду носить это в себе. Пока я жив, в каком-то смысле живёт и его любовь к тебе.

Великая Княжна целует ему руки, и на глазах у неё выступают слёзы. Пол тоже выглядит так, словно вот-вот сломается. Мне следовало бы перестать наблюдать за ними, дать им хотя бы иллюзию уединения, но я не могу отвести взгляд.

— Ребёнок, — начинает она, затем подносит одну руку ко рту Пола, прежде чем он начнёт извиняться. — Если это мальчик, я, конечно, назову его в твою честь. Но какое имя ты бы выбрал для девочки?

Он оглядывается через плечо на мою маму, которая сейчас готовится отправить домой Военную вселенную. С её одеждой для занятий йогой и небрежным пучком, она, должно быть, совсем не похожа на украшенную драгоценностями царицу, которую помнит Великая Княжна, но она так похожа на мою маму дома, ту, которая любит Пола почти так же сильно, как она любит меня. Он говорит:

— София. В большинстве миров она значит для меня больше, чем моя настоящая мать.

— Тогда София, — Великая княгиня улыбается ему сквозь слёзы. — Мне так много нужно сказать, и всей жизни будет недостаточно, чтобы сказать это. Просто знай, что я в добром здравии и буду такой. Когда этот день настанет, я с нетерпением буду ждать, чтобы рассказать нашему ребёнку всё о тебе, — она крепче сжимает руку Пола и прижимает её к своему сердцу. — Я буду любить тебя до конца своих дней.

Пол снова притягивает её к себе и целует.

У меня нет никакого права ревновать. Горячая волна, которая пронзает меня, как будто я получила пощёчину, не может даже сравниться с тем, что должна была почувствовать Великая Княжна, когда поняла, что я забрала единственную ночь, которую она могла бы провести со своим Полом. А позже я даже буду рада, что у неё появилась возможность попрощаться со мной самой.

От этого не легче смотреть, как Пол целует кого-то ещё, даже другую меня.

Когда они расходятся, к моему удивлению, Великая Княжна идёт в мою сторону, останавливаясь всего в нескольких шагах.

— Это ты посетила мой мир, — говорит она, сложив руки перед собой. Хотя слеза от её прощания с Полом неровным следом скатилась по щеке, она уже полностью овладела собой. — Ты моя сумрачная тень.

— Мне очень жаль, — извинений, которые я дала ей в своём письме, даже близко недостаточно. — То, что я сделала, я была захвачена эмоциями момента, и я пошла на все эти риски, не спрашивая, сделала бы ты то же самое...

— Я бы этого не сделала, — говорит Великая Княжна.

И снова я чувствую пощёчину, и на этот раз я полностью заслужила её. Я опускаю голову, не в силах больше смотреть ей в лицо.

Но потом Великая Княжна продолжает:

— У меня не хватило бы смелости, — когда я поднимаю глаза, она почему-то улыбается. — Мой путь был проложен ещё до моего рождения, и я никогда не осмеливалась отклониться от него, даже на один шаг. Даже за ту любовь, которую я испытывала к лейтенанту Маркову. Ты навсегда сбила меня с этого пути, и я рада этому. Рада за воспоминания, которые я никогда бы не узнала, если бы не ты, рада за возможность узнать моего настоящего отца, рада за ребёнка, которого я рожу. Ты дала мне шанс самой решить свою судьбу, и нет более бесценного дара в мире.

Мне требуется слишком много времени, чтобы найти в себе силы ответить ей.

— Ты добрее ко мне, чем я того заслуживаю.

— Никто из нас не может знать всех последствий своих действий. Просто знай, что я более чем удовлетворена последствиями твоих действий, — Великая Княжна протягивает руку, как придворному, а потом хмурится, как будто это не совсем правильно, но она не знает, что ещё делать. По общему признанию, это не та ситуация, которая описана в большинстве книг по этикету.

Я просто пожимаю ей руку и улыбаюсь.

— Счастливой тебе жизни, — шепчу я. — Ты это заслужила.

— Я планирую попробовать, — тогда Великая Княжна смотрит на Тео. Выражение её лица не более чем дружелюбное, может быть, слегка удивлённое разницей между её собственным щеголеватым Теодором Беком и этим парнем в джинсах и футболке. И всё же это заставляет меня задуматься о том, что может произойти в конце концов, после того как она оплакала лейтенанта Маркова, а её дружба с Тео углубилась за долгие месяцы и годы.