Это было квадратное помещение со старыми деревянными шкафами и белой раковиной, которая потрескалась и поржавела там, где годами протекала вода. Холодильник гудел со звуком, предупреждавшим, что он на последнем издыхании, а духовка была покрыта жиром.

Кир старался хранить свои вещи здесь и в своей старой спальне, чтобы ничего не потерялось среди стопок коробок, которые он заполнял вещами своего отца.

— Что теперь? — Линн последовала за ним с озадаченным выражением на лице, когда он потянулся за смятым листком бумаги, который бросил на потертый обеденный стол.

Он перевернул бумагу так, чтобы она могла видеть буквы, нацарапанные на лицевой стороне.

— Мне дал это Рон Брэдшоу.

Она подошла ближе, изучая инициалы.

— Что это?

Этот вопрос мучил Кира с тех пор, как Брэдшоу сунул листок ему в руку. Прошлой ночью он сидел за столом, ел в одиночестве и пытался разгадать, что могли означать эти буквы. Они были написаны в виде инициалов. Ш.Х. Р.Д. Они относились к именам? Места? Или бред сумасшедшего человека на грани смерти?

Все, что он получил за свои усилия, — это головная боль.

— Я понятия не имею, но мой отец оставил это у пастора, чтобы тот отдал мне после его смерти, — сказал он Линн.

— Похоже на инициалы. — Она догадалась об очевидном.

Он ткнул пальцем в нижние буквы.

— Здесь.

— Д.Р.Л.Г., — прочитала она вслух. Затем подняла голову, чтобы встретиться с его пристальным взглядом. — Это что-то значит для тебя?

— Доктор Линн Гейл.

***

Линн ахнула, как будто ее ударили в живот.

На самом деле, ей показалось, что ее и правда ударили.

Она пришла в этот дом, потому что вспомнила странный телефонный звонок Рудольфа. И она, честно говоря, беспокоилась о Кире после того, как он сбежал из ее клиники. Но теперь, когда он намекал, что это были ее инициалы в каком-то странном списке, который ему дали, она обнаружила, что ей не терпится оспорить его предположение.

— Это преувеличение, — возразила она. — Это может означать что угодно.

— Единственный способ узнать наверняка — это найти эти письма.

Линн подавила свой протест и расправила плечи. Он прав. Она не знала Рудольфа так хорошо, как своего отца. Два старика были друзьями в течение пятидесяти лет. Но она часто заходила проведать собаку Рудольфа, зная, что бедняга будет опустошен, когда старый пес наконец умрет. И каждый раз, когда она звонила в дверь, она никогда не знала, какой Рудольф ответит.

Забавный, самокритичный мужчина с острой, как бритва, памятью, который любил поболтать. Или мужчина с затуманенными глазами, пьяный, сбитый с толку, который едва ее узнавал.

Одно было ясно наверняка. Он никогда не лгал ей. Возможно, он был сбит с толку или ошибался, но он никогда не лгал. Итак, если предположить, что он не бредил, то какой-то псих посылал ему письма, которые напугали его настолько, что он позвонил ей. А это означало, что он оставил бы их себе. Они должны находится где-то здесь.

— Где ты искал?

— Папина спальня, и я только что закончил осматривать его кабинет, — ответил Кир ей.

— У него есть депозитная ячейка в банке?

Кир покачал головой, когда резко повернулся к узкой двери в другом конце комнаты

— У него есть сейф, — сказал он, открывая дверь. — Пошли.

— Куда ты идешь? — спросила Линн, когда он исчез из виду.

— В подвал. Здесь внизу есть старый сейф, в котором отец обычно держал свой пистолет. Я думаю, там еще могли хранится какие-то личные бумаги, — крикнул он.

Линн прошла мимо холодильника, который вибрировал с такой силой, что сотрясался пол, и направилась вниз по узкой лестнице в подвал. Запах сырости ударил ей в нос еще до того, как она спустилась вниз, и Линн заколебалась на последней ступеньке.

Она ненавидела жуткие, замкнутые пространства.

— Здесь есть свет?

— Да, подожди.

Раздался щелчок, и пустая лампочка в центре потолка загорелась, освещая сырое, затхлое пространство. Смотреть было особенно не на что. Стиральная машина и сушилка вдоль одной каменной стены, водонагреватель, книжный шкаф с подержанными книгами в мягкой обложке. А в самом центре земляного пола стоял трехфутовый сейф.

— Черт. — Взгляд Кира был прикован к дверце сейфа, которая была широко открыта. — Кто-то уже побывал здесь.

— Ты уверен? — Линн заставила себя последовать за Киром, когда он рванулся вперед. — Может, твой отец потерял ключ.

Опустившись на колени, он схватил лом, который валялся рядом с сейфом.

— Он бы сделал новый. У него не хватило бы сил использовать это.

Это было правдой. За последние несколько лет Рудольф сильно похудел, что казался изможденным. Казалось сомнительно, что он смог бы открыть стальную дверь. Даже с помощью лома.

— Ты знаешь, что там было?

— Большинство его важных документов я забрал с собой в Бостон, — сказал ей Кир отсутствующим тоном. — Боялся, что они могут потеряться. Но его пистолет исчез вместе с пулями.

Он опустился на колени, вытаскивая единственный предмет, оставшийся в сейфе. Большая коробка из-под обуви. Откинув крышку, Кир заглянул внутрь.

По его разочарованному выражению лица Линн поняла, что писем там нет.

— Пусто?

— Ага. — Он уронил коробку и выпрямился. — Давай выбираться отсюда.

Линн не стала спорить. Ей отчаянно хотелось выбраться из этого мрачного подвала. Как можно вообще дышать в темном, тесном пространстве?

Вернувшись на кухню, Линн вдохнула относительно свежий воздух и изучила напряженное лицо Кира.

— Ты думаешь, кто-то вломился в дом после смерти твоего отца?

Он коротко кивнул.

— Уверен.

— Забрать пистолет?

— Думаю, что пистолет взяли, чтобы скрыть правду о том, что на самом деле хотел вор, — сказал он. — Письма.

Его лицо побледнело, голубые глаза потемнели от беспокойства. Она поняла. Одно дело говорить о том, что Рудольф получал письма от таинственного человека, но теперь у них имелась мертвая женщина и кто-то, готовый ворваться в дом Рудольфа и вскрыть его сейф.

— Зачем рисковать, крадя их? — спросила она.

— Отпечатки пальцев. ДНК. — Мрачная улыбка искривила его губы. — Доказательство того, что мой отец не сумасшедший.

Линн потянулась, чтобы коснуться его руки, ее сердце таяло от сочувствия. Кир только что похоронил своего отца, но последние восемнадцать лет он оплакивал потерю человека, которого когда-то любил. Она даже представить себе не могла, как тяжело было жить в этом доме, наблюдая, как Рудольф превращается из уважаемого шерифа в городского пьяницу.

— Никто так не думал, Кир.

Он не стал спорить, вместо этого накрыл ее руку своей и крепко сжал ее пальцы.

— Что, если он был прав, Линн?

— Про убийцу в Пайке?

— Да.

У нее внезапно пересохло во рту.

— Не было никаких убийств. До сегодняшнего дня — нет.

— Может быть, убийца охотился в других городах, и тела еще не найдены. Или, может быть...

— Или, может быть, что?

Он потер лицо руками, и Линн внезапно осознала, какая усталость отразилась на его лице.

— Может быть, что-то просто его спровоцировало. Не знаю. — Он потянулся за своей курткой. — Я, наверное, преувеличиваю, но я не слушал, когда был жив мой отец. Самое меньшее, что могу сделать, это попытаться понять, что он пытается сказать мне из могилы.

— Что ты собираешься делать?

Он натянул куртку, усталость сменилась безжалостной решимостью.

— Я собираюсь прокатиться.

— Куда?

Он направился к выходу из кухни.

— К месту, где нашли женщину.

Линн колебалась. Ей следовало вернуться в клинику. Хотя оба ее стажера недавно окончили ветеринарную школу и вполне способны справляться с повседневной рутиной, она предпочитала быть рядом на случай, если у них возникнут вопросы. Но она понимала, что не сможет сосредоточиться.

Она не только еще больше беспокоилась о Кире, чем раньше, но и хотела получить те же ответы, что и он.

Кто убил Шерри Хиггинс? И имело ли это какое-то отношение к письмам, которые Рудольф мог получить или не получить? Почему Рудольф дал пастору Рону странный список инициалов? И почему он не отправил его сразу Киру, если хотел, чтобы список был у его сына?

Все это может оказаться пустой затеей. Как сказал Кир, они могли слишком остро реагировать на события, которые имели простые объяснения. Но пока она не будет уверена, она не сможет думать ни о чем другом.

Линн прошла в гостиную, схватив свое пальто, чтобы завернуться в него. Следующей была ее шапочка и перчатки.

— Я иду с тобой, — объявила она.

— Линн.

Она проигнорировала его раздраженное выражение лица. Он явно был похож на нее — привык все делать сам. Ну, сейчас, ему придется привыкать к тому, что у него есть партнер.

— Ферма принадлежит Раймонду Уоррену, — сказала она ему, двигаясь, чтобы засунуть ноги в ботинки. — Он застрелит тебя, если ты въедешь на его территорию без приглашения. Особенно теперь, когда шериф и зеваки, без сомнения, бродят по округе.

Кир нахмурил брови, словно роясь в памяти, чтобы вспомнить это имя.

— Старик Уоррен? — наконец проговорил он.

Она кивнула.

— Я регулярно навещаю ферму, чтобы проверить его домашний скот, так что он знает мой грузовик. Это должно дать нам время поговорить с ним, прежде чем он начнет стрелять.

— Я помню его. — Кир вздрогнул. — Он угрожал разрубить меня на мелкие кусочки и использовать в качестве удобрения, когда поймал на краже яблок из его сада. Он напугал меня до чертиков. — Он застегнул куртку и обмотал шарф вокруг шеи. — Да. Может быть, тебе лучше поехать. Мне бы не хотелось оказаться в его дробилке для дров.

Линн замерла, изучая его с внезапным восхищением. Она уже смирилась с тем, что ее физически влечет к этому мужчине. Нужно быть мертвым, чтобы не найти Кира безумно сексуальным. И на похоронах она почувствовала, что он достиг зрелости, которой ему так не хватало, когда он уехал из Пайка. Но его легкое принятие ее предложения затронуло больное место глубоко внутри нее.

Возможно, потому, что последний парень Линн, Нэш Кордон, был эгоистичным придурком. Он обвинил ее в том, что она помешана на контроле, и эмоционально его кастрировала. Что бы это, черт возьми, ни значило.