— Не видели, — успокоил его Коля. — Когда нас выбрасывали, их не было. Наверно, спрятали одежду и убежали.

— Именно так и было, — подтвердил Вадя, как будто он это точно знал. — Я их тоже что-то не видел. Не волнуйся, Борис, все в порядке… Значит, никому?

— Никому!

Где-то прозвучали двенадцать мерных ударов. Весеннее небо было полно звезд, и месяц, словно рыбацкая парусная фелюга, казалось, плыл по широкому серебристому течению.

Спал Борис неспокойно, то ворочаясь с боку на бок, то дергая ногой. Потом он увидел сон. Будто встретился он в гавани с Мишкой Пахомовым с Каретной улицы. Мишка показал ему язык, который вдруг оказался не языком, а тонкой камышовой удочкой. Борис быстро протянул руку, чтобы изо всех сил дернуть за дерзкий Мишкин язык-камышину, и проснулся.

Было рано. В воротах гавани только что погасли огни маяка.

«Ну, давай поднимайся!» — сейчас же позабыв о сне, сказал самому себе Борис и торопливо принялся одеваться.

Две минуты на умывание, четыре — на завтрак и минута — для гребешка. Но волосы пришлось привести в порядок рукой на ходу, сбегая вниз по гулкой мраморной лестнице.

Во дворе Борис остановился под окном с цветочными ящиками на карнизе и засвистел, подражая пению щегла.

Окно раскрылось. В нем показалась голова мальчика, черноволосого, в голубой майке. Это был Вадя.

— Выходи, — сказал Борис. — Сегодня решаем.

— Непременно! — согласился Вадя.

Он сразу понял, что жестокий спор, кому быть начальником водной станции, должен быть решен сегодня, ни днем позже.

Окно закрылось.

Дальше они шли уже вдвоем.

Колин балкон выходил на улицу. Над резными перилами балкону с веселым щебетом кружились ласточки. Борис опять засвистев щеглом, а Вадя крикнул:

— Эй, все наверх, ставь паруса!

Коля тотчас же появился на балконе. В одной руке он держал мыло, в другой — мохнатое полотенце.

— Чего вам надо в такую рань? — он был явно недоволен.

— Выходи, есть дело, — ответил Борис.

— Какое?

— Говорят, выходи, значит, выходи!

— Ладно, вот только умоюсь.

Вскоре три друга быстрым шагом направлялись к берегу Отрады.

Борис шел впереди.

В парке Шевченко, откуда широко открывалось море, он остановился.

— Вот что, давайте лучше не спорить… Я как начальник обещаю вам подобрать замечательную команду для водной станции из нашего седьмого класса «Б». Самых сильных и самых смелых.

Вадя и Коля не ответили.

В конце концов, кто из них будет главным на водной станции, которой еще не было и в помине, не так уж важно. Важно другое. Надо немедленно приступить к строительству станции. И притом строить тайно. А потом, когда все будет готово, позвать весь 7-й класс «Б» и сказать: «Глядите, что мы построили!»

То-то будет радость! И какая! Ее хватит на целое лето! А может, и не на одно…

Но Борис держался явно вызывающе. Временами он с какой-то обидной снисходительностью поглядывал на своих друзей. У него даже голос изменился. Говорил он громко и повелительно.

— Что же вы молчите? — спросил Борис.

— Решим! — досадливо проворчал Коля. — Пожалуйста, не волнуйся!

Они прошли парк Шевченко, спустились вниз к морю и вышли на берег Отрады. Открытое море дохнуло на них, оставив на губах привкус соленой волны. Утро наливалось янтарным блеском. Касаясь крылом волны, кружились белые чайки.

У небольшой поросшей травой площадки, где когда-то стоял рыбацкий домик, Борис остановился.

— Вот здесь… — сказал он и толкнул в бок сперва Колю, потом Вадю. — Здесь мы построим водную станцию…

— Ох и здорово! — только и мог произнести Вадя.

— Молодец, Борис! — сказал Коля. — Крепко придумано!

А Борис, обернувшись к морю и глядя вдаль, говорил:

— Построим. И шлюпку с парусами достанем. Пригласим весь седьмой! Всю школу! Будем выходить далеко… И, может быть, совершим переход на остров Тендру. Я как начальник водной станции и капитан парусника…

— Опять за старое взялся? — прервал Вадя размечтавшегося Бориса, недовольно взглянул на него и принялся крутить медную пуговицу на своей куртке.

Коля тоже рассердился. Когда он был чем-нибудь недоволен, его серые глаза начинали досадливо мигать, словно в них попали песчинки.

— У нас еще нет ни водной станции, ни парусника, а он уже воображает и командует! — сказал он с укоризной.

— Имею право: моя идея!

Пуговица, которую крутили Вадины пальцы, вдруг оторвалась от куртки.

— Ты даже не похож на начальника станции… Ты толстый…

— Я? — заносчиво переспросил Борис.

— Да, как настоящая бочка!

Борис угрожающе шагнул к Ваде.

Колины глаза перестали мигать. Став между Борисом и Вадей, он примирительно сказал:

— Несчет того, кто будет начальником, мы сейчас решим… Если не хотите плыть к маяку, можно кинуть жребий.

А день разгорался. Все синей становилось широкое весеннее море. Мальчики приготовились к заплыву. Сейчас они разденутся и снова бросятся в море.

Но случилось другое.

— Эй, глядите, здесь Нина Чижикова! — вдруг заорал Вадя не своим голосом.

В самом деле, наверху, на самом краю обрыва, стояла Нина Чижикова, неизвестно откуда здесь появившаяся, и пытливо, глядела на друзей Ее золотистая челка жарко горела на солнце.

— Какая встреча! — крикнул Борис. — Подслушивать пришла?

— И не подслушивала! Вы так кричали о своей водной станции, что даже вон та чайка слыхала.

Нина указала рукой на далекую-далекую чайку, парящую над морем.

Вместо того, чтобы засмеяться, Борис сжал кулаки.

— Ты зачем одежду спрятала? — как можно строже спросил Коля.

— Знаете, — спокойно ответила Нина, — мы теперь квиты.

— Ох, хитрая! — крикнул Вадя. — Ну-ка, подойди поближе!

— И подойду! И не побоюсь! А тронете — Алеше скажу.

— Ой-ой, как страшно! — Борис изобразил на своем лице ужас и вытаращил глаза.

— Что же ты не идешь к нам? — спросил Вадя.

Нина села на край обрыва и с самым безразличным видом стала болтать ногами. Мелкие комки глины устремились вниз, шумно, как горный ручеек.

— Ой, ребята… — вдруг с тревогой произнес Коля, — она теперь все знает!

Мальчики притихли и целую минуту растерянно глядели друг на друга.

— Она об этом разнесет по всему городу! Знаешь, девчонки какие! — сказал Вадя.

— Что же делать? — Борис задумался и принялся скрести пальцами затылок.

Положение становилось крайне серьезным.

— Вот что, — сказал Коля, — лучше с ней помириться.

— Да, придется, — вздыхая, согласился Борис. — Зови-ка ее.

— Эй, Нина! Иди сюда, не бойся! — позвал девочку Коля.

Нина опасливо подошла к мальчикам.

— Вот что, — сказал Борис, — все, что ты слышала, должно быть тайной. И если ты ее сдержишь — не пожалеешь. Мы возьмем тебя в команду…

— Правда? — обрадовалась Нина.

— Правда.

— Я никому не скажу.

— Поклянись! — потребовал Борис.

— Хорошо, я согласна.

— Никому ни слова! — сурово произнес Коля.

— Никому ни слова, — повторила Нина.

— Ни полслова!

— Ни полслова!

— И даже ни четверть слова! — добавил Вадя.

— И даже ни четверть слова…

— А теперь, — Борис крепко сжал руку Нины и приказал: — повторяй за мной: «Если я, Нина Чижикова, нарушу тайну, пусть я никогда не перейду в восьмой класс и буду вечной двоечницей!».

— …и буду вечной двоечницей… — повторила Нина.

— А теперь дай честное пионерское! — еще суровей произнес Борис.

— Честное пионерское! — сказала Нина.

На душе стало веселее.

— Ну, теперь ты наша! — удовлетворенно сказал Борис. — А когда у нас будет парусник, мы зачислим тебя судовым врачом… Понимаешь, парусник… Быстрокрылый, как птица. Куда хотим, туда и летим!

— Вот славно! — воскликнула Нина. — И еще, если у нас будет опытный капитан, тогда — в даль, далекую-далекую, синюю-синюю…

— Капитан у нас будет, — заверил Борис, важно выступив вперед, — это мы решим… Вот что… Ты, Нина, постой… Мы сейчас вернемся.