Я знаю, как это бывает.

– Мне жаль это слышать. Двухъярусные кровати, я полагаю, у них есть дети.

– Девочка и мальчик, оба уже почти подростки, наверно.

Это делает раскол еще печальнее. Или, может, я понимаю всю боль происходящего на глазах детей.

Рэнд берет меня за руку и ведет обратно по коридору, оставляя меня возле дивана.

– Давай составим список всего, что нам сейчас нужно. Думаю, мы пробудем здесь пару дней, может, больше.

До сих пор я не задумывалась о том, как на долго нам придется залечь на дно.

– Ты имеешь в виду, пока не выясним, кто в меня стрелял?

– Или мы можем придумать какой-нибудь другой способ обеспечить твою безопасность в долгосрочной перспективе.

Теперь, когда мы здесь и я чувствую себя спокойнее, чем за последние несколько часов, у меня в голове вертится один вопрос.

– Зачем ты это делаешь? Большинство телохранителей просто вытаскивают клиента из опасной ситуации и умывают руки.

– Справедливый вопрос. – Он делает глубокий вдох. – По двум причинам. Во-первых, я потерял клиента в начале своей карьеры. Бизнесмен в поездке в Мексику. Это было отстойно, и мне пришлось сильно попотеть из-за того, что я упустил из виду угол его защиты. Но я научился. Во-вторых, именно там я встретил Роба, и для меня очень важно, что из всех людей именно мне он доверил тебя. Я знаю, что он работал на тебя пару лет, и знаю, что он очень любит тебя.

– Он хороший парень.

И то, что он выбрал Рэнда, чтобы присматривать за мной, говорит о многом.

– Как скоро пресса придет в неистовство, что ты «пропала без вести»?

– Вероятно, уже. Проверь Твитер и TMZ³.

Рэнд достает телефон, затем нажимает, прокручивает и сканирует экран. Он ругается.

– Не заняло много времени.

– Никогда не занимает. Быть знаменитым – это все равно что жить в аквариуме. Все, что ты делаешь, рискует быть очень заметным, и все думают, что имеют право знать каждый аспект твоей жизни.

– Не могу себе представить. – Он качает головой. – Мы разберемся с этим и вернем тебя к твоей жизни как можно скорее, хорошо?

Он очень мил, что пытается меня успокоить, но…

– Мне не нужно, чтобы ты приукрашивал это. Я знаю, что обеспечить мою безопасность будет нелегко, тем более что я понятия не имею, кто хочет моей смерти.

– Давай сначала сосредоточимся на том, чтобы устроиться здесь. – Он оглядывает меня с ног до головы с кривой улыбкой. – Ты отлично выглядишь в моей футболке, но мне, вероятно, понадобится ее вернуть, так как она у меня единственная. И я предполагаю, что ты хочешь что-то большего размера.

– Было бы неплохо.

– Я посмотрю, что смогу сделать. А пока загляни в шкаф в задней спальне. Дочь Джо, наверное, хранит здесь какую-нибудь одежду. Ты миниатюрная. Что-нибудь может подойти.

– Конечно.

– Прими душ, если хочешь. Я составлю список покупок. – Он делает паузу и трет шею сзади. – Эм... ты готовишь?

– С удовольствием, когда выдаётся такая возможность. А ты нет?

– Я не ас в этом.

Честно говоря, я не могу представить, чтобы этот человек был в чем-то плох. Он просто кажется таким способным на все. Но его ворчание заставляет меня улыбнуться.

– Ты не умрешь со мной с голоду. И если ты будешь вести себя хорошо, я даже покажу тебе кое-что.

Как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что они звучат более обещающе, чем я предполагала. Мои щеки пылают, поэтому я отвожу взгляд.

Рэнд хватает меня за руку и поворачивает лицом к себе.

– Мне бы этого хотелось. Я мог бы отплатить за услугу, показав тебе кое-что.

Мое сердце останавливается.

– Кое-что это что?

– Самооборону. Меткую стрельбу. – Он пожимает плечами. – Все, что ты захочешь.

Отличный секс?

При этой мысли мои щеки становятся еще горячее.

– Мне бы этого хотелось. Спасибо. Эм... Сейчас я собираюсь помыться.

– Я закажу продукты. У тебя есть на что-нибудь аллергия? Что-нибудь, что ты действительно ненавидишь?

– Свекла и соленые огурцы. Я буду есть все что угодно, но не это.

– Нет специальной диеты для знаменитостей? Ты не сыроед-веган? Или фрукторианец?

Я закатываю глаза.

– Я певица, а не модель. Кроме того, я выросла в Техасе, поэтому люблю хорошую жареную отбивную. Ты знаком с фрукторианцами?

– Я встречался с одной из них около десяти минут.

Я ненавижу мгновенный укол ревности. Конечно, у Рэнда была личная жизнь. У меня тоже она была. Но упоминание о его личной жизни беспокоит меня больше, чем следовало бы.

– Почему расстались?

Он криво усмехается мне.

– Потому что ей не понравилась жареная говядина.

Я цыкаю на него и трусливо сбегаю, затем направляюсь в заднюю часть дома. Мои поиски в детском шкафу не принесли большой пользы. Я хватаю несколько трикотажных вещей, которые, надеюсь, подойдут, затем спешу обратно в ванную, по пути проходя мимо Рэнда, который осматривает холодильник.

Как только я остаюсь одна, то выполняю все необходимые действия: беру полотенце, вылезаю из всего, что на мне надето, срываю накладные ресницы, жду горячей воды, намыливаюсь, смываю и повторяю. Но каждый раз, когда я закрываю глаза, я слышу выстрелы и крики, вижу, как люди разбегаются – и не могу избавиться от ужаса, что кто-то целился в меня.

Когда я была с Рэндом несколько минут назад на кухне, я чувствовала себя прекрасно. Безопасно. Мы даже шутили. Теперь, когда я одна, ужас этого дня настигает меня. Я выдыхаю и пытаюсь успокоиться, но нельзя отрицать, что комок беспокойства сжимает мой живот.

Занятие собой немного помогает, поэтому я оттираю свое тело так чисто, что чувствую себя почти ободранной. Затем я выдавливаю немного шампуня с медовым ароматом и намыливаюсь. Я благодарна, что заметила в аптечке начатое приличное очищающее средство для лица, а также базовый кондиционер в душевой кабине.

Я все еще борюсь со слезами во время последнего полоскания, но мне нужно остановиться. Мне нужно быть сильной. И мне нужно выяснить, кто хочет моей смерти. Слезы ничего из этого не решают.

Наконец я вылезаю из душа, заворачиваю волосы в полотенце и тянусь за одеждой. Она подходит... но как вторая кожа.

Как только я одеваюсь, смотрю в зеркало — и мои глаза чуть не вылезают из орбит. Белая майка на два размера меньше. Ее подол достигает пупка и высвечивает широкую полосу живота. Без лифчика тонкая майка почти бессмысленна. С таким же успехом я могла бы быть голой, потому что мои соски полностью видны.

Черт.

Шорты ненамного лучше. Они черные и облегают бедра, но такие короткие, что ложатся в углубление в верхней части внутренней части бедра и обнажают изгиб моей спины. Даже стоя на месте, тугой спандекс впивается между моими ягодицами и ползет вверх по лобку.

Я не могу выйти в таком виде... но и голой я тоже не могу выйти.

И прямо сейчас это мои единственные два варианта.

Вытряхивая мокрые волосы из обернутого вокруг них полотенца, я расчесываю пальцами их массу, как могу, а затем быстро заплетаю в косу. Бросив последний взгляд в зеркало, я отбрасываю косу за плечо и вздыхаю.

Да, у меня были костюмы почти такие же откровенные, как этот, а Рэнд – всего лишь аудитория из одного человека. Несмотря на наш поцелуй, у меня нет никаких реальных признаков того, что он заинтересован. Да, он был жестким, но, возможно, он просто отреагировал на тот факт, что я женщина, а не на меня.

И чем дольше я стою здесь и колеблюсь в нерешительности, тем глупее себя чувствую.

Я рывком открываю дверь и иду по коридору на кухню. Это все, что я могу сделать, чтобы не скрестить руки на груди застенчиво.

– Привет.