Глава 1

Мы многое знаем о том, что называем «вирусом жажды». Что родина его — Восток, что императорская семья Белого Двора с его помощью выставляла себя богами пред лицом своих суеверных подданных; что аристократы Испании, Франции, Англии и России стремились заразиться, дабы увеличить продолжительность своей жизни, а также силу, скорость и способности исцеляться; что единственный неприятный побочный эффект — кроме неутолимой жажды крови — неотвратимое приближение голубокровного к Увяданию, моменту, когда вирус полностью завладевает телом, превращая носителя в существо, одержимое безумным голодом: вампира.

До этого дня один факт оставался непреложным — лекарства от вируса не существует. Я не утверждаю обратного. Я считаю, что полное исцеление невозможно, однако мы способны держать под контролем уровень расцвета вируса. И пусть Увядание — участь стать вампиром — более не грозит населению Лондона. Все начнется с вакцинации…

— Цитата из вступления к дневникам сэра Артемуса Тодда, опубликованных посмертно в «Философских трудах» Королевского общества, за разрешением Лео Бэрронса, 1880

Венецианские сады, Лондон, 1880

Грубый, непристойный и пронзительный смех эхом зазвенел в ночи. Вдали автоматоны исполняли самый свежий из струнных квартетов Брамса. В вихре плащей танцоры кружили под затейливой ротондой в стиле рококо. Огромные часы над куполом пробили полночь, и небо внезапно раскололи огни фейерверков.

Пора.

Леди Арамина поправила капюшон своего черного бархатного плаща и выскользнула из толпы, наблюдая за танцорами. Странный калейдоскоп богатых и бедных, вычурных одежд и умеренных, но единственное, что объединяло всех присутствующих — это маски. Все стремились попасть в Венецианские сады теплой летней ночью, но анонимность была главным козырем во время широко известных еженедельных маскарадов.

Люди смешались с голубокровными, рамки размылись. Разумеется, Мина могла определить, кто есть кто. Аромат крови, исходящий от вина в руках юноши выдавал его не меньше, чем бледная кожа. Пара молодых женщин рядом с ним были одеты в схожие бальные платья. Одна носила на шее жемчужное колье, другая — рубиновый чокер. Голубокровный лорд и его трэли. Украшения одновременно обозначали, что дамы находятся под покровительством, и помогали скрывать тонкие серебристые шрамы от специального ножа. В мире Эшелона открыто демонстрировать подобные знаки считалось вульгарным.

Здоровяк в домотканом плаще налетел на девушек, источая вонь джина. Улыбка голубокровного пропала, и мгновенно сверкнула сталь. Здоровяк упал, кровь залила его рубашку там, куда попал лорд. Друзья пострадавшего, такие же крепко сложенные — вероятно, моряки или докеры — поспешили извиниться и утащить раненого прочь. Он выживет. Возможно.

Если и нет, никто из его приятелей не попытается искать справедливости. Венецианские сады находились на окраине окруженного стеной сердца города, где голубокровные заправляли Лондоном в Башне из слоновой кости, но достаточно близко, чтобы страх жил в сердцах людей. Случись подобное за стенами, в неспокойных районах Лондона, возможно, история закончилась бы иначе.

Годами людей держали за бессловесный скот, а мехи — мужчины или женщины, вынужденные случайно или в силу обстоятельств заменить части тела металлом, — имели даже еще меньше прав. Но последнее время казалось, что ситуация меняется. Шепот наполнил город, так называемые гуманисты говорили о революции, о том, чтобы сбросить с шеи ярмо голубокровных хозяев. Однажды эти шепоты станут криками, и тогда весь город охватит пламя.

Опасные мысли в эти дни. Принц-консорт приказал казнить десятки людей просто для острастки, чтобы пресечь инакомыслие. Всего лишь день назад случился бунт, и под копытами стальной Троянской кавалерии, которой командовал принц-консорт, погибли десятки невинных.

Даже здесь невнятным эхом раздался гул недовольства, когда один из докеров принялся на все лады склонять лорда, что повел своих трэлей дальше. Раненый лежал на траве у ног своих друзей.

Это не твоя забота, напомнила себе Мина, беря бокал с шампанским с подноса шествующего мимо дрона. Она здесь совсем по другому делу. Поднеся приправленную кровью жидкость к своим губам, она огляделась. Никто на нее не смотрел.

Взрыв ярко-желтых искр сотряс небеса, отражаясь на золоте кружев ее платья и глади ближайшего канала. Мина неторопливо шла, плащ развевался вокруг нее, а филигранная золотая маска закрывала половину ее лица. Мужчины оглядывались на герцогиню, но она их игнорировала, неуклонно пробираясь через несколько мостов вглубь садов удовольствий. Здесь на деревьях не было фонарей, а дорожки окружали живые изгороди. Расстояние скрадывало звуки музыки, позволяя слышать щебетание сверчков в высокой траве. Место для тайных свиданий и скандальных связей.

Опасное место для одинокой женщины.

В большинстве случаев.

Из тени материализовалась высокая фигура; плащ колебался вокруг кожаных сапог, а черная маска с острым клювом скрывала лицо. Однако вся эта мишура не могла скрыть ни гордые манеры или осанку владельца, ни его уверенный шаг. У мужчины просто был вид человека, который точно знает себе цену.

— Выглядите восхитительно, дорогая, — тихо заметил он, склоняясь над затянутой в перчатку рукой Мины. — Светлые волосы вам к лицу.

Однако его губы не коснулись ткани.

Взгляд Мины скользнул через его плечо в тени, что клубились позади, как густой туман. Голова под упомянутым париком адски чесалась.

— Сэр, вы слишком добры ко мне. Я пришла сюда не за восхищениями.

— Нет? — Он выпрямился; его губы в обрамлении аккуратно подстриженных усов и бородки дрогнули в улыбке. — Вы правы, моя дорогая. Восхищения вас бы не заинтересовали. Прошу меня простить.

Мина с прохладцей изогнула бровь: слова, хоть и вежливые, все-таки немного жалили. Ей приходилось изображать из себя ледяную королеву. То было одно из ее немногих оружий при дворе, но это не значило, что Мина вообще ничего не чувствует.

— Вы ведете опасную игру.

— Прямиком к цели. — Его улыбка стала шире. — Как нож. Это я в вас и люблю.

— Гете…

Он сжал губы и коротко потряс головой. Слишком многие здесь знали это имя. Гете был одним из семерых герцогов, что правили Лондоном — вернее, шести герцогов и одной герцогини. Арамина понимала, что думают о ней остальные. Дом Казавиан был практически бессилен, один голос против многих.

Пусть так и думают.

— Сэр…

— Записка у вас?

— Да. — Их взгляды встретились. — Мне не стоит давать ее вам. Не стоит это поощрять.

— Вряд ли вы что-то поощряли, — беспечно заметил герцог и протянул руку.

У нее был приказ. Мина снова сжала губы и выудила из кармана внутри корсета небольшую запечатанную воском записку. Бумага осталась холодной — еще одно отличие между людьми и голубокровными.

Гете взял ее, но Арамина еще на секунду удержала записку.

— То, что вы делаете — огромный риск. Если принц-консорт узнает…

— То вызовет меня на дуэль. — Гете наконец отобрал у нее бумагу. — Не волнуйтесь, миледи. Я знаю последствия и принимаю их. — Спрятал записку где-то внутри пальто и с легким поклоном прошествовал мимо.

Чертов наглец. Десять лет назад, возможно, все и закончилось бы дуэлью, но теперь принц-консорт не столь хорошо управлял темной стороной своей натуры. С ним происходило то, с чем неизбежно сталкивался каждый голубокровный — по крайней мере, до недавнего открытия вакцины против вируса жажды.

Употребление крови привитого донора могло сдержать Увядание, хотя, по мнению Мины, для принца-консорта было уже слишком поздно. Его безумие лишь набирало обороты, жажда все больше выходила из-под контроля.

Нет, принц не станет вызывать Гете на дуэль, если решит, что герцог втайне ухаживает за королевой.

Просто убьет его.

Ветер прошелестел сквозь ближайшую изгородь, и по шее побежали мурашки. Мина крепче сжала свой бархатный капюшон и продолжала идти. Аромат ветерка от ближайшего канала оставлял желать лучшего. Она глубоко вздохнула, отвернулось, и тут что-то выскочило из-за живых изгородей.

Рука сжала горло герцогини, нож впился в кожу.

— Не дергайся, красотка…

Мина перехватила запястье нападавшего и, используя его же инерцию, перекинула мужчину через свое плечо. Каблук туфельки от души врезался в горло негодяя. Затем Мина вывернула ему руку и с помощью ноги уложила лицом вниз.

Герцогиня тяжело дышала. Тьма застилала глаза, голод требовал закончить начатое. Нападавший истекал кровью. Ее насыщенный медный запах слегка кружил голову. Мина сглотнула.

Затем закрыла глаза и медленно выдохнула. Годами она считала себя единственной голубокровной в Лондоне. Эшелон издавна боялся, что женская натура слишком чувствительна и не может управляться с темным голодом. Мине приходилось держаться строго в рамках приличий.

Ни за что она не поддастся инстинкту. Не даст им порадоваться, что они оказались правы. Герцогиня жестко осадила голод, затолкала внутрь своего ледяного сердца.

— У меня нечего воровать, — прошептала Мина, низко нагнувшись и почти выбив ублюдку плечо. — И к несчастью для тебя, я, при случае, более чем способна защититься. Впрочем, ты об этом не знал. Ты ожидал ощипать беспомощную голубку. А теперь… — Еще один рывок заставил грабителя застонать от боли. — Окажись на моем месте другая, она была бы в твоей власти. Ответь, вот ради нее мне стоит проявлять милосердие?

Мужчина подобрался.

— Да пошла ты. — Затем как-то вывернулся в сторону пойманной руки и попытался пнуть Мину. Герцогиня увернулась, проклиная свои юбки. Нападавший достал нож, перекатился, вскочил. Она же высвободила прикрепленный к запястью небольшой пистолет.