II Охотничьи рассказы

Я обхожу молчанием различные потешные явления, в которых мы, смотря по обстоятельствам, являемся либо действующими лицами, либо зрителями, так как подобные явления повсюду встречаются, а потому довольно шаблонны.

Я имею рассказать вам кое-что такое, что будет гораздо интереснее, далеко удивительнее, а именно — охотничьи рассказы.

Я нахожу излишним уверять вас, дорогие читатели, что моя любимая компания всегда состояла из людей, которые питали особое пристрастие к таким тонким, хотя не лишенным известной остроты, удовольствиям, как к охоте.

Здесь я должен прервать начало рассказа введением и предупредить, что мне приходилось замечать, что все мои приключения чрезвычайно оригинальны. А отличительные свойства обстоятельств, которыми сопровождались все мои приключения, это — счастье, которым я пользовался при всех своих предприятиях. Эти-то приятные воспоминания обо всех этих встречах и курьезах, придают моей жизни особую непривычную привлекательность.

В одно утро увидел я из окна моей спальной комнаты, что пруд, который находился по соседству, был весь усеян дикими утками. Я наскоро оделся, боясь пропустить такой благоприятный случай, достал из угла свое ружье и с такой стремительной поспешностью бросился вниз по лестнице, что по дороге ударился о наличник дверей. Удар был так силен что из глаз посыпались искры. Но мне нельзя было терять ни минуты времени, — утро все пробуждалось, и утки могли улететь. И я, не обращая внимания на сильную боль в лице от удара, все быстрее подвигался к пруду. Я уже приблизился на расстояние ружейного выстрела, но тут-то, к своему великому огорчению, я, поднимая ружье, увидел, что вследствие поспешности, при столкновении, не заметил как, выскочил пистон.

Но времени терять нельзя было. И вот, к счастью, я вспомнил, что за несколько минут до того заметил, как при ударе, который я получил в глаз, посыпались искры. Я открыл затравку, поднял свое ружье, прицелился по настоящему в диких уток, затем так сильно ударил кулаком по одному глазу, что посыпались искры. Грянул выстрел и в добычу мне попали: пять пар диких уток, четыре куропатки и одна пара лысок.

Как видит читатель, здесь много помогло мне именно присутствие духа. Не будь его я растерялся бы с первого момента, когда ушибся; затем — когда заметил отсутствие пистона. И в конечном итоге не получил-бы такой ценной и вкусной добычи.

Читатель должен помнить, что самое главное в человеческих делах — это присутствие духа. Доказательство — случай со мной. И если солдаты и моряки этому самому очень часто обязаны своим спасеньем, то и охотники не менее часто пользовались успехом, только благодаря присутствию духа.

Я еще вспоминаю один случай, имевший место со мной-же. Было это так. В один из дней своего путешествия попал я на берег одного озера. Смотрю — а там несколько дюжин диких уток спокойно плывут, купаются и ищут пищи. Но утки были рассеяны на большом пространстве — почти не было парочек, а только в одиночку — так что я не мог рассчитывать одним выстрелом достать больше нескольких пар.

А тут еще, к несчастью, в моем ружье находился последний, единственный заряд. Мне-же нужно было принести домой порядочное количество, этих уток так как я созвал множество гостей к сегодняшнему обеду. Но тут-то я вспомнил, что в моей охотничьей сумке лежит еще остаток сала, которое я взял с собой из дому, чтоб перекусить после охоты. Я взял это сало, прикрепил к веревке, которая служила, собачьим поводом, а самую веревку расплел так, что она удлинилась вдвое. Затем, спрятавшись за камыш, который рос у берега, я бросил свою приманку в речку.

И не прошло несколько минут, как я, к великому своему удовольствию заметил, что одна дикая утка, бродившая возле, погналась за салом и, поймав — проглотила. Но сало было скользкое, почему оно, пропутешествовав, по всей длине внутренности утки, опять выскочило. Другая же утка, завидя, что первая проглотила что-то, приплыла за ней-же и в тот момент, когда сало выскочило с другого конца, она его мигом проглотила. Так продолжалось без конца, пока все утки не оказались нанизанными на веревку, к которой было привязано сало, точно жемчуг.

С полным удовлетворением вытащил я их из пруда, обвязался остатком веревки пять или шесть раз вокруг тела и шеи, и весело направился домой.

Но путь до моего дома был слишком далек и утомителен, а тяжесть множества наловленных мною уток была настолько внушительна, что я готов был, уже на половине пути раскаяться о столь удачной охоте. Но то, что случилось вскоре, доказало мне, что никогда нельзя предвидеть того, что с нами может приключиться. И то обстоятельство, которое меня только что обеспокоило, послужило в мою-же пользу.

А случилось вот что:

Утки, как оказалось, были еще все живы, но, как видно, находились в обморочном состоянии. И лишь только они отделались от своего первого испуга, как взмахнули своими крыльями, так, что не успел я оглянуться, как они подняли меня на воздух вместе с собой.

^{…вытащил я их из пруда.}

Каждый другой, кроме меня, был-бы весьма основательно испуган этим. Я же не обратил на этот случай никакого внимания, так как хорошо мог ориентироваться и использовать этот момент в свою же пользу. Спокойно развернул я полы своего сюртука сделав их на подобие парусов и направил таким образом полет диких уток прямо к своему дому. Когда же я находился уже над крышей своего дома и захотел спуститься на землю, то начал постепенно скручивать головы у ток — одну за другой, — что, между прочим, представляло не мало затруднений. Но вследствие умения моего свободно опрокидываться и плавать по воздуху и вследствие навыка, который я приобрел тут-же, так как приходилось этот маневр повторить столько раз, сколько было уток, — а их было немало, — то мне это удалось с большим успехом.

Когда я свернул голову последней утке, то находился как раз над дымовой трубой моего дома, и так как утки, лишившись голов, не могли летать, то и я медленно начал спускаться, и через дымовую трубу попал прямо в свой камин. Здесь я, к большому испугу моего повара, вышел из камина на землю, так как он только собирался развести огонь. И опоздай я еще на пять минут, попал в горящий огонь. Испуг повара вскоре превратился в радость, едва только он увидел кроме своего хозяина, еще богатый подарок для его сковороды — дикие утки.

Подобный же странный случай повторился со мной с цепью куропаток.

Раз отправился я со своим новым ружьем испробовать силу удара и прицел, и весь свой запас дроби расстрелял. Как то неожиданно поднял я голову и увидел, к своей радости, целую цепь куропаток, летящих как раз надо мной. Желание иметь их несколько штук сегодня вечером за своим столом было велико. Дроби же, к моему огорчению, у меня не было.

Но тут пришла мне в голову восхитительная мысль, которую я могу посоветовать, со спокойной совестью и вам, дорогой читатель, и всем добрым и честным людям, поступать также. Как только я увидел, что дичь начала плавно спускаться, я быстро на ходу-же зарядил свое ружье вместо дроби — шомполом ружья. Затем подошел я к куропаткам и выстрелил в них в тот момент, когда они, испугавшись меня, взлетели.

И что-же бы вы подумали? Когда шомпол ружья упал на землю, всего в нескольких шагах от меня, то на него были густо нанизаны семь штук куропаток, которые, в свою очередь, также не мало удивлялись, что так неожиданно оказались проткнутыми вертелом.

Из этого случая видно, что не даром говорится в нашей пословице: на Бога надейся, да сам не плошай.

Но этим не окончилось еще это удивительное происшествие. Как только я стал снимать с шомпола этих проткнутых куропаток и захотел их положить в свой ягдташ, то оказалось, что они, вследствие раскаленности шомпола, были все зажарены. Перья обсыпались, а кожица была так восхитительно подрумянена, что осталось только положить их на блюдо и подать к столу. А изжарившиеся внутренности имели вкус внутренностей бекаса.

А один раз был такой случай. Бродил я по лесу, в России, и думал поохотиться. Как вдруг смотрю — на встречу попадается мне голубая лисица. Мне было жаль испортить ею драгоценную шкурку дробью, или пробить ее пулей. А она спокойно продолжала стоять под деревом, как видно, не замечая меня.

В одно мгновенье вынул я из ружья пулю, а вместо нее вставил хорошую шпиговальную иглу. Затем я выстрелил и так удачно, что хвост лисицы оказался пригвожденным к стволу дерева. После чего я подошел к ней, вынул свой охотничий нож, сделал им поперечный разрез на лице лисицы и начал хлестать ее своей охотничьей нагайкой по ею прекрасной драгоценной шкурке, да так сильно, что она в несколько минут выскочила из нее.

Это доставило мне истинное удовольствие.

Какой нибудь непредвиденный случай, или сопутствующая нам счастливая звезда, часто превращают наши промахи, к нашему великому удовольствию, в нашу же пользу. Что это правда — я имел случай убедиться. Это было над вечер в густом лиственном лесу, столетние дубы были усеяны зрелыми желудями.

Вдруг я заметил огромных размеров дикую свинью, которая шла за поросенком. Я выстрелил. Свинья остановилась, как вкопанная, а поросенок с визгом бросился бежать. Я подошел и увидел в зубах свиньи кончик хвоста поросенка. Оказалось, что свинья была слепая и не могла передвигаться самостоятельно. Она следовала за поросенком, держась за кончик его хвоста. Пуля моя оторвала кусочек хвоста поросенка и он остался в зубах свиньи. Я хотел доставить домой свинью живою, и потому взялся за оторванный кончик хвоста и повел ее за собой. Старое беспомощное животное ничего не подозревая без всякого сопротивления пошло за мной.

Дикие свиньи, а в особенности вепри, бывают очень опасны, когда они чем либо раздражены. Через несколько дней после приключения со слепой свиньей, я возвращался с охоты, расстреляв все имевшиеся у меня заряды. Вдруг из за кустов бросается на меня дикий кабан. Вы можете себе представить, каково было мое положение. Я совершенно не подготовлен был к подобной встрече. Малейшее промедление могло бы стать мне жизни, но я, не теряя самообладания моментально взобрался на ближайшее дерево. Оно гнулось подо мною и могло обломаться, но другого исхода не было, и я продолжал взбираться все выше. Раздраженный кабан ринулся за мной и ударил клыками о ствол дерева с такой силой, что они глубоко впились в дерево и концы их прошли насквозь. Он начал метаться во все стороны, стараясь освободить свои клыки. Я проворно соскочил на землю камнем загнул концы клыков и вколотил их в ствол. В таком положении я оставил его в лесу, а сам отправился домой в полной надежде, что кабан никуда не уйдет. Дома я хорошо поужинал и лег спать. На другой день, утром, взял с собой заряженное ружье, людей, повозку и отправился в лес разыскивать кабана. Скоро мы отыскали вепря. Я подошел к нему и выстрелом в голову уложил кабана на месте. Когда привезли его домой и взвесили, то оказалось, что он весил более 50 пудов. Все были поражены таким громадным весом.