— Мы придерживаемся этого плана, — Пол пытается говорить логично и уверенно, как будто в нём говорит только здравый смысл. И всё же он не хочет встречаться ни с кем взглядом и всё время поглядывает на тесак, которым чуть не убил Ромолу. — Защищайте свои собственные измерения, продолжайте работать вместе, быстро продвигайтесь вперёд. Этот следующий мир очень важен...

— Я пойду туда, — говорю я. До сих пор я шла по стопам Ведьмы. С этим шагом, с Полом, который может использовать Жар-птицу, чтобы ударить в новых направлениях вместо того, чтобы только тащиться за ней, возможно, я наконец смогу опередить её. — Прямо сейчас. Пока я держу её в стороне, измерение будет в безопасности, пока ты не сможешь встретиться со мной там.

Пол открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Он собирался возразить.

Я его опередила.

— Я имею в виду, что ты или кто-то другой может связаться со мной. Тот, кто ближе всех к тому измерению.

Потому что я ничего не знаю об этом следующем мире. Если раньше я полагала, что мы с Полом всегда сможем найти друг друга, то теперь я знаю, что у мультивселенной есть миллион различных способов разлучить нас.

— Ладно, — пробормотала я однажды вечером в конце февраля, когда мы с Полом уютно устроились в его комнате в общежитии, слушая его любимого Рахманинова. Фортепьянные ноты струились вокруг нас, как капли дождя по оконному стеклу во время шторма, каскадные, бесконечные. — Значит, ты можешь математически доказать существование судьбы.

— Надеюсь, что так. Если нет, то мои шансы успешно защитить диссертацию невелики.

— Но ты можешь, — я лежала на боку, Пол обнимал меня со спины. Его рука лежала на моём животе, два пальца касались обнаженной кожи между моим топом и джинсами. — Ты действительно можешь заглянуть в эту путаницу уравнений и просчитать, какова наша судьба.

— Нет, это уже слишком, — Пол поцеловал меня в затылок, как бы извиняясь за то, что ему пришлось как-то поправить меня. — Да, есть параллели в уравнениях, которые предполагают параллели в результатах. Но это не значит, что одно число говорит мне, что мы поженимся, или другое число говорит мне, что мы никогда не встретимся. Потребовалась бы целая жизнь исследований и оценок, чтобы хотя бы начать понимать, как интерпретировать эти выводы.

— А твои уравнения объясняют, почему существуют все эти параллели? Почему вы с Тео работаете с моими родителями во многих мирах, или почему мы с тобой, кажется, каждый раз находим друг друга?

— Я могу только выдвинуть теорию.

После того как я росла вместе с родителями и их зверинцем аспирантов, я привыкла к их жаргону. Улыбнувшись про себя, я сказала:

— Ну ладно, выдвигай.

— Ты когда-нибудь ела Принглс?

Это было настолько нелогично, что сначала я подумала, что ослышалась.

— Принглс? Картофельные чипсы?

— Да, — серьёзно ответил он. — Они очень вкусные.

— Я знаю. Я ела Принглс. Я имею в виду, что это очевидно. Но это первый случай, когда кто-то использует их как часть космологической теории.

Пол ещё крепче обнял меня.

— Они все должны иметь одинаковую форму, чтобы поместиться в банку. Если бы они были слишком неровными, их нельзя было бы собрать вместе.

— Ты хочешь сказать, что измерения — это как картофельные чипсы в банке, — это начало обретать для меня смысл, что было либо прорывом, либо, возможно, доказательством того, что я слишком долго общалась с физиками. — Они должны иметь одинаковую форму, по крайней мере немного, иначе они не смогут сосуществовать.

— Именно так. Видишь, мы ещё можем сделать из тебя учёного.

— Ты этого хочешь?

— Нет. Я бы никогда не хотел, чтобы ты была кем-то другим, кроме себя самой, — Пол снова поцеловал меня в затылок, на этот раз медленно, так что я почувствовала тепло его дыхания на своей коже. Я взяла его руку и скользнула вверх по своему телу, приглашая его исследовать его. Казалось, что мы превратились в свою собственную крошечную вселенную тепла, света и любви, не нуждаясь ни в чём другом...

И вот теперь мы с Полом стоим здесь, страшная мрачная напряжённость между нами, потому что он больше не верит, что наша судьба сводит нас вместе.

Но если он больше не может верить в нас, я хочу, чтобы он, по крайней мере, верил в себя.

Я подхожу к нему и стараюсь говорить тихо.

— Ты отошёл от Ромолы, верно? Сначала ты подумал обо мне. Расщепление тебя не задело.

— Я остановился только потому, что Ромола угрожала тебе, — Пол смотрит в пустой угол, снова избегая моего взгляда. — Я чуть не совершил убийство.

— Почти не считается! Ты контролировал и держал себя в руках. Ты можешь выиграть этот бой.

— Но это всегда будет борьба. Всегда, — он качает головой, как будто собирается произнести смертный приговор.

— И ты всегда можешь выиграть, — я положила руку ему на плечо.

— Может быть. А может, и нет — он делает шаг в сторону от меня. Может быть, этот прорыв просто слишком нов, а может быть, его отчаяние ещё глубже, чем я думала.

Как бы сильно я ни хотела всё исправить с Полом, мы должны спасти мультивселенную.

— Ты ввёл координаты этого важного измерения? — я забираю свою Жар-птицу обратно, твёрдо решив идти дальше. — Мне можно идти?

— Я последую за тобой, как только смогу. Если смогу, — обещает Пол. Но он по-прежнему не смотрит мне в глаза.

Великая Княгиня Маргарет всея Руси смотрит на нас в смятении. Хотя я вижу, что ей не терпится заговорить, у неё слишком хорошие манеры, чтобы вмешаться. Как она, должно быть, злится, видя, как я упускаю свой шанс быть с моим Полом после того, как она трагически потеряла своего.

Но сейчас я думаю о лейтенанте Маркове, память о котором всегда заставляет меня плакать, и я не могу позволить себе сломаться. Поэтому я просто смотрю вокруг себя на других себя, будь то посетители из других измерений или клоны этого мира.

— Возможно, это не самые лучшие обстоятельства, но я рада, что познакомилась со всеми вами. Видя все эти жизни, которые мы могли бы вести, и все эти разные пути развития событий...

— Это доказывает, что всё возможно, — говорит великая Княгиня.

Я киваю ей, затем снова смотрю на Пола, который, наконец, возвращает мой взгляд за мгновение до того, как я нажимаю на кнопки управления и...

... я пошатываюсь, потому что я попала в мир, где я находилась на вершине очень высокой лестницы. Мне удалось вовремя восстановить равновесие, что спасло меня от падения на кафельный пол внизу. Но я боюсь ещё больше. Потому что единственное, что я знаю об этом измерении — это то, что где-то очень близко только что взорвалась бомба.

Единственный раз, когда я была рядом с массивным взрывом, был во время воздушного налёта в Военной вселенной. Один из истребителей сбросил бомбу почти над самым нашим укрытием, и в течение нескольких минут после этого я слышала только глухой рёв, почти такой же, как тот, что сейчас звенел у меня в ушах.

Неужели Ведьма всё-таки добралась сюда раньше меня? Неужели она привела в действие взрывное устройство, пытаясь выдать меня за террориста? Но у неё не было времени ни на что настолько сложное, и кроме того, я не чувствую запаха дыма. Я не вижу никаких повреждений. Несколько человек идут по кафельному полу под моей лестницей, все они идут в одном направлении, но не особенно спешат. Их одежда выглядит примерно современной, хотя и несколько тусклой. Каплевидная ткань забрызгана красным, но капли больше похожи на краску, чем на кровь.

Как можно не волноваться о бомбе? Я смотрю в другую сторону и вижу лицо Пола, больше, чем в жизни, на стене у моего плеча, краска всё ещё влажная. К лестнице прикреплена коробка с красками, и я понимаю, что на мне халат.

Краем глаза я замечаю какое-то движение и снова смотрю вниз, чтобы увидеть мужчину средних лет с кистью в руках. Он выглядит раздражённым, и у него есть сине-серая полоса поперёк одной щеки. Должно быть, я уронила на него свою кисть. И он гораздо больше заинтересован в этом, чем в этой долбаной бомбе.

Мужчина машет и сигнализирует мне, чтобы я спустилась вниз. Но он не хочет, чтобы я эвакуировалась. Я могу сказать, что он просто хочет, чтобы я вернула свою кисть.

Обычно я пытаюсь собрать воедино самые важные сведения о вселенной самостоятельно, но на этот раз мне понадобится помощь. Поэтому я говорю человеку внизу:

— Что происходит?

Но я говорю это не своим голосом.

Вместо этого, автоматически и бессознательно используя языковую информацию, глубоко укоренившуюся в мозгу этой Маргарет, я отвечаю на языке жестов.

Ох. Я глухая.