- Это профессиональное? – улыбнулась Ольга.

- И личное тоже, - ответил отец Иван. – Так что слушаю тебя, дочь моя.

- Я «белая» от рождения, святой отец, - начала девушка. – Но дар мой проснулся лишь к восемнадцати годам. И тогда же я начала лечить людей с помощью своей силы. Лишь близкие и родные знали правду обо мне, потому что я старалась таиться, чтобы не привлекать к себе внимания. Спасала и возвращала здоровье людям… пока меня не захотел уничтожить сумасшедший «чёрный» колдун. Он несколько раз пытался подобраться ко мне, даже присылал убийц, но Господь уберёг меня, а вот мужа моего не смог… Виктор погиб сразу же после свадьбы, несчастный случай …но я точно знаю, что это был откат от волшбы «чёрного». Оставаться в родном городе больше не смогла, переехала в Киев и теперь продолжаю своё дело здесь, в больнице.

Когда произошёл тот случай с отцом Ионой, мне был зов. Бог поднял меня среди ночи и привёл туда, где умирал монах, чтобы я спасла его. И я спасла. Хотя было очень тяжело. Его товарищ, отец Михаил, тоже «белый», и он увидел след от моей руки. Это, когда я пыталась завести сердце Ионы, используя силу, вместо электрошока. Так монахи и поняли, что я «белая» и теперь их интересуют мои возможности.

- Понятно, что интересуют, а ты что думаешь?

- Я не отказываю в помощи, батюшка, но делаю это на своих условиях. Иначе не могу, нельзя мне идти на поводу чужих желаний, пусть и из лучших побуждений. Я знаю, что обязана сама делать выбор. И я выбираю. А сегодня мой выбор – вы, поэтому и доверилась.

Она говорила тихо и решительно, но не замечала, что по её лицу текут слёзы, как два тонких ручейка печали. И отец Иван, не выдержав, обнял Ольгу и крепко прижал к своей груди.

- Поплачь, Оленька, поплачь, и тебе полегчает. Это ж какая ноша на твоих плечах.

Он дал девушке выплакаться, а потом, отодвинув от себя, сунул ей в руки носовой платок.

- Вытрись уж, чудо.

- Ох, сама не понимаю, отчего расклеилась, - прошептала Ольга. – Вроде бы всё нормально, живу привычной жизнью, работаю, а начала говорить, вспомнила покойного мужа и…

- Это горе, милая. Оно то отступает, то вновь возвращается. Хотя, слава Богу, со временем человеку становится легче, но вот ты… Почему ты чувствуешь себя виноватой? – спросил священник.

- Если бы Виктор не связался со мной, вероятно, до сих пор был бы жив.

- Это не нам решать, - строго ответил отец Иван. – Мы делаем выбор, как поступать в ту или иную минуту, но всё решает Всевышний. Поэтому не казни себя, Ольга, и отпусти боль. Тогда душа твоего мужа освободится, да и тебе полегчает. - Священник вздохнул. – Я подозревал, что ты непростая девушка, но услышать такое… «Белая» сестра, надо же? Спасибо, что доверилась.

Он вскочил на ноги и зашагал по кругу возле церковного иконостаса, изредка поглядывая на Ольгу, а та, прикрыв глаза, затихла, вслушиваясь в мерно стучавшие шаги отца Ивана. «Почему так тихо кругом? - подумала. – И никто не заходит в церковь… А как хорошо пахнет ладаном, успокаивающе». Неслышно подкралась усталость после ночного дежурства и красавица неожиданно зевнула.

- Ох, простите…

- Ты ведь после ночи, - отмахнулся священник. Он вновь присел рядом на лавку и решительно заговорил. - Сейчас не время, но однажды я хочу услышать все подробности.

- И ты, Брут…

- И я, - улыбнулся отец Иван. – А теперь наставление. Ты слишком серьёзно воспринимаешь свой дар…

- Что? – открыла рот Ольга.

- Да-да, слишком серьёзно и ответственно. Это, конечно, похвально, но ведь ты – молодая женщина, и должна улыбаться, любить и быть любимой. Понимаю, что история с мужем тебя подкосила, но пора, милая, подниматься из пепла и возрождаться к новой жизни. Ведь мир вокруг нас прекрасен и кому, как не тебе, делать его лучше. Бог благословил тебя, Оля, великим даром. Ты – «белая», а мы, церковники, знаем, как тяжёл ваш путь. И похвально, что ты осознаёшь свой долг…

- Знаю, хотя этот долг - тяжелее горы.

- Понимаю, но хочу, чтоб и ты осознала – «белые» должны лечить не только тело человека, но и его душу, то есть, нести людям добро, лёгкость и благодать. Особенно – благодать. А в твоём случае начинать нужно с себя. Как же ты сможешь облегчать чужую боль, когда сама кровоточишь?

- Ну, всё не так трагично, - смутилась Ольга. – Мне на самом деле уже легче, просто иногда вдруг как накатит из прошлого… как сейчас.

- А ты отпускай боль и переключайся. Пытайся быть легче, веселее, попробуй вновь довериться людям. И главное – ничего не бойся. Концентрируйся на хорошем, ищи в себе лёгкость и благодать. И тогда это проявится в глазах, в жестах, походке... И однажды ты взлетишь как птица.

- Ну да, птица-курица, - вдруг хихикнула Ольга.

- Вот ещё! – вскинул бровь священник. – Я тут ей о высоком…

- …полёте в прыжке?

Отец Иван не выдержал и рассмеялся.

- Знаешь, а такой дерзкой ты мне больше нравишься.

- Так это я и есть, настоящая, когда без утрат, боли и долга.

- Но то, о чём я говорил, о душе и благодати…

Ольга посерьёзнела.

- Я сама много думаю об этом в последнее время и стараюсь понять, как жить дальше. Хочу снова любить …и боюсь. Может моя судьба – одиночество?

- Нет, - покачал головой отец Иван.

- А доверить свою тайну новому человеку и тем самым подставить его под удар – разве не опасно? Я ведь не за себя переживаю.

- И зря. Доверившись, ты дашь возможность человеку сделать свой выбор. Дальше всё будет зависеть уже только от него. Родные и близкие люди нужны всем, Оля, ведь они нас хранят. А уж тебя любящий человек будет беречь, как зеницу ока, так что послушай совет опытного человека – начинай разрушать стены Иерихона, что ты возвела вокруг своей души. Тебе же самой потом станет легче.

Ольга встала со скамьи, сделала шаг к иконостасу, молча прошептала молитву и перекрестилась, а потом, повернувшись к отцу Ивану, уточнила:

- Значит, радость, лёгкость и свобода?

- Одним словом – благодать, - улыбнулся священник. – Подойди ко мне, благословлю. – Он накрыл девушке голову епитрахилью и прошептал слова отпущения грехов. – Всё, иди отдыхай. Когда мы вновь увидимся? Может, придёшь сюда в ночь на Рождество?

- Не могу, я специально отдежурила на Новый год, чтобы Святой вечер провести с родными. Так что зайду к вам вечером 8-го, к вечерней службе.

- Храни тебя Бог, дитя. И с праздником минувшим и наступающим.

- Вас также. До свидания.

7.

Ольга любила встречать Рождество в Стусове у бабушек. Они с мамой загодя приезжали в село, нагруженные продуктами и подарками, украшали ёлку в гостиной (бабушки Новый год не праздновали) и два дня готовили ужин на Святвечер – ровно двенадцать постных блюд, где основным угощением была кутья, борщ с пампушками, вареники и взвар. А ещё на стол выставлялись капуста тушёная с черносливом, острая фасоль, голубцы с грибами, рыба во всех видах – от селёдки до заливной, и различная консервация – маринованные грибы и помидоры, солёные огурцы и квашеный чеснок. Десерт – различные виды печенья – никто уже осилить не мог, так все объедались, и он оставался на завтрак. Из алкоголя женщины предпочитали шампанское, зато утром все любили пить крепкий горячий чай и лишь Ольге бабушки разрешали варить кофе, ворча, что уж в такой-то праздник можно было бы от него отказаться.

- Вы же знаете, - укоряла их внучка, - у меня по утрам низкое давление, а кофе помогает встряхнуться.

- Понимаю, - кивала баба Надя, - тебе силы нужны, поэтому и разрешаю, но уж поворчать-то мне можно?

- Конечно можно, вон и баба Мария поворчит с тобой дуэтом, а мы с мамой послушаем, - хохотала Ольга.

В этом году традиция встречи Рождества не изменилась, только теперь женскую часть рода Коляда – «Просто рождественская фамилия какая-то», - шутила девушка – надёжно «разбавили» отчим Василий Васильевич и бессменный привратник старушек Борис Малёванный. Борис, уволившись из охранной фирмы три года назад, навсегда переехал в Стусов к сестрам Коляда. На нём была вся мужская работа по дому и во дворе, ещё он следил за многочисленными посетителями, приезжавшими сюда на лечение. А в прошлый свой приезд Ольга узнала новость – Малёванный нашёл в Стусове невесту и после Пасхи собирался играть свадьбу.