– Она разозлилась, но после первой вспышки гнева сдержалась, потому что собирается продолжать получать проценты от моих старых записей, которые все еще загружаются в эфир и скачиваются.

Софи права, но я пока не списываю со счетов ни одного агента.

– Бывшие любовники?

– Их не так уж много, и я все еще разговариваю со всеми из них. – Она морщит нос. – В некотором смысле музыкальная индустрия похожа на жизнь в маленьком городке.

– Все знают всех?

– Именно.

Я мысленно возвращаюсь к списку мужчин, которые были связаны с Софи в сплетнях, но их публичные образы выглядят чувствительными, а не опасными. Но я не сужу о книге по обложке.

– Когда-нибудь чувствовала себя в безопасности с кем-нибудь из них?

– Нет.

– Ты когда-нибудь была связана с не знаменитостью?

– На самом деле нет.

– Не в сексуальном плане?

Я чувствую себя виноватым за то, что копаюсь в ее сексуальной жизни. В этом нет особой необходимости... но также не помешает быть тщательным, верно?

Черт, я рассуждаю здраво и знаю это.

Она покачала головой.

– Нет.

– Значит, ты не можешь вспомнить бывшего, который хотел, чтобы ты умерла?

– Ни одни из этих отношений не были серьезными. Мы встречались на музыкальном фестивале, позировали для нескольких фотографий на вечеринке или в ресторане, и нас видели вместе на церемонии награждения. Я имею в виду, конечно, мы пытались наладить личную жизнь, но когда ты записываешься, в дороге и постоянно занят, пытаться найти время, чтобы побыть со своим близким человеком, у которого такие же проблемы, практически невозможно.

Это имеет смысл, хотя от этого и веет одиночеством. Это также сужает мой список потенциальных подозреваемых.

– А как насчет твоего нынешнего молодого человека? Британец… Грэм, Как-Его-Там?

– Нормот. Нет.

Она прикусывает губу. Когда она отпускает ту, самая пухлая часть ее рта меняется с розовой на розово-красную. Это чертовски меня искушает.

Она чертовски меня искушает.

Я делаю глубокий вдох и заставляю себя сосредоточиться на том, что она говорит.

– Нет... Ты не думаешь, что это он?

– Не думаю. И он не мой парень.

Теперь она лжет.

– Две недели назад в «Пипл» были ваши фотографии, на которых вы целовались с ним, с подписью, что вы планируете купить дом вместе. Попробуй еще раз.

– Я серьезно. Отношения – это все напоказ. У нас один и тот же агент. Он возвращается с крутого тура, и его первый альбом стал бестселлером. Я залегла на дно и записывалась в течение нескольких месяцев, готовясь к туру. Свидание со мной создает у него видимость состоявшегося человека. Свидание с ним создает у меня впечатление, что я все еще крутая, горячая. Но мы никогда... – Она качает головой. – Он не заинтересован.

– Гей?

– Нет. Ему нравятся женщины. Много. Я видела... Но у него, гм, пунктик насчет женщин среднего возраста. Мне всего двадцать четыре.

По сути, это не смешно. Но заставляет меня смеяться.

– Я серьезно, – настаивает она. – Он говорит, что у меня недостаточно «опыта», и я еще не знаю, чего хочу.

– Разорвал отношения?

– Из-за секса. Ему нравятся женщины, которые знают, как себя вести в постели.

– И это не ты?

Софи замолкает.

– Мы можем сосредоточиться на том, кто может хотеть меня убить? Это не Грэм.

Не похоже, чтобы он подходил под эту модель.

– Кто они другие люди в твоей жизни?

– У меня есть помощница, но у Тани только что родился ребенок, поэтому она вернулась в Кали со своим мужем и мамой. И моя лучшая подруга. – Она морщится. – Кристи разозлится, что я не позвонила, чтобы сказать ей, что со мной все в порядке.

– Она тоже в Лос-Анджелесе?

– Нет, во Фриско.

– Сан-Франциско?

Она качает головой.

– В Техасе. Знаешь, недалеко от гигантского магазина ИКЕА? Мы должны были встретиться сегодня вечером. Могу я ей позвонить?

Без сомнения, мои извинения написаны на лице еще до того, как я произнесу эти слова.

– Было бы лучше, если бы мы подождали достаточно долго, чтобы понять, кто хотел твоей смерти. У Кристи нет проблем с ревностью?

– Боже, нет. Она такая застенчивая, что однажды, когда я попыталась затащить ее с собой на сцену, ее вырвало. Она бы не захотела прожить мою жизнь, испытать мою славу. И она не хотела бы моей смерти.

Еще один тупик.

– Кто получит твои деньги, если ты умрёшь?

– Я выделила матери определенную сумму, которая сделает ее счастливой. Остальное идет на различные благотворительные организации, к которым я испытываю страсть.

Другими словами, похоже, ни у кого нет мотивации убивать ее за деньги.

– Ты можешь вспомнить кого-нибудь, кого ты разозлила? Расскажи мне больше о своих отношениях с Дэвидом.

– Они нормальные. Он один из лучших, и вывел мою карьеру на новый уровень с тех пор, как я наняла его четыре года назад. Считаю его своим другом. Черт возьми, я была одной из его сопровождающих, когда он женился на своем муже Аллене в прошлом году. Они прелестны.

И я расстроен.

– Есть кто-то, кто...

Стук в дверь прерывает меня. Софи напрягается, когда я одной рукой хватаю оружие, а другой указываю ей на заднюю спальню. Я не хочу, чтобы ее кто-нибудь видел.

Но это всего лишь парень, доставляющий пиццу, довольный чаевыми, которые я ему даю, и прохладным кондиционированным воздухом, доносящимся из коттеджа.

Меньше, чем через минуту мы с Софи открываем обжигающе горячую пиццу и шипучую содовую и набрасываемся на еду. Всё так вкусно! Или, может, я так думаю, потому что голоден. Но я теряю аппетит к еде быстрее, чем следовало бы, когда слышу, как Софи стонет от каждого маленького кусочка.

– Было бы лучше, если бы ты этого не делала.

Она выглядит озадаченной.

– Что не делала?

– Стонала, пока ешь.

– Это плохая привычка, которая появляется у меня всякий раз, когда я ем то, что мне нравится. Если ты думаешь, что это плохо, тебе стоит послушать меня с трюфелями из белого шоколада. – Она наклоняет голову. – Тебя это беспокоит?

– Ты хочешь, чтобы я был честен?

– Конечно.

Я откладываю свой кусок пиццы и вытираю жир с рук. С таким же успехом можно затронуть эту скользкую тему…

– Когда ты издаешь эти звуки, все, чего я хочу, это трахнуть тебя.

Ее глаза расширяются.

– Это честно.

– Как правило, я такой. Так что, если ты не хочешь, чтобы я думал о том, чтобы затащить тебя в постель, снять с тебя все, что на тебе надето, и поцеловать между ног, может, тебе стоит поесть спокойно.