Я откинулась на сиденье, пытаясь казаться такой же спокойной, как Марен.

— Я наняла телохранителя, — сказала она, когда мы приблизились к магазину. — Николай ждет в бутике. Тебе не нужно волноваться о поддержании с ним светской беседы, потому что его английский ограничен. однако, у него великолепные рекомендации. он раньше работал в КГБ.

— Русская секретная полиция?

— Точно, — она улыбнулась, как будто это было хорошо, но это только заставило меня больше нервничать. Я не могла стряхнуть видения того, как какой-то дородный парень допрашивает людей в тускло освещенных комнатах.

Когда мы припарковались, я сразу узнала его. Было бы сложно не заметить парня ростом три фута шесть дюймов, который стоял, охраняя для нас парковочное место. Машина остановилась, и он открыл для меня дверь. Он не улыбнулся, просто осматривал улицу, пока я выходила. Потом он последовал за мной и Марен внутрь, встал рядом со стеной и начал внимательно всматриваться в магазин.

Это был магазин, в который Кари нечасто заходила, поэтому персонал её не знал. пока мы шли к одежде, Марен прошептала:

— Стой прямо, плечи назад, и покажи немного капризов супер-звезды.

Капризы супер-звезды, повторила я себе. Я Кари Кингсли. Я блистаю, когда я на сцене. Продавец, женщина, надевшая на одну руку больше украшений, чем я на всё тело, улыбнулась и рассказала мне какая она поклонница моего творчества, потом принесла мне одежду для рассмотрения.

Я хорошо справилась с ролью Кари. Хорошо, я признаю, что я почти вскрикнула, когда продавец первый раз подала мне блузку и я увидела ценник, свисавший с рукава. За двести пятьдесят долларов Томми Хилфигеру лучше самому приходит ко мне домой и гладить её. Но после этого я прекратила смотреть на цены с открытыми ртом и притворилась, что для меня обычное дело примерять пару туфель за восемьсот долларов.

Я надевала вещи, которые никогда бы не примерила дома. Они были слишком яркими, слишком блестящими, и все же, когда я смотрелась в зеркало, они мне шли. Я уставилась на себя, поворачиваясь то одним боком, то другим, в то время как продавец порхала рядом с примерочной, уверяя меня как шикарно и превосходно я выглядела. Я действительно чувствовала себя красивой — и не так, как когда мама говорит тебе эти слова, пытаясь подбодрить тебя. Я чувствовала силу своей красоты — словно я могла бы выйти в двери, махнуть волосами и мир дал бы мне всё, чего я пожелаю.

Это было частью обычной жизни Кари — это внимание, эта избалованность. И у меня это тоже могло бы быть, если бы я росла как дочь Алекса Кингсли.

Это была неожиданная мысль, она не заставила меня чувствовать себя обиженной, но и не оставляла меня, и она становилась все более навязчивой с каждым моим подходом к зеркалу.

Я могла бы жить здесь, в Калифорнии, и никто никогда бы не воротил от меня нос потому, что я была бедна. Я бы росла вместе с Кари, мне бы давали всё, чего я пожелаю, и, кто знает, может быть я бы тоже стала рок-звездой.

Чувство нарастало и обретало форму до тех пор, пока я не захотела участвовать в этом маскараде просто чтобы узнать Кари, познакомиться с отцом и потом уехать обратно в Западную Вирджинию. Я хотела знать, каково это жить в Беверли Хиллс. Может быть, было еще не слишком поздно. Может быть, этой девушкой в зеркале, на которой было надето одежды на тысячу долларов, я могла бы стать по-настоящему.

Как только мне на ум пришла эта мысль, я вспомнила наставления бабули о том, что не надо менять свою сущность. Я сказала, что не буду этого делать, но это скорее всего невозможно. Я изменилась в тот момент, когда уехала из Западной Вирджинии. Теперь мне нужно было понять, в кого я превращаюсь.

Когда Марен отнесла мою одежду на кассу, в магазин зашла девочка-подросток с подругой. Она наблюдала за мной в течение минуты, потом подошла:

— Извините, вы — Кари Кингсли?

Её слова звучали так, как будто она этому не верила. Конечно нет, я выглядела неправильно. Я ходила неправильно. Возможно, я не могла с этим справиться. Но в следующую секунду она нервно засмеялась, как будто она задала глупый вопрос.

— Я обожаю ваш последний альбом. "Два сердца порознь" — моя любимая песня, — она сунула мне ручку и листок из блокнота. — Вы не дадите мне автограф?

— Конечно, — сказала я с большей благодарностью, чем могла бы показать Кари. Девочка сделала мне прекрасный комплимент, я могла сойти за Кари Кингсли.

Я подписала бумагу и потом оставила размашистую подпись на обороте кредитки. Оба раза мои К были идеальны.

Спустя немного времени, Марен испортила моё хорошее настроение. Когда мы вернулись в машину, она передала мне пакеты с одеждой и сказала:

— Держи. Этого должно хватить, пока ты не похудеешь на размер.

— Что? — спросила я.

Она обвела меня взглядом и она пожала плечами:

— Камера прибавляет десять фунтов.

— Вы думаете, я слишком толстая? — хорошо, я признавала свою слабость к миндальным конфетам, но у меня не было лишнего веса. Я отрабатывала всю высококалорийную еду тем, что мне приходилось везде ходить пешком, включая милю в школу и обратно.

Марен встроилась в поток машин не взглянув на меня.

— Не жалуйся. Это будет не сложно. Я уже наняла для тебя личного тренера.

*

Как оказалось, предложения "Это будет не сложно " и "Я наняла для тебя личного тренера" были противоположными по смыслу. В том, чтобы иметь личного тренера, не было ничего простого. Прямо с моей первой встречи с Ларсом у меня заболели все мышцы. Мышцы, о которых я даже не знала, болели. Даже моргать было сложно. И меня совсем не подбодрили половинки грейпфрута, которые Марен дала мне на полдник и её слова поощрения:

— Через тернии к звездам. Привыкай.

Она также заставила меня тренироваться перед зеркалом часами.

— Плечи назад. Увереннее. Не иди — скользи! — орала она, когда я пыталась скопировать плавную походку Кари на каблуках, который были настолько высоки, что должны быть признаны нелегальными. Мои попытки ни разу не выглядели правильно.

Но опять же, я готова поспорить, что сама Кари не смогла бы скользить, если бы у неё болели все мышцы без исключения.

Марен учила меня говорить как Кари и выступлениям перед обществом. Самая надоедливая часть состояла из того, что она звонила в колокольчик каждый раз, когда я произносила слово "гм". Я не уверена, что в результате этого количество моих "гм" уменьшилось, но это определенно увеличило мой желание растоптать колокольчик.

Мне пришлось запомнить сотни фактов о Кари. Она была вегетарианкой, поэтому я не могла есть мясо. Она была примером для подражания для молоденьких девушек, поэтому я не могла ругаться и пить алкоголь. Она и её парень, с которым она то расставалась, то сходилась, Майкл Джанг, звезда мыльной оперы "Куда уходят ангелы" на тот момент отдыхали друг от друга, поэтому я могла флиртовать с парнями, но не слишком увлекаясь.

Марен запланировала для меня ежедневный часовой урок танцев, потом увеличила время до двух часов, чему я возмутилась. На самом деле, я хорошо умела танцевать, не смотря на то, что говорила Жаклин, мой личный учитель танцев. Очевидно, когда Марен наняла её и сказала, что она будет обучать Кари Кингсли, может быть Жаклин ожидала от меня большего опыта, но она постоянно качала головой, как если бы была ужасно разочарована.

— Гдье твоя йенергия? Убьери этьи движения! Тьи думаешь, льюди хотьят вьидеть ето на MTV?

Словно я брала уроки танцев у инструктора по строевой подготовке.

В общем, Марен управляла моим расписанием с шести утра, когда я просыпалась, и до десяти вечера, когда я уходила в свою комнату без сил. Мне приходилось звонить Лори украдкой между тренировками. Я сказала Лори, что уехала в Калифорнию, потому что обнаружила своего отца и сестру, но не посвятила её в детали. Она рассказывала мне обо всех в школе, включая Тревора и Терезу. Они все еще встречались, но мне было уже всё равно.