- Кто вы такие? – спросил он у них, - Я в чем-то еще провинился?
- Хороший вопрос – загримасничал финн, который был молод, но до несносности дерзок, - Думаю, твоя основная и единственная вина состоит в том, что ты… - сомкнул губы, - Просто родился!
Предвидя, что может вскоре произойти, Августас произнес:
- Да, наверное, не надо было…
Рили прокомментировал:
- Сучёнку и без вас хорошенько намяли бока. Стало меньше на несколько зубов…
По прошествии некоторого времени у Бёрча сложилось ощущение, что его мучители мерятся злорадством.
Финн почти выкрикнул:
- Но мы тоже внесем свою лепту!
- Как хотите. Он полностью ваш.
- От ушей до пяток?
- Да! - Рили без угрызений оставил их наедине с морским разбойником, а сам, как ни в чем не бывало, посвистывая, вернулся к делам.
Августасу повезло. Его шпыняли не дольше пяти минут. В коридоре появился высоконравственный Макдауэл и немедленно остановил этот жуткий процесс превращения человека в кусок полуживого мясца.
- Вы совсем с ума съехали? Хотите заработать срок? – обратился он к финну.
Парень разгоряченно сплюнул:
- Не блефуйте. Кто за него вступиться? Ведь он же мразь!
Пол подошел к нему поближе, встал почти в упор:
- Заступаются за всех, даже за мразей. Я сейчас не ваш беспредел обсуждаю, я говорю о законе.
Мажорик вел себя так, будто не знал страха:
- Закон на стороне денег. Таких случаев – девяносто девять процентов. Или вы желаете поспорить?
ОПБ-шник через силу терпел подобную вульгарность и сжимал кисти рук, чтобы не сорваться:
- Если вы сейчас же не перестанете, если не уйдете, то я, как и вы, забуду о законе, возьму кого-то за шкирку и собственноручно выбью всю дурь, накопившуюся за неправильное детство!
Финн поправил черный блестящий костюм, сидящий на нем, как влитой, сделал аналогичное с воротником белой рубашки и, закрыв глаза, что-то прошептал. Прошла минута, две… Пол уступать не собирался. Когда мажорик понял это, то приказал своим качкам-телохранителям идти к выходу.
- Я, конечно, горжусь тобой, что кто-то предотвращает нарушения. Но вчера ты перестарался.
- То есть, мне не стоило впрягаться за…
- Августас Бёрч – настоящая реинкарнация дьявола. Если бы ты знал, сколько Тейлор искал эту мразь…
На следующий день Макдауэл увиделся с дядей Редфордом, чтобы доложить о недавних событиях в штабе. Встреча состоялась в председательском кабинете. Старика не сильно смутил цинизм Рили, он повел себя слишком холодно…
- И что? – Пол стоял на своем, - Даже такие веские причины разозлиться не позволяют законотворцам выходить за рамки допустимого. Признайте уже неидеальность нашей репутации и прекратите закрывать глаза на противозаконные и аморальные действия некоторых агентов!
- Эх… - дядя вздохнул с каким-то непонятным ощущением, близким к отчаянию, - Не могу не согласиться, ты - самый здравомыслящий из всего быдлоконтингента человек. Но будь осторожнее, против большинства не попрешь…
- А как же законы?
- А что законы? Их вводят, чтобы нарушать. Самоутверждение, знаешь ли.
- Не смею спорить…
Стейн Редфорд вдруг захотел что-то показать племяннику и начал рыться в письменном столе, за минуту с чем-то осмотрел все разделы. Его угнетала мысль о пробивающем себе дорогу таланте в условиях, где есть запреты, о царящей во время отсутствия Родригеса вседозволенности. Но он ничего не мог сделать, не мог помочь Макдауэлу, и понимание этого, равное осознанию собственной беспомощности, отнимало последние моральные силы.
Стейн и Пол работали сообща, о чем Рили и другие важные шишки могли только догадываться: они с особой тщательностью проверяли кадры, делились информацией, регулировали поступающие наводки, проводили личное мини-расследование по делу “терактов Ленина”.
Дядя находил племянника очень сообразительным и трудоупорным, окончательно созревшим для мотивированного суждения о законодательстве, властистроении, о первоначальных замыслах президента, затронувшего тему о создании спецподразделения только после неудачного покушения.
Отец Пола – ярый патриот – не мог и представить, что его сын поднимется с низов (ранее Пол работал не по специальности и получал весьма скромную зарплату, на которую невозможно прокормить семью) и станет приближенным самого президента.
- Когда ты вернулся из недоброго Вьетнама и рассказал мне, как сильно хочешь увидеть Барбару, свою дочь, созвониться с друзьями, я подумал, что ты стал прежним – каким был до призыва.
- Отчасти я таким и остался – Пол не очень любил, когда его хвалили. А если без приуменьшения, то не любил вообще, - Человек неспособен измениться в корне. Что-то в нем проходит переосмысление, но… не все и не существенно.
Стейн осмелился поспорить с данным утверждением:
- Чушь! Совсем недавно ты жужжал об обратном! Мол, Вьетнам перепрограммировал тебя, перенастроил все, что только можно!
Боец попытался оправдаться:
- Вспылил…
- Нет, сказал искренне! – вскликнул дядя, - Не спорь, это будет лишне.
- Хорошо…
Неожиданно разговор перешел в совсем другое русло – в обсуждение проблем внутри организации. Макдауэл и представить не мог, что Редфорд – самонадеянный босс, уважаемый руководитель, бывший куратор Родригеса попросит его, еще зеленого, о помощи. Вначале боец не верил и считал дядину просьбу проявлением его тонкого чувства юмора. Но… увидев в его взгляде мимолетно пробежавшее отчаяние, все сомнения в серьезности автоматически отпали. Это лишний раз подтвердило теорию о распространяющейся среди высокоуполномоченных лиц безнадеге.
- Ты должен знать, Пол, ты и никто другой…
- Я вас превнимательно слушаю.
- В ОПБ обитает сила, которой даже я со своими почти безграничными привилегиями ничего не могу противопоставить. Я связан по рукам и ногам, пока отсутствует мой ученик – Тейлор Родригес. Он – мои глаза и уши.
- А я должен буду временно заменить его?
- Правильно улавливаешь.
Пол спросил напрямую:
- Шанс попасться есть?
- О, да, это, конечно, очень рискованное занятие, не пахнущее деньгами. Про выгоду лучше забыть. Но разве ты откажешься прощупать почву?
- А вы чем будете промышлять, пока я…
- Развивать дружбу с держателями облигаций, выпущенных акционерной компанией, по-прежнему притворяться бумажным червем, тайно направлять тебя… - хоть предложение Редфорда и звучало как строгий приказ, вопреки понятному желанию отрицательно помотать головой, племянник согласился стать его “правой рукой”. Перечислив в уме все технические риски, которые могли отговорить многих других – заработать срок, получить пулю в затылок, поневоле сесть на крючок и стать предателем, Макдауэл набрался мужества и дал согласие:
- Я готов ко всему, о чем попросите. Самому не терпится разоблачить преступную… как бы вы это назвали?
Дядя улыбнулся:
- Организация внутри организации! – и тут же поспокойнел, перескочил на более сдержанный тон, - Я ничуть не сомневаюсь, что пока мы с тобой тут беседуем, так сказать, дергаем наболевшее, кто-то в штабе готовит очередной фокус.
- Но… - его опасения начали казаться Макдауэлу маниакальной идеей, - Там же везде камеры. Глупо что-то такое замышлять в самом штабе.
Сам же Редфорд не переставал считать племянника наивным:
- Да, господи, о чем ты говоришь? Им плевать на камеры! Командный дух, Пол. Если грызунов несколько, они все, что хочешь, могут подстроить.
- Так-то это так…
- Тогда, если согласен, к черту прогоняй все сомнения и дуй на базу. Бегом!
Выйдя на улицу, стараясь выбросить из головы плохие мысли о дядиной шизофрении и сосредоточиться на поручении, Пол не смотрел под ноги. Перешел дорогу, ни на что не реагируя, смачно поплевывая на сигналящие ему проезжающие рядом машины.