30 ВАЛЕНТИНА

Больно смотреть, как Адриан уходит, когда заходит в лифт и отправляется на деловую встречу. Головой я понимаю, что он вернётся, но мне его не хватает, и я пытаюсь залатать это тем, что произошло со мной в последнее время.

Когда цифры на лифте достигают первого этажа, меня тянет лечь в постель и ждать его. Вместо этого я иду на кухню, чтобы взять что-нибудь поесть. Адриан сказал, что пропустит ужин, а значит, я буду сама по себе.

Может, в этом и проблема. Я никогда не была сама по себе. Когда мне нужна была компания, у меня всегда была Роуз. На меня обрушивается волна скорби, пока я иду на кухню. Временами думаю, что я в порядке, пока не вспоминаю, что её больше нет. Это давит на меня и мешает думать о чём-то другом.

В комнате только повар, и она возится с едой на завтра. Что я нахожу странным, поскольку в пентхаусе бывает не так много людей. Пятёрка Адриана обычно находятся вне дома, занимаясь порученными им делами. Возможно, ей просто нравится заниматься делом.

Я усаживаюсь на стул, кладу руки на столешницу и прислоняюсь к ним лицом.

— Ты приготовила что-нибудь на ужин? Или мне самой что-нибудь приготовить?

Она очень быстро двигается для такой невысокой и плотной женщины. Повар ещё немного порхает, а затем вздыхает достаточно громко, чтобы я её услышала. Но она всегда поднимает шум, когда я рядом, словно её утомляет моё существование.

— Конечно, я приготовила поесть, и мне не нужно, чтобы ты испачкала моё рабочее место.

Я притихаю и наблюдаю за её работой, радуясь, что мне хотя бы какое-то время не придётся быть одной. Она ставит передо мной чашку свежего рамена, а затем поворачивается и начинает печатать что-то на своём сотовом. Я наслаждаюсь своей лапшой, пока она чистит безупречно чистую нержавеющую сталь.

Я пробую рамен и стону.

— Так вкусно, спасибо.

Как обычно она одаривает меня ворчанием и вновь принимается за работу.

Я доедаю восхитительную лапшу и подхожу к раковине, чтобы вымыть за собой посуду. Она отгоняет меня, и я вновь сажусь за столешницу.

— Ты уверена, что я не могу тебе помочь?

— Ты понятия не имеешь, где что лежит, и я не хочу найти что-нибудь не на своих местах.

Повар говорит это суровым тоном, но я уже привыкла к этому, поэтому просто качаю головой.

Я не обращаю внимания на то, что я пыталась помыть лишь чашку и вилку... где они лежат, я уж точно знаю.

— Ты всё ещё здесь? — говорит она через мгновение после того, как вытирает и убирает посуду.

— Прости, уже ухожу.

Отчасти мне хочется, чтобы она окликнула меня, но когда я ухожу, то понимаю, что повар этого не сделает. Эта женщина не слишком жалует пустые разговоры.

Я бреду в комнатку, из которой я сделала библиотеку, и смотрю на полупустые полки. Адриан подарил мне все эти книги, заплатив за каждую, словно это ничего не значило. Я должна чувствовать вину, да? Он не только спас мне жизнь, но и подарил мне здесь безопасность, комфорт, роскошь. У меня всегда были деньги, но я никогда не чувствовала, что я могу их тратить или просить о чём-то. Мой отец едва выделял деньги на новую одежду по мере надобности, и только если мне нужно было выйти в свет, где его могли унизить, если бы я не играла роль избалованной принцессы. Если бы только другие видели синяки под кашемиром и кружевом. Но опять же, зная теперь больше об обществе, может, никому бы не было и дела. Кажется, что у всех здесь есть затаённая злоба. Её редко можно увидеть, если не спровоцировать.

Обдумываю это, пока расставляю книги и аккуратными рядами выстраиваю их по краям каждой полки из тёмного дерева. Мне доставляет удовольствие видеть, что все они идеально расставлены по длине и цвету. И мне нравится иметь пространство для себя.

Я должна признать, что отчасти всё ещё ожидаю, что что-нибудь случится. Например, я узнаю какой-нибудь тёмный секрет из прошлого Адриана, за что мне придётся заплатить. Или ещё хуже – Сэл однажды выйдет из этого лифта и убьёт меня.

От стука в дверь сердце уходить в пятки, и я уже на ногах, когда она открывается. Но мне следовало знать, что это не Адриан, поскольку он не стал бы стучаться.

В дверном проёме стоит Кай.

— Ты в порядке? Тебе что-нибудь нужно?

Я сужаю глаза.

— Он послал тебя проверить меня? Или тебе так же скучно, как и мне, когда его здесь нет?

— Просто выполняю свою работу. Адриан сказал защищать тебя, и я защищаю тебя. Даже если это значит защищать тебя от порезов бумаги.

Я разражаюсь смехом и возвращаюсь к полке, моё волнение сходит на нет. Скоро Адриан будет дома, и тогда я накинусь на него. Ненормально чувствовать такую привязанность. Я знаю это, но я и не хочу, чтобы было по-другому. Не тогда, когда Сэл всё ещё на свободе.

— Могу я кое-что у тебя спросить? — спрашивает Кай, застыв в дверном проёме.

Я думала, он ушёл, когда я отвернулась.

— Конечно, в чём дело?

— Ты обдумала ваши отношения? С Адрианом, я имею в виду. Ты понимаешь, что как только он разберётся с Сэлом, он займётся и твоим отцом тоже? Только так он сможет почувствовать, что отомстил за убийство отца.

Я слышала, что мой отец убил его отца, но никогда не слышала этого от него напрямую. Но я и не могла отрицать, что это правда.

В памяти всплывает образ лужи крови, в которой отражается лунный свет. Воспоминание из моего детства. Нет, моему отцу не привыкать к убийствам, и он не делает исключений для женщин и детей. Я жива только потому, что была полезна в качестве разменной монеты.

Я всматриваюсь в Кая. Он кажется идеально собранным человеком, но чем больше я его узнаю, тем больше вижу трещин под поверхностью.

— Позволь узнать... почему тебя это волнует? Я понимаю, ты защищаешь Адриана и его интересы, но почему моё присутствие угрожает тебе, или оно в каком-то смысле угрожает ему? И поэтому ты хочешь защитить его?

Лицо Кая не выдаёт никакой реакции. На нём всё та же очаровательная маска, что и обычно.

— Ты не угроза для меня, Валентина. Дело не в тебе. Дело в том, что происходит между вами двумя. Он уже пошёл на уступки, которые никогда бы не принял – лишь бы уберечь тебя. Адриан на пределе возможностей, и я вижу, как это сказывается на его выстраданном контроле. И никому не нравится происходящее, когда он теряет контроль.

Теперь я просто уверена, что Кай пытается напугать меня. После всего, что Адриан сделал для меня, я не думаю, что есть хоть что-то, чего бы я ни сделала или не вынесла ради него.

— Ты пытаешься напугать меня, Кай? Потому что я сталкивалась с ситуациями куда страшнее лекции в библиотеке.

Нам не нужно это обсуждать. Я вижу, что он был там в ту ночь, когда Адриан спас мне жизнь.

Он касается дверного косяка и кивает мне.

— Полагаю, ты права. Я просто хочу, чтобы ты была готова к неизбежному. Вскоре его контроль даст трещину. Может, не ты станешь причиной, и не я, и не кто-то из наших, но, когда это произойдёт, он будет страшен в своей ярости. Надеюсь, у тебя хватит ума убраться с дороги, когда это произойдёт.

Когда Кай уходит, я смотрю на дверь ещё несколько мгновений. Не сказать, что я питаю иллюзии, что Адриан – герой. Никто из нас им не является. Но он помогает мне чувствовать себя в безопасности, и мне не представить ситуацию, в которой я бы ощущала обратное. Даже подталкивая меня к пределам моих возможностей, он отказывается делать мне больно.

Возвращаюсь к своей полке, пока со стола не раздаётся сигнал телефона. И вновь сердце уходит в пятки, и перехватывает дыхание. Чёрт, даже мои пальцы дрожат, когда я открываю новое сообщение. Его прислали с незнакомого номера, но он мог взять телефон у своих ребят, чтобы отправить мне сообщение.

Я жду, пока прогрузится изображение, а потом нажимаю на него. Но оно не от него. На фотографии он сам. И он не один. Я смотрю на экран, а затем нажимаю на него, чтобы приблизить фото. Он сидит за столом, который усеивают еда и тарелки. И тянется к женщине, пока они говорят.

Она очень хорошо мне запомнилась по нашей встрече в гостиничной уборной. Я медленно опускаюсь на ящик с книгами и не могу отвести взгляда от экрана. Затем я листаю дальше и нахожу ещё больше фотографий, и на них развернувшуюся картину видно лучше. Адриан тянется к ней, чтобы либо прошептать ей что-то на ухо, либо поцеловать её в шею. Она улыбается, и эта улыбка пробирает меня насквозь.

Мои руки дрожат, и из-за слёз мне мало что видно. Не знаю, злилась бы я меньше, если бы это был кто-то другой.

Внутренний голос нашёптывает, что Адриан мне не принадлежит. Он сделал меня своей, но только чтобы иметь возможность соблюсти свою часть сделки и убедиться, что я в безопасности. Но после всего, что он мне дал, я не могу требовать, чтобы он принадлежал лишь мне.

Любые доводы не играют роли, потому что мне хочется лишь сломать её длинную шею и оттащить от него за волосы. Подобное кажется жестоким, и я немного шокирована собственными мыслями. Но я шокирована не настолько, чтобы чувствовать вину. Не после того, как он касался губами каждого сантиметра моего тела. Не после того, как я делала с ним то же самое. Не после того, как он стал единственным человеком на всём белом свете, с которым я чувствую себя в безопасности. Я не могу это потерять, даже если это значит смириться с тем, что он спит со своей бывшей.

На меня обрушивается волна тошноты, и я сгибаюсь пополам, прикрывая рот рукой. Нет, меня не вырвет на книги. Я выбегаю из комнаты и добегаю до ванной как раз вовремя, чтобы успеть выблевать свой ужин из рамена.

После того, как я поднимаюсь с холодного кафеля, чищу зубы и протираю лицо прохладной тряпкой.

Кидаю телефон на кровать и бросаюсь к нему, чтобы ещё раз посмотреть фотографии. Может, они старые? Может, они остались с того времени, когда они были вместе? Я цепляюсь за эту отговорку и залезаю в постель. У меня сводит живот, и слёзы застилают глаза.

Если мириться с тем, что он спит с другой, гарантируя мне безопасность, то я должна это сделать. Но это не значит, что в процессе моё сердце не разорвётся в клочья.