- Жить я буду у жены, - объяснял он девушке, - а работать, по-прежнему, тут, у бабы Марии и бабы Нади. Они же мне роднее всех родных.

- Получается, ты мне тоже родня? – лукаво улыбалась Ольга.

- А как же, считай меня названным братом, ведь из такой передряги вытащила, как вспомню – жуть берёт.

Вечером, накрыв праздничный стол, всей семьёй сходили в церковь на службу, а возвращаясь, полюбовались на огромный молодой месяц, нависший над горизонтом. «Словно нас разглядывает и улыбается, - прошептала баба Надя. – Освещает округу лучше всяких фонарей». И действительно, село, покрытое снегом, словно окутало снежной белизной, отчего было ясно, как днём, и лишь у высоких заборов залегли синие тени, бегущие по дороге до самой околицы, к дому Коляда.

После ужина, когда мужчины разошлись спать, женсовет Коляда слушал отчёт Ольги о том, что происходит в её жизни, а также планы девушки на будущее.

- Свой кабинет – это хорошо, - резюмировала Зоя, - ты сможешь легально работать силой, а как же твой Салон тут, в городе?

- Не брошу и обязательно буду приезжать, чтобы принимать самых тяжёлых пациентов, - ответила матери Ольга. – Но, сама понимаешь, моя жизнь сейчас - в Киеве и менять я её не намерена.

- А вот это плохо, - грозно заявила баба Мария. – Я не о работе говорю, а о личной жизни. Почему ты махнула на неё рукой? Три года миновало после смерти Виктора, пора бы уж задуматься о новой семье и о детях.

- Поддерживаю, - вскинулась мать, - я хочу внуков. Неважно, мальчиков или девочек, но хотя бы одного можно же родить для начала?

- Девочка нужна обязательно, чтобы силу рода продолжить, - добавила баба Надя, - и не тяни с этим, пока ты молодая и здоровая, внучка. Не хочешь замуж – ладно, сейчас такое время, что штамп в паспорте для рождения ребёнка - не главное…

- Нет, - решительно заявила Ольга, - у меня всё будет правильно, то есть, вначале брак, а затем ребёнок. Я хочу, чтобы у маленького были и мама с папой, и дом, и вы все.

- Так мы ж об этом и говорим, - кивнула, улыбаясь, Зоя. – Рассказывай, кто это? …Молчишь? Я ведь уже поняла, что у тебя кто-то появился. Кто?

- Он ещё не появился, но пытается изо всех сил, - хмыкнула Ольга. – Я пока думаю.

- Хочешь погадаю? – предложила мать.

- Не нужно, я вообще по жизни фаталистка, если Богу угодно, чтобы этот человек стал для меня кем-то важным, так оно и будет.

- Только не тяни долго, - вздохнула Зоя, - а то неопределённость убивает чувства очень быстро.

Киев встретил заторами. Уже на окружной, медленно двигаясь в крайнем ряду, Ольга вздыхала. «Все возвращаются после праздников, вот и пробки. А я ведь могла ещё вчера приехать, но так хотелось лишний день побыть с родными, вот теперь ползу». Дома девушка оказалась спустя лишь два часа, недовольная и уставшая. Закинула бельё в стирку, разложила продукты в холодильнике, которые мать и бабушки еле впихнули в багажник (а что же еде пропадать, столько наготовили) и нырнула в ванную. Уже перед сном набрала номер Дыма Сокоры и договорилась о совместной поездке в мастерскую за поясом.

- Чем занималась в эти дни? Отдыхала? – поинтересовался Дима.

- Если объедание можно назвать отдыхом, то да.

- Не понял…

- Святой вечер, Дым, как не понять?

- А-а, - отозвался. – В нашей семье это было не принято. Родители – коммунисты и убеждённые атеисты, к вере относились сугубо отрицательно. Правда, после смерти отца мама свои взгляды на церковь поменяла и начала посещать ближайший храм, а я вот так и остался недоучкой. Пытаюсь верить, но… это сложно – верить в то, что не понимаешь и не можешь объяснить.

- Плохо, - убеждённо отозвалась Ольга. – Не пытайся анализировать то, что анализу не может поддаваться априори. Бог – это вера разума и чувства, Он – начало всех начал.

- Мне проще воспринимать Его, как мировой сверхразум.

- Так Он же это и есть, глупый, - засмеялась Ольга. – Изначальный мировой разум.

- Но я пытался читать Библию. Там такая заумь! Ничего не ясно.

- Какую именно Библию?

- Обычную, купил в церкви.

- А, тогда понятно. Тебе нужно было начинать с простого варианта, вроде Библии «для чайников» …

Сокора расхохотался.

- А я что читал?

- Библию для программистов, то есть, для тех, кто уже понимает, что ему нужно и где это искать. Такие сложные вещи всегда начинают изучаться с азов. В твоём случае – это катехизис. Кстати, есть ещё детские Библии, там очень доступно всё описано.

- Но Ветхий завет – это же просто история еврейского народа.

- Это история мира. Вот почитаешь её и поймёшь, откуда что берётся. И почему именно из этого многострадального народа избрали Мессию.

- Ладно, Оля, уговорила, попробую почитать.

- До завтра и спокойной ночи.

Дневное дежурство прошло, как обычно. Единственное, что удивило Ольгу, наличие больного Авдющенко – так звали лыжника, виновного в столкновении на склонах Протасового Яра.

- Я почему-то была уверена, что его отвезут в дорогую частную клинику, - заметила девушка заведующему.

- Я тоже, но мужик поутру категорически отказался переезжать, хоть жена и все родные настаивали, - ответил Петрович. – Написал здоровой рукой на бумаге огромное НЕТ и всё.

- Всё?

- У меня, наедине, спрашивал о тебе, мол, кто такая?

- Не поняла, зачем?

- Молчит. Я сказал ему, что ты медсестра и выйдешь сегодня на дежурство. Кивнул довольно. Теперь всё.

- Ладно, - протянула Ольга. – Поживём – увидим, чего там напридумывал этот Авдющенко. По крайней мере, говорить пока он не может, а с остальным я справлюсь. Хотя, Петрович, обидно. Стараешься, стараешься, помогаешь людям изо всех сил, а им лишь бы своё любопытство удовлетворить.

- Да может там ничего такого и нет, он ведь был под лекарствами, мало ли что ему показалось, отобьёмся.

Ближе к вечеру к Ольге подошла жена Авдющенко и, презрительно хмыкнув, бросила:

- Я думала, вы врач, а вы медсестра…

- Врачом не представлялась и никем другим также, - ответила Ольга. – У вас какие-то претензии ко мне?

Мадам вспыхнула и возмущённо зашипела:

- Нахалка!

- Странно, - откинувшись на спинку стула, Ольга внимательно рассматривала женщину. – Складывается впечатление, словно вам обязательно нужно со мной поссориться и поскандалить. В чём дело?

- Да как вы…

- Женщина вы красивая, ухоженная, в семье пользуетесь уважением, - продолжила спокойно девушка, - это видно по тому, как к вам относятся остальные родственники. Чем же вам не угодила лично я?

- Это из-за вас мой муж не соглашается на частную клинику, - наконец выдала мадам Андрющенко.

- Да? – удивилась Ольга. – Откуда такая информация? И почему я ничего не знаю? – Так, стоп! – выставила вперёд руку, отгораживаясь. – Ваши претензии беспочвенны и я их не принимаю. Задам встречный вопрос – чем я могу помочь?

- Убедите моего мужа отсюда уехать, - заявила дама, вскинув подбородок.

- Не вижу смысла, у нас отличное отделение, прекрасные врачи и персонал, помощь вашему супругу оказана квалифицированная, он в отдельной палате, идёт на поправку. Чем частная клиника будет лучше? Или вас кто-то здесь обидел?

- Пациенты – сброд и мужланы, местные бабы на костылях – хамки, пожаловалась женщина, скривившись. – Не отделение, а проходной двор.

- Достаточно, - кивнула Ольга. – Вы можете оскорблять меня, но больные же тут причём? Поговорите с заведующим, он…

- …такой же наглец, как и все остальные.

- Знаете, мадам, - Ольга вышла из-за стола и сделала шаг к недовольной женщине, - шли бы вы… к мужу в палату. И учитесь разговаривать с людьми. Свободны!

От разъярённого взгляда девушки мадам Авдющенко онемела, а потом быстро развернулась и ушла, часто оглядываясь через плечо.

- Эта баба успела разругаться с половиной отделения, Оля, - тихо сказала подошедшая напарница Галина. – Я случайно услышала, как она костерит тётю Глашу из 15 палаты. Та шла, хотя скорее, ползла в манипуляционную, а эта Авдющенко чуть не сбила её, проплыв мимо, словно крейсер на манёврах. Так она ещё и обругала Глашу в спину за неповоротливость, а вместе с ней и всё отделение. Откуда в одном человеке столько ненависти?