Заметив начинающуюся суматоху, Феррант поинтересовался у подчиненных, что стряслось, а когда увидел физиономию мертвеца, словесный ответ был уже не нужен.

- Мы обязаны сообщить о…? Вы знаете, о чем.

Макдауэл понимал, что подобная информация, информация о предательстве, негативно отразится как на их репутации, так и на репутации президента: люди перестанут верить в него, цивилизация, не только Америка, будет стремительно приближаться к закату, ура-патриотов ошарашат количеством трупов их соотечественников.

- Обязаны… - твердо ответил Рили.

Солдат предложил:

- Может, не нужно? Может, сочиним какую-нибудь легенду и хоть раз плюнем на чертовы формальности?

И услышал:

- Нет, дружок. Ложь во благо – тоже ложь. Учись принимать правду, нечего ее приукрашивать…

Командир достал свой сотовый и стал набирать номер Редфорда…

По пути к вертолету Рили добил истекающего кровью индуса:

- Приберем сантименты!

Спустя сутки.

- Одним из похитителей судна оказался оружейный инструктор, которого нередко замечали в кабинете Редфорда. Интересненько, какой сноб из всеми уважаемого руководства отвечает за кастинг! – Рили чуть не надорвал глотку, пытаясь достучаться до вышестоящих.

Макдауэл, не сразу согласившийся с решением передать в центр печальную весть об измене, хоть и с трудом, но смог осмыслить позицию Ферранта.

- Что будет, если начнется скандал? Враги правительства инициируют рассмотрение законопроекта, запрещающего формирование спецподразделений, повышающих эффективность антитеррористической деятельности? – он был весьма проницателен и читал страхи Рили, глядя ему в глаза, - Я прав?

Тот не стал скрывать от подчиненного, что у них есть шанс упасть в лужу:

- Да, все так…

Тогда Макдауэл выдвинул очередное довольно жуткое предположение:

- А если вот, допустим, в этот раз пронесет и все обойдется без судебных разбирательств, мало ли противники подумают, что один недоносок по глупости связался с головорезами ради получения

какой-то прибыли, пускай и имеющий отношение к ОПБ - не повод нас разносить. Все пройдет тихо, гладко, это недоразумение забудется через полгода. А потом произойдет нечто глобальное, опять же являющееся нарушением со стороны ОПБ, и конфликт зайдет за рамки, затронув европейскую политику.

- Не темни – попросил Рили, - К чему ты клонишь? – затем, поморщившись, заинтересованно уставился на подчиненного и попытался угадать, что он сейчас выдаст.

Пол предположил:

- Может начаться война, которая в будущем охватит, по меньшей мере, два могучих континента. Евразия и Северная Америка утонут в войне, а ОПБ у представителей стран, которые остались нетронутыми благодаря везению, будет ассоциироваться с атомной бомбой.

Рили улыбнулся, ведь он угадал.

- Третья Мировая?

- Что-то типа того.

- Ты серьезно?

Чувствуя себя полным идиотом, солдат промолчал.

Похвала от Рили скрасила конец этой политизированной заумной дискуссии:

- Молодец, ты был хорош, включил ярость и с умом ее применил. Раньше недооценивал тебя, думал, ты очередной ботаник, но, увидев в деле, понял, как сильно я ошибался…

Во время очередной встречи Редфорда и Макдауэла первый, скорее, оправдывался, нежели инструктировал и пояснял. Причина всеобщей “внутриоргановой” взволнованности – додумки мнительного президента (так думал Редфорд).

- Боже, Пол, я уже во сне вижу этот законопроект! У слабаков страх ослушаться вышестоящих растет непомерно, не сомневаюсь. А что мне прикажешь делать? Я не из таких!

Макдауэл не спешил делать выводы из услышанного, но, судя по последней реакции дяди, еще чуть-чуть и он засомневается в объективности его позиции.

- Но преуменьшать значимость власти еще безрассуднее, чем бояться ее. Вы мне сами об этом говорили…

Стейн был готов опровергнуть все, о чем заявлял ранее:

- Но тогда стояли иные времена! А сейчас подойдешь к окну, фигурально выражаясь, раскроешь глаза, посмотришь, что происходит, и живо простишь мне непостоянство!

Задумавшись, боец согласился не давить на него:

- Я бы изменил стратегию, но…

- Но кишка тонка? – громко перебил Редфорд, - Попал в точку?

- Глупый мой мальчик. Ты даже навскидку не способен представить, какая анархия торжествует в Белом доме только из-за того, что я

когда-то, точнее прошлогодней весной, сунул туда нос и назвал нашу эпоху эпохой, культура которой, в основном, воодушевлена новаторскими идеями. Теперь меня там считают люцифером, развратником, потому что я взял инициативу в кулак, крепко сжал их слабые, неготовые к новациям сердца!

- Вы скверно относитесь к политике, да, дядя?

- Не то чтобы питаю презрение. Я чувствую ее несуществующую душу. Блюдолизы Клинтона-младшего – марионетки, которые хотят, но не могут пойти по стопам Пиноккио Коллоди и избавиться от нитей.

- Полагаю, вы хотите избавить их?

- Увы, мне это не по силам. Я ведь не бог…

- Тогда что хотите?

- Спасти мир ценой беспокойной старости и риска. Хэх! – казалось, дядечка заигрался в умные слова, - Какой же невосполнимой покажется Америке утрата духовности, которая неизбежно приведет к концу всех концов! Это - паразитирующий процесс внутри клетки, губительная необратимость… - но он все также наделял их смыслом, как и раньше. Просто смысл стал более расплывчатым, более мыльным.

- А что вы думаете по поводу тех видеопосланий? Мне интересна ваша точка зрения…

- А что я, прошедший огонь и лед, должен думать? Это - узколобые мерзавцы, у которых хватило духу запятнать собственную честь. Сейчас Америка – компас, по которому все ориентируются. Не будут же негодяи вытворять такое, скажем, в какой-нибудь Швейцарии. На них просто не обратят должного внимания, и трюк с воскресшим вождем СССР не пройдет.

Через пять минут.

Макдауэл тоже подошел к окну. Захотелось посмотреть, как выглядит городская жизнь, когда смотришь на нее издали. Честно говоря, ему, в отличие от дяди, не понравилось.

- Машины кажутся такими маленькими, а людей вообще еле видно. Точки какие-то…

Редфорд и здесь не смог удержаться от многоглаголания, не смог пропустить мимо ушей замечание племянника:

- Ты еще совсем зелен, незрел. Тебе сложно понять, что мне приходится ежедневно испытывать, да, собственно, и хорошо, что ты пока мозгом не дошел до моих забот. Как только дойдешь – пожалеешь.

- Опять же, о чем вы?

- Об устройстве. О зле, которое несет собой пристрастность. Один или два ореха из вашего отряда оказались с гнильцой, а под удар попали все вы. Ты же наверняка задумывался, почему в мире царит такая вопиющая несправедливость, что невиновные страдают из-за виноватых!

- Допустим, и?

- Я – фараон, если измерить мой жизненный опыт. Я всегда подскажу тебе, где искать правду!

- Я слышал другое… - вдруг на Пола нашло сомнение, то же, что и на корабле, во время второй миссии, когда он предложил Рили скрыть факт предательства.

- Что же?

- Что правда имеет разрушительную силу…

- Если ты про ту правду, которую навязывают народу политику, то да. Лжеправда, необходимая для вербовки, для заманивания. Это обманный маневр, не более.

- Нет, я не про это…

- А про что?

- Про…

“Говорить или воздержаться?”

- Ну же, не молчи…

- Про простую правду.

- Ааа, ты об этом… - Стейн демонически улыбнулся и в течение следующих десяти секунд отошел от окна, - Любая палка имеет два конца – а закончил военный инструктор свою глубокомысленную речь очередным оскорблением в адрес современной политики, - Но правда – самое мощное оружие. С его помощью можно извалять партийное кредо в дерьме – и, повернувшись к племянничку, - Или в крови членов партий!