Какие же все-таки мужчины предсказуемые. Эта мысль придала ей сил. В конце концов, Бэрронс всего лишь очередной мужчина, а Мина годами вела войну при помощи своих женских хитростей.

Герцог переоделся в сухое — черную рубашку, словно вобравшую в себя всю тьму в комнате, с черными подтяжками, туго натянутыми на широких плечах. Он закатал рукава, открывая взору предплечья. Мина никогда прежде не видела его в любой другой одежде, кроме парадной. В таком вот неформальном образе вид у него был более взъерошенный, более чувственный.

С тех пор как Бэрронс уехал в Санкт-Петербург, его волосы немного отросли, и сейчас их перехватывала бархатная лента. Это подчеркивало четкую линию скул и нижнюю губу, которая была чуточку полнее положенного. Мине хотелось стянуть эту ленту с его волос и запустить руки в золотистые пряди.

Она все-таки опустилась в воду поглубже. Невинной ее назвать было нельзя. Два непродолжительных романа за плечами, однако Мина целиком и полностью контролировала отношения, даже когда жажда крови затмевала рассудок. Ей стало не по себе. При виде Бэрронса (а может, тому виной нынешние обстоятельства в целом) у нее в душе поднимались чувства, которых Мина никогда не признавала.

Вожделение можно взять под уздцы. Всегда.

— Я так понимаю, вы пришли за своей наградой. — Мина поигрывала жемчужинами.

Бэрронс вскинул бровь.

— Я лишь принес вам бладвейн, ваша светлость. — Он поставил поднос, который держал в руках, на туалетный столик, разлил напиток по бокалам и протянул один Мине.

Она приняла бокал, помешивая кроваво-красное вино. Снова эта тревога.

— Из вас вышла бесподобная камеристка, Бэрронс.

— Решили меня нанять?

Мина тихо рассмеялась.

— Вот уж вряд ли.

Бэрронс обошел изголовье ванны, и его пальцы проскользили по плечу Мины.

— Мы сегодня хорошо сработались.

Так вот чего он добивается.

— По-вашему, мы сможем использовать этот альянс в Совете? — В конце концов, он выступал от лица герцога Кейна.

— Этого они ожидают меньше всего. Но нет, Мина, я не предлагал вам альянса, лишь выразил свое мнение.

— Хорошо. — Она осушила бокал и протянула ему. Да скорее ад замерзнет, чем Арамина подумает об альянсе с сыном человека, убившего ее отца. — Ибо перемирие закончилось.

Несколько секунд Бэрронс таращился на ее бокал.

— Досадно. — Осторожно поставил его на столик, затем повернулся к гостье.

Мина напряженно застыла.

Пальцы едва ощутимо коснулись ее щеки.

— У меня нет намерений причинить вам боль, — напомнил он. — Уж этого вам стоит опасаться в последнюю очередь, герцогиня.

Затем сжал в кулаке ее мокрые волосы и потянул голову вниз. Перед глазами Мины возникло перевернутое лицо Бэрронса.

— Если только я не замыслю украсть ваше сердце, — шепнул он. — Тогда вам стоит быть настороже.

— Я всегда настороже, — выдохнула она.

Взгляд Бэрронса смягчился, и он подался ближе.

— Если мне не изменяет память, вы задолжали мне поцелуй.

— А вы мне — записку, — отрезала она с колотящимся сердцем, вцепившись в края ванны.

— Поцелуй, — повторил он, — при условии, что я помогу вам выбраться из переделки в целости и сохранности. — Его лицо склонилось еще ближе, огонь свечи придавал коже восхитительный золотистый оттенок. — За записку была назначена другая цена.

Тело Мины полыхнуло огнем. Кулак, стискивающий ее волосы, сжался крепче, словно предупреждая, что она полностью в его власти.

— Я уже обнажена, — отрезала Мина.

— Но на вас покров из пены, дорогая. — Его вкрадчивый голос стал медовым. — Из пены и света свечи.

Повисшее между ними напряжение переменилось, ощутимо сгущаясь в воздухе. Сволочь, с играющей на губах легкой улыбкой он бросал ей вызов. Прекрасно понимая, что Мина не желает платить по счетам.

Ее сердце гулко застучало в груди.

— Так тому и быть. — Мина через силу расслабила тело, разжимая стиснутые на ободке ванной пальцы. — Вы заслужили свой поцелуй. Надеюсь, вы не навоображали себе ничего большего.

Мина запустила руку в его волосы, высвобождая их от бархатного ремешка, притянула голову ниже и прильнула к губам.

Они были мягче, чем казались на вид, и таяли на собственных губах Арамины, вбирая ее дыхание в легкие. От такой интимной мысли у нее между бедер полыхнуло жаром, возникло ощущение пустоты, ноющая боль… будто в ожидании чего-то большего. Мина легонько мазнула губами по губам Лео. Раз. Другой. Лизнула его язык, а затем втянула себе в рот, обхватив ладонями лицо.

Каждое ощущение разжигало в ней опасные чувства: царапающая кожу щетина;то, как он тянул ее за волосы, сковывая и подчиняя власти поцелуя. Все эти ощущения не должны были ее волновать. Их вообще не должно было быть, но что-то жаркое рождалось в душе, когда он вот так прижимал Мину к себе. Под кожей разгорелось лихорадочное волнение. И она сразу остро почувствовала, каким огромным был Бэрронс, каким сильным, и как легко он подмял ее под себя…

В ней вспыхнуло желание. Безумная страсть, непохожая на разливавшуюся по венам жажду, что порождал голод. Мине хотелось утянуть Лео за собой в воду, позволить его рукам и губам прошествовать по телу, заполнить эту пустоту внутри. Опасные мысли, опасные чувства, ведь ей не следует хоть что-то испытывать.

Задыхаясь, Мина разорвала поцелуй.

Грудь Бэрронса вздымалась и опадала, веки отяжелели. Его рука все еще сжимала волосы Мины, пока оба соперника, не отрываясь, пожирали друг друга взглядом, а потом эти невероятные губы медленно изогнулись в чересчур уж довольной улыбке.

— Вас устроила оплата, милорд?

— Стоило ли ради нее рисковать жизнью и здоровьем? — Пронзительный взгляд его темных глаз упал на ее губы. — Да, — хрипло признался он. — За такое и умереть стоило.

— Ни один поцелуй не стоит смерти.

— Значит, у вас не было достойного поцелуя.

Губы покалывало, подстрекая коснуться их пальцами. Достойный поцелуй… Поцелуй, который заставил ее разрываться от боли и отчаяния, оставил с чувством пустоты, словно Бэрронс затронул что-то такое, о чьем существовании она прежде и не подозревала. Притронулся и тут же отстранился, оставив ее в полном смятении.

Всего один поцелуй оказался способен погубить Мину. И кое-что большее…

«Я хочу увидеть вашу грудь».

— Записку, — потребовала она, опустив ладонь на его руку и несильно придавив сухожилие, чтобы пальцы освободили ее волосы.

Бэрронс вытащил из кармана рубашки небольшой свиток.

— Не поделитесь, что в ней?

— Нет. — Она протянула руку, и какое-то мгновение Бэрронс пристально ее разглядывал. — Нет записки — нет платы, — напомнила Мина, и его пальцы разжались, открывая взору виновницу всех бед.

Мина взяла маленькую, скрепленную восковой печатью бумажку, до сих пор не вскрытую и в идеальном состоянии, даже после плавания в канале. Развернув свиток, Мина подставила его прямо под огонь свечи. Пару секунд ничего не происходило, а затем пламя взвилось по всей поверхности, оставляя после себя один лишь пепел.

«Победа». Когда от треклятой вещицы не осталось и следа, плечи Мины расслабленно опустились, и она облегченно вздохнула.

И теперь была скована долгом по рукам и ногам.

Она томно качнула ногами в остывающей воде, выставляя на обозрение очертания стройных икр. К проглядывающей гладкой алебастровой коже прилипла пена, проплывавшая по воде и согретая огнем свечи. Бэрронс опустил глаза.

Есть. Взять власть в свои руки можно и другими способами. Он ведь жаждал ее увидеть, так? Что ж, Мина даст ему именно то, чего он жаждет. И чуточку больше.

С каждым движением пена окутывала тело и едва ощутимо покалывала: пузыри лопались и шипели, когда кожи касался прохладный воздух. Мина изящно подогнула ноги в коленях и, поймав его тяжелый взгляд, медленно и не спеша поднялась из воды.

Прохладный воздух окутал обнаженную кожу, когда Арамина встала перед Бэрронсом во весь рост, прекрасная в своей наготе, прикрытая лишь сползающей вниз пеной. Та стекала между ног, на чувствительную грудь и живот — от такой ласки Мина чуть было сама не потянулась к Бэрронсу. Но тот не опустил глаз. Вместо этого он впился в Мину взглядом, словно искал в ее глазах нечто, чего ей отдавать не хотелось.

— Теперь я выполняю вторую часть сделки. Можете разглядывать меня, сколько вам заблагорассудится. Можете дотрагиваться до меня… — Ее голос едва слышно охрип. «Но вам никогда не овладеть мной. И никогда не коснуться меня здесь, в…»

— А хотите ли вы, чтобы я до вас дотрагивался? — неожиданно мягко поинтересовался он.

— Мои желания здесь роли не играют.

Темные глаза яростно вспыхнули, и Мина поняла, что ее слова попали точно в цель. Так значит, он жаждал ее согласия? Хотел, чтобы она таяла у него в руках? Подобное желание вызывало в Мине одно лишь презрение.

Бэрронс еще секунду не сводил с нее глаз, затем отступил и потянулся за полотенцем. Сняв его с вешалки, герцог приблизился, нависая над ней своим большим телом. Мина слегка напряглась, но он лишь закинул полотенце ей за спину и подтянул к себе. Пошатнувшись, она шагнула вперед, выставив между ними руки. По ее ногам в ванну стекала вода. Бэрронс нежно обернул вокруг тела Мины пушистое полотенце, скрывая ее от глаз — точно неспешно закрыл между ними дверь.

— Тогда я коснусь вас так, как сам пожелаю, — пробормотал он, затолкав кончик полотенца между ее грудями.

Наклонившись, поднял Арамину на руки, вытащил из воды и поставил на ноги, расплескав по плитке воду. У него в руке возникло еще одно полотенце, и он опустился на колени и принялся вытирать ей ноги. Свет свечи играл на русых волосах, окрашивая их в золото, что резко контрастировало с чернотой его рубашки.

Что он творит? Мина задохнулась от удивления, когда герцог локтем раздвинул ей ноги и прошелся снизу вверх по каждой, насухо вытирая их мягким полотенцем.

— Вы упускаете свой шанс.