Глава 3

Софи

Я пытаюсь держать себя в руках, когда мы мчимся на запад по I-20, мимо южной стороны Форт-Уэрта, затем соединяющейся с шоссе 377. Мы проезжаем мимо озера и, кажется, исчезаем в сельской местности.

– Куда мы направляемся? – наконец спрашиваю я.

– В безопасное место. Подумай о ком-нибудь, кто мог бы желать твоей смерти?

Я размышляла об этом, пока Рэнд быстро и уверенно ехал по дороге. Но между травмой от того, что в нас стреляли, и нашим спасительным бегством, неопределенностью впереди, гиперосознанием того, что я практически голая под его футболкой, и непоколебимым воспоминанием о его страстном поцелуе, мой мозг превратился в кашу.

– Пока ничего, – бормочу я.

– Это придет. Еще только полдень, а день был ужасный. Ты голодна? – спрашивает он, когда автострада превращается в двухполосную дорогу, а мы въезжаем в маленький городок, который, вероятно, является пятнышком на карте.

Для меня это безумие, место находится менее чем в часе езды от города, где я выросла, и все же это совсем не похоже на мой прежний район. Это мешанина семейных предприятий с региональным продуктовым магазином и несколькими ресторанами быстрого питания. Это оно. Но люди всю свою жизнь живут в таких сплоченных городах, как этот. Они здесь родились. Они работают, живут, влюбляются и заводят детей, прежде чем умрут здесь. У меня была такая кочевая жизнь в течение последних десяти лет. Мне кажется таким безумием — в хорошем смысле — провести свою жизнь в одном месте. Я почти завидую людям, у которых есть чувство постоянства и принадлежности.

– Не очень.

Он кивает.

– Дай мне знать.

– Ты откуда-то отсюда?

– Нет, бывал здесь пару раз.

Конец разговора. Он действительно не болтун.

Но он потрясающе целуется. Держу пари, он был бы фантастичен и во многих других вещах.

Я смотрю в окно на последний проносящийся мимо маленький городок. Если я ничего не предприму, то просто буду смотреть на него и молча желать, чтобы он прикоснулся ко мне.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Да.

– Мне нужно позвонить.

Он достает устройство из кармана и просматривает контакты, пока других машин не видно. Человек на другом конце провода быстро отвечает.

– Привет, Джо. Я хочу попросить тебя об одолжении.

Ответ короткий и приглушенный. Я не слышу ничего, кроме глубокого голоса.

– То маленькое местечко у озера, которое ты освободил на несколько дней?

На этот раз более длинный, более оживленный ответ.

– Отлично. Ключ все еще на том же месте?

Еще один ответ, еще короче, за которым последовал смех.

– Ты спаситель, чувак. Я объясню, когда смогу. Только никому не говори, что слышал обо мне. Я позвоню своим братьям, чтобы они не волновались, и тебе не придется иметь с ними дело.

Голос на другом конце отвечает еще раз, на этот раз звучит окончательно.

– Спасибо. Эй, я должен тебе пиво, когда увижу в следующий раз, – говорит он перед тем, как закончить разговор.

– Друг? – спрашиваю я.

– Моего брата, да. Джо – хороший парень. Он нас познакомил.

Рэнд снова замолкает, и вскоре мы въезжаем в другой город, этот больше предыдущего. Я слышала о Грэнбери, но никогда там не была.

Все старые здания вокруг площади были превращены в причудливые маленькие магазинчики и рестораны. В центре стоит здание окружного суда. Он построен во французском стиле, из белого кирпича, с часовой башней, примерно в 1890 году.

Город прекрасен. Я сразу же очарована им.

– Ух ты.

– Тебе нравится это место? Не думал, что оно твоего уровня.

Я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Я решил, что ты больше похожа на тип Париж-Лондон-Милан.

– Это было круто... первые несколько раз. Теперь я просто предпочитаю дом.

Ну, это действительно так. На самом деле сейчас у меня его нет. У меня есть дом в Лос-Анджелесе, но он никогда по-настоящему не казался мне домом.

Он кивает, как будто слегка удивлен моим ответом.

– У тебя есть семья, которая запаникует, если ты не появишься в течение нескольких дней?

Когда-то была, но...

– Нет.

Рэнд останавливается на светофоре и бросает взгляд в мою сторону.

– Никого?

– Родители развелись примерно через год после моего первого сингла из первой десятки. Мама снова вышла замуж и родила еще детей. Отец... – Я пожимаю плечами. – Я не слышала о нем около пяти лет.

Что-то пересекает его лицо. Это не совсем жалость. Сострадание? Определенно. И все же я вижу больше.

– Тебе не нужно меня жалеть. Я пережила это.

Его взгляд говорит, что он мне не верит. Такое чувство, что этот человек может видеть меня насквозь, когда никто другой не может. Я ненавижу это. Это нервирует. И все же странно утешает, когда тебя хоть немного понимают.

– Как часто ты разговариваешь со своей мамой? – спрашивает он.

– Раз в месяц или около того.

В течение последних нескольких лет «или около того» было нормой. Кажется, в последний раз я разговаривала с ней в феврале.

Он качает головой и ускоряется на зеленый свет. Движение на городской площади перегружено. Они начинают местный фестиваль Четвертого июля. Даже с закрытыми окнами я чувствую вкусный аромат барбекю. Может, я погорячилась, когда сказала, что не голодна, но я не могу выскочить из внедорожника Рэнда, одетой едва в его футболку, в толпе, полной людей, которые, скорее всего, узнают меня.

– Извини.

Он берет меня за руку.

Я в шоке, но не пытаюсь вырваться.

– За что?

– У меня большая семья. Если я в ближайшее время не появлюсь, они все начнут меня искать.

– Ты сказал, что у тебя есть братья?

– Их трое. Рэнсом – самый старший. Я второй. Затем Раш, а за ним Ридж. Мы близки.

– Я завидую. Все мои сводные братья и сестры более чем на десять лет моложе меня. Одного из них я даже никогда не встречала. Это, должно быть, здорово иметь большую семью.

– В основном. Временами это неудобно, но я бы не стал жить без них.

Внезапно Рэнд становится еще более загадочным. Сколько ему лет? Где он вырос? Что еще для него важно? Кто еще?

Ох, черт. Он женат?

Я отпускаю его руку. Он кладет ту на руль и поворачивает налево, направляясь в жилой район, полный домов, выкрашенных в пастельные цвета, с деревьями и хорошо ухоженными газонами.

Он останавливается перед желтым коттеджем с верандой и парой кресел-качалок. На гравийной подъездной дорожке он припарковывает внедорожник и выпрыгивает, раздвигает кусты, затем набирает код, чтобы открыть широкие железные ворота. Мгновение спустя он въезжает в проем и паркуется под навесом, примыкающим к заднему двору. Прямо впереди, за сетчатым забором, мерцает большое озеро.

– Мы на месте. – Он выпрыгивает. – Держись крепче.

Держусь, наблюдая, как он подбегает к воротам и снова закрывает их, дергая, чтобы убедиться, что они заперты. Я не могу не заметить, какой он высокий и широкоплечий. Как сильны стальные выпуклости его плеч и рук. Как он великолепен, когда техасское солнце отражается от легких волн его иссиня-черных волос. Затем он поворачивается и направляется ко мне, прежде чем предложить мне руку. Когда он ведет меня к задней двери, окруженной выложенным плиткой патио и садом с яркими летними цветами, я стараюсь не пялиться.

Он останавливается рядом с барбекю, открывает заднюю дверь, поднимает баллон с пропаном, затем достает ключ.

– Мы внутри.

Слава богу. Теперь, когда мы достигли относительной безопасности, все, чего я хочу, – это принять душ, переодеться в чистое и, к сожалению, хорошенько поплакать.

Но я встряхиваюсь.

– Ты ведешь. Я за тобой.

Его взгляд задерживается на мне обезоруживающе долго, прежде чем он вставляет ключ и поворачивает ручку. Внутри оригинальные широкие дощатые сосновые полы. Удобный коричневый диван занимает дальний угол комнаты. Есть еще несколько разномастных стульев, все они обращены к массивному телевизору на ближайшей стене. Потолочный вентилятор лениво вращается над нами, и полуденное солнце льется в эркерное окно.

– Заходи. Я проведу для тебя экскурсию. Это будет быстро, потому что место небольшое.

– Конечно.

– Ванная через эту дверь. – Он указывает за диван. – Кухня...

Я следую за ним и нахожу ее расположенной за дальней стеной. Белые шкафы и соответствующие кафельные столешницы – из другой эпохи, но бытовая техника хорошая и новая. Я могла бы готовить здесь, конечно. Рядом с ним в укромном уголке стоит стол на шесть персон.

В коридоре, напротив пары широких окон, выходящих на боковой двор, стоит современная стиральная машина и сушилка за парой потрепанных дверей, которые говорят мне, что подсобное помещение когда-то было шкафом.

В конце коридора находится первая из двух спален коттеджа. Невозможно романтичная. Стена за кроватью от пола до потолка отделана деревом в деревенском стиле с рисунком из кованого железа, висящим прямо над массивным изголовьем из вишневого дерева. Сама кровать выглядит как подушка королевского размера из белого пуха в сопровождении горы маленьких кружевных подушек. Завершает образ люстра, а также миниатюрный столик рядом, который служит одновременно тумбочкой и письменным столом.

Примыкающая ванна небольшая и выкрашена в мягкие оттенки серого, напоминая мне, что этот дом, вероятно, был построен сто лет назад, может, больше. Кто бы ни был его владельцем, он привел в порядок ванную комнату с раковиной на подставке, стильным зеркалом в рамке и большой ванной на ножках со старомодным краном. Но я также вижу насадку для душа, торчащую из стены. На маленькой полочке рядом лежит стопка чистых белых полотенец.

– За исключением спальни в другом конце дома с набором двухъярусных кроватей, вот и все, – Рэнд пожимает плечами.

Я очарована тем, как двигаются его массивные плечи и руки. Черт возьми, я вообще им очарована.

Но я здесь не из-за него, и мне нужно начать думать о вещах более важных, например, о том, кто хочет моей смерти.

– Это мило.

– Друг Рэнсома иногда сдает его в аренду знакомым. Во время отпуска он обычно здесь, но сейчас он в разгаре развода... так что запрет на веселый семейный отпуск.