- А по телефону почему не сказали?

- Не мог.

- Лишние уши, понятно. - Она отступила от кровати. – Значит, так. Всё, что мне пока нужно - это большой таз освящённой воды. Быстро.

И тут вдруг резко встал игумен.

- Сейчас всё будет.

Он вышел в коридор, рявкнул, отдавая приказ, стоящим под дверью монахам, а через минуту, получив желаемое, дал команду всем разойтись по кельям молиться о выздоровлении брата Михаила.

- Очень правильно, - выдохнула Ольга.

- Надо же… - удивлённо сказал отец Иона. – Наш игумен, вообще-то, человек очень недоверчивый, а сразу так к тебе проникся.

- Ты просто её не видишь, - проворчал от двери Афанасий. – «Белая» такой силы не может не внушать доверия.

- Почему? – полюбопытствовала Ольга.

- Потому что эта благодать просто так не даётся. Чем больше людей «белый» исцеляет, чем больше борется, не жалея своих сил, за каждую душу, тем сильнее становится сам. А судя по сиянию Ольги, этих душ уже набралось немало.

- Она каждый день исцеляет, - похвалился Иона. – И, как правило, тайком. Хотя, думаю, твои больные, Оля, догадываются, куда деваются их болячки.

- Мы потом поговорим, ладно? – отмахнулась девушка. – А сейчас внимательно слушайте. Я открою окно, надо ведь куда-то выгонять эту заразу, - и девушка кивнула на «черноту». – Будет холодно, но придётся потерпеть. Вы, двое, отходите к двери и истово молитесь, молитесь вслух, ибо молитва сейчас будет вашей единственной зашитой.

- Молитва, изначально, защита любого человека, - заметил Афанасий.

- Старайтесь не прерываться ни на секунду.

- Поняли. А ты?

- А я буду сражаться здесь, - и девушка, вновь положив руки на виски отца Михаила, кивнула. – Начали.

«Отче наш, сущий на небесах…», - под негромкий речитатив мужских голосов Ольга занырнула вглубь Михаила и принялась тщательно обследовать его изнутри. ««Черноты» здесь нет, - определила. – По-видимому, его силы хватило, чтобы не впустить заразу внутрь, но на этом всё. Как же святой отец так вляпался? Ведь, наверняка, понимал, что с ним… Хотя? Жить в монастыре – это, как пребывать в стерильной палате, когда всегда уверен в своём здоровье и здоровье окружающих. Вот и расслабился Михаил, поверив в собственную неуязвимость, оттого и не понял, почему заболел. Но откуда взялась эта зараза? Не из монастыря, исключено. Значит, святой отец выходил в город, где и столкнулся с «чёрными». Чем же он их так достал? А игумен? Разве не видел, что его монах вляпался в «черноту»? Вопросы-вопросы… Ладно, об этом потом, а что делать сейчас? Я ведь не умею изгонять зло, как бабушки. Зато у меня есть сила. А если ею поделиться с Михаилом…?»

И Ольга начала наполнять монаха «белизной». На глазах видевшего игумена, истово шептавшего молитву, начало твориться великое таинство – Михаил постепенно засветился, словно лампа в тысячу ватт, и этот свет всё прибывал и прибывал, затмевая собой свет люстры и многочисленных свечей в комнате. А Ольга, наоборот, заметно бледнела, будто остывая на морозе у открытого окна, несколько раз даже качнулась, но руки от висков больного не отняла.

«Остановись, ты убьёшь его, - вдруг тихо проговорил рядом женский голос. – Зло и так уже ослабело, забери его и выбрось в воду». Девушка, подчинившись приказу неведомого голоса, протянула руки к груди Михаила и с силой дёрнула на себя «черноту», сматывая её в большой комок, а затем опустила в таз с освящённой водой. «А теперь забери свою силу обратно, пока она не навредила больному. Втягивай быстро, словно вдыхаешь на полную грудь. И не бойся, если что – я помогу».

И Ольга «вдохнула», да так, что на несколько секунд оглохла от какофонии в собственном теле. «Умница!» Порыв холодного ветра пронёсся по комнате, заставив танцевать огоньки свечей, но при этом ни одна из них не погасла, а игумен Афанасий отчётливо осознал – всё, таинство окончено, «черноты» на Михаиле больше нет.

- Окно закрыть, - деревянным голосом сказала девушка, - воду из таза аккуратно вылить в канализацию и всё хорошо промыть, меня не трогать, пока не очнусь. Потом горячего сладкого чаю и бутерброд…, - она неловко опустилась на колени и прилегла на коврик у кровати больного. – Повторяю, меня не трогать.

Они всё-таки нарушили распоряжение Ольги, подложив ей под голову подушку и укрыв тёплым одеялом. Игумен собственноручно избавился от проклятой воды, а таз аккуратно упаковал в несколько целлофановых мешков и приказал вынести его в мусорный бак. Потом они с Ионой хлопотали у постели очнувшегося отца Михаила, шепотом рассказывая ему о произошедшем, а тот всё пытался свесить голову с кровати, чтобы посмотреть на свою спасительницу, беспокоясь как она.

- Девочка столько силы через себя пропустила, неудивительно, что ослабла вконец, - ворчал Афанасий, усевшись на стул возле Ольги, - не дёргайся, Миша, я слежу за ней. Ты лучше расскажи, откуда принёс в обитель «подарок», да ещё такой силы, что наше святое место не могло от него избавиться?

- Ещё не понял. Потом, когда приду в себя окончательно, всё подробно вспомню и расскажу.

- Прости, я виноват перед тобой, - покаялся вдруг игумен. – Эти праздничные дни такие суматошные. Когда мне сказали, что ты приболел, я, каюсь, даже внимания не обратил.

- Так ведь многие братья грипповали, - заметил отец Иона. – Я тоже несколько дней ходил с насморком и пил таблетки.

- А потом я увидел тебя мельком, Миша, - продолжил Афанасий, - но беды не заметил, всё суетился – то гостей принимал, то сам постоянно был в разъездах… А уж когда увидел, решил немного подождать, уверенный, что стены монастыря сами изживут отсюда «черноту». А она лишь с каждым днём становилась всё сильнее. Моя вина.

- Да я сам слепец, - вздохнул Михаил.

- И Ольги в городе не было, - добавил Иона.

- А ты откуда её знаешь? – вдруг строго спросил игумен. - И почему молчал о ней? Такое чудо прятал ото всех, это же не девушка – сокровище.

- Потому и прятал, - хмуро ответил Иона. – Ольга приказала. А я своей спасительнице перечить не мог, да и не хотел.

- Обещаю, дальше меня новость не пройдёт, Христом Богом клянусь, - перекрестился на образа игумен. – Рассказывай.

Иона покряхтел, переглядываясь с отцом Михаилом, но потом всё-таки рассказал о том, как Ольга его летом спасла, практически вернув с того света, и попутно вылечив его больную печень и почки. Михаил же поведал, как увидел отпечаток «белой» ладони на сердце товарища и как разыскал больницу, где работает девушка.

- Мы встретились, я поблагодарил за спасение, Миша удовлетворил своё любопытство, - закончил рассказ Иона. – Собирались повидаться ещё раз, чтобы подробно расспросить Ольгу о её даре, но не получилось. То мы были заняты, то у неё дежурства, а потом она открывала свой массажный кабинет…

- Не понял, - удивился игумен.

- Девочка – костоправ от Бога, а вместе с позвоночником, уверен, она пациентам ещё и здоровье возвращает.

- Интересно, - покряхтел Афанасий, потирая собственную спину.

- Попросите – и вашу спину приведу в порядок, - отозвался с пола девичий голос.

- Оля, доченька, очнулась наконец! – всполошился игумен. – Сейчас-сейчас… Иона, быстро кипяти чайник!

- Уже завариваю, - кинулся к столу монах.

Через минуту, присев к столу, Ольга пила обжигающий сладкий чай, заедая его вкусным монастырским хлебом с маслом и сыром.

- Ничего более калорийного среди ночи не нашли, - покаялся Иона.

- Мне хватит.

Пока девушка трапезничала, монахи, сидящие рядом, рассматривали её с нескрываемым любопытством.

- Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался игумен.

- Сносно.

- И…?

- Минутку, - она допила чай, поблагодарила, а затем подошла проверить своего пациента. Дотронувшись к вискам Михаила, занырнула вглубь его естества, быстро всё осмотрела и вынесла вердикт:

- Всё хорошо. Есть, конечно, места, где можно подправить и кое-что подчистить, но это не срочно.