Отгороженные участки комнаты достаточно большие, чтобы вмещать каталку, стул и монитор кровяного давления. Захлопнув занавес на одном из таковых, я забираюсь на каталку.

— Вверх, — шепчу Кайлу. — Оторви ноги от пола.

Он сидит рядом со мной, затаив дыхание.

— Это сумасшествие. Ты знаешь, где мы?

— Понятия не имею, но думаю, мы окончательно избавились от мужчин.

Кайл опускает локти на колени.

— Да. Ты все еще не знаешь, кто они?

— Ноль информации. А это все−таки важно.

Мгновение мы сидим в тишине. Кайл восстанавливает свое дыхание, а я слушаю его. Слушаю и думаю. Кайл ни разу не предложил нам пойти в полицию или к охране больницы рассказать про людей, которые гнались за мной. Разве это не странно? Логика подсказывает, что да. И то, что я нашла на компьютере было странным. Как и то, что он знал об АнХлоре.

Между тем, я — София — лгала в прошлом, несмотря на всю свою симпатию к нему. И если верить тому, что говорил Кайл, я попросила его уехать со мной сегодня, но у меня нет веских доказательств этого. Почему мы были именно на Южной станции? Как эти люди — что по каким−либо причинам, заставляет меня думать ПЛОХО — нашли меня там? Был ли, на самом деле, Кайл тем, кто предложил пойти туда, где неизвестные могли бы схватить меня? И если так, почему он со мной сейчас, если не для того, чтобы приглядывать, пока они опять не догонят?

Я потираю повязку на голове, затем передвигаю пальцы к другой, на затылке. Обе травмы свежие. Обе причиняют боль. Но одну я — или кто−то другой — забинтовала еще до потери памяти. И как я поранила шею?

Пришло время попробовать что−то новое. Мне нужно выбраться из этой больницы и выяснить, как же велась слежка.

— Мы должны разделиться.

— Что? — Кайл поднимает голову.

— Эти ребята пришли за мной, а это значит, что я подвергаю тебя опасности.

Он ругается.

— До тех пор, пока у тебя будут проблемы, я буду с тобой. Соф, ты потеряла огромные куски памяти. Я ни за что не выпущу тебя из виду.

— Я вспомнила много важных частей. − Но Кайл качает головой, не поверив в мою ложь. — Послушай, я могу сама о себе позаботиться. Помнишь, что я сделала на Южной станции?

Он смеется без особого веселья в голосе и потирает запястье.

— Трудно забыть.

Я морщусь, потому что для меня воспоминание не такое легкое, как явно для него.

— Ладно, но я та, кто хороша в стратегии. Ты сам так сказал.

Сама−то не уверена в своих словах, но это привлекает внимание Кайла. Он покусывает губу, пока изучает мое лицо.

— Играть в «захват флага» − это немного другое, тебе не кажется?

Какое отношение к этому имеет «захват флага»?

— Дело в том, что я знаю, что делаю. − Нет. — Эти ребята пришли не за тобой, так что, если мы разделимся, можно было бы отвлечь их. Ради меня.

Но что буду делать, если они решат поймать Кайла и использовать в качестве рычага против меня, я не знаю. И верю, что в целом они не заинтересованы в нем, либо потому, что он им вообще не интересен, либо потому, что он тайно работал с ними. В любом случае, если он останется со мной, есть шанс, что Кайл будет в опасности. Если нет, то есть шанс, что он будет спасен. Это «может быть» − важно, особенно если он не один из моих, немало загадочных врагов.

Но, может быть, Кайл также беспокоится о своей безопасности, ведь сам−то он не выглядит счастливым.

Достаю из кармана телефон, включаю его и ставлю вызов на вибрацию.

— Если я тебе понадоблюсь, ты сможешь связаться со мной.

— В таких вещах есть GPS, − говорит Кайл. — Они могут использовать его, чтобы найти тебя.

Я поглядываю на телефон с опаской.

— Разве им не нужен ордер, чтобы получить его от телефонной компании?

— Зависит от того, кто они. Эти парни вообще могли бы поместить какое−то приложение отслеживания на нем.

— Если у меня был телефон с собой все это время, как они могли поставить что−то на нем? − Кайл замолкает, а я продолжаю. — Через полчаса встречаемся в кафе, где мы были ранее. Если я не появлюсь, то возвращайся в кампус.

— Ты хоть помнишь, как добраться до КиРТа?

— Да, — нет. Но насколько трудной может быть обратная дорога? В одном воспоминании я видела реку Чарльз, кроме того, у меня же есть телефон. Я могу и поискать, если нужно.

Кайл проводит ладонью по моей щеке, и этот жест заставляет хотеть, раствориться на кровати рядом с ним. Он так близко, что я могла бы сосчитать каждую его ресничку, но мои веки будто наполнены свинцом. Я борюсь, чтобы держать их открытыми. Вот что запах его кожи делает со мной.

Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть он не будет врагом, о котором я беспокоюсь. Это было бы так несправедливо.

— Я сделаю это, наверное, − и произносит так, словно предпочел бы жевать стекло. — Если это то, чего ты хочешь. Но пообещай мне, что тебе действительно станет лучше?

— Обещаю, — это правда. Просто не так быстро, как я хочу.

Он колеблется, осматривая мое лицо в поисках чего−то, и понимаю, что, если и совершаю большую ошибку, то это может быть последний раз, когда я вижу его. И если он враг, это может быть последний — или единственный раз — когда я смогу поцеловать его.

Я так и делаю.

Теперь я знаю еще одну вещь, и это не имеет ничего общего с миссиями или врагами, или студентами−мутантами. Вот оно: что бы еще ни произошло со мной и Кайлом? Я не жалею об этом поцелуе.

Его губы такие же мягкие, как я себе представляла. Рука ложится на мою щеку, и она настолько горяча, что может оставить шрам от ожога. Тепло его рук разливается по моей коже, соблазняя ощущениями вялой безопасности, и в одно и то же время все же пробуждая нервные окончания. Я хочу, придвинуть его ближе, обернуть вокруг себя, как одеяло; медленный стон скользит вверх и вырывается наружу.

— Если, это было для того, чтобы убедить меня бросить тебя, ты не так хороша в стратегии, как заставила меня поверить, — Кайл тяжело дышит.

Каким−то образом мы упали на кровать, и он наполовину лежит на мне. Из−за давления его тела напротив моего становится трудно мыслить трезво. Его волосы касаются моего лица, и когда он поднимает голову, я заправляю их ему за уши.

— Это была не стратегия. Это талисман на удачу.

— В таком случае, у тебя не может быть слишком много удачи. − Затем он сам целует меня, и на этот раз, тяжелее и голоднее. Мое тело плывет под ним, и каждый его дюйм реагирует на мои движения. Если я не прогоню его в ближайшее время, точно забуду то, с чем имею дело.

Я не могу позволить себе забыть что−нибудь еще, поэтому я кладу руку на ему грудь и отталкиваю его.

— Иди.

— Соф…

— Кофейня. Полчаса. Мы сможем сделать это.

Кайл садится и запускает обе руки в свои волосы.

— Это так. Но ты уверена, что хочешь этого?

— Да.

Вздохнув, он соскальзывает с кровати. Поправляет куртку и возится со своей застежкой−молнией. Тянет время. Наконец, придерживая рукой занавес, он снова поворачивается ко мне.

— Есть что−то, что ты скрываешь от меня, не так ли?

Конечно есть. И это настолько очевидно, что мне хочется посмеяться над тем, почему он не поднял этот вопрос ранее. Но я этого не делаю.

— Так же, как и есть что−то, что ты сам скрываешь от меня.

Слова звучат как обвинение, видимо потому, что так и есть, хотя я вовсе не хотела придать им такое значение. Эмоции сменяют друг друга на его лице. Боль, страх. Мои слова что−то значат для него, но я не совсем понимаю что.

Затем момент уязвимости исчезает. Кайл сглатывает.

— Удачи. Мне лучше увидеться с тобой позже.

С этими словами он исчезает за занавесом. Небольшой укол боли пронзает меня в грудь. Оборачивая руки вокруг манжет куртки, я сосредотачиваюсь на шагах по коридору. Десять. Двадцать. Тридцать. В конце концов, я больше не слышу их. Теперь я одна.

Эта мысль заставляет челюсти сжаться. Может, я точно не уверена, кто или что я, но могу сказать наверняка: София−Семь−я умная, сильная и на миссии. Никаких слез на миссиях. Если только это не уловка для пользы делу.

Женский голос у меня в голове утих на неопределенный срок, но я почти уверена, что она еще вернется.

Я считаю секунды, давая Кайлу добрых пять минут преимущества. Затем соскальзываю с кровати, надеваю рюкзак и двигаюсь в обратном от пути Кайла направлении.

Как только я начинаю двигаться, то сразу чувствую себя лучше. Все под контролем. В темных, пустынных коридорах легко услышать, если кто−то появится рядом, так что я не беспокоюсь о том, что мужчины застанут меня врасплох. И так как мне не нужно концентрироваться на них, я мысленно выискиваю в своем мозгу больше воспоминаний. К сожалению, комната в глубине моего сознания неизменно остается непробиваемой.

Сдаваясь, я собираю в кучу вернувшиеся воспоминания и пробую распределить их в хронологическом порядке. Некоторые явно старые. В них я чувствую себя молодой, и лицам моих друзей — Один, Девять и другим — не более пяти или шести лет. В других они выросли, но все еще не такие взрослые, как в настоящий момент.

Затем есть воспоминания о КиРТе, болтовня с Кайлом, проделывание домашней работы с Одри, скукота на уроках. Я переигрываю их все, ведь даже те, которые кажутся незначительными, могли бы скрывать подсказки о том, как и почему я оказалась на Южной станции этим утром. Но независимо от того, сколько раз я распределяю кусочки, пазл остается со значительными недостающими кусками.

Разбитая и потная под курткой, я, наконец, пробегаю пустой коридор. Еще раз: я должна быть внимательной, именно тогда у меня получиться возобновить недостающие воспоминания. В то время, как я проверяю все углы, меня осеняет: сейчас я еще более расслаблена чем, когда была с Кайлом. Я скучаю по его компании, но так чувствую себя более безопасно.

Часть меня надеется, что преследователи действительно найдут меня, и я смогу сразиться с ними снова. Я убеждена, что если доверюсь инстинктам, то смогу с ними справиться. И тогда, возможно, даже смогу добыть важную информацию.

Естественно, я следую за знаками и выхожу из больницы. Мой телефон, спрятанный во внутреннем кармане куртки, не звонил; надеюсь, это значит, что с Кайлом все хорошо и он на пути в кафе. Я должна спуститься на первый этаж и сделать то же самое.