Но когда пришло время, мы внезапно оказались в заднице. Статья вышла в юбилейном номере. Обложка светилась золотом. Всё выглядело богато и глянцево, пока вы не открывали страницы, на которых наша история смотрелась дешёвой и безвкусной. Текст был прекрасен. Но заголовки рассказывали другую историю.

“Меня зовут Елена… познакомьтесь с моим любовником Жилем и его девушкой Луизой… которая спит с Мортеном — моим мужем.”

Они “забыли” о том, что мы с Жилем женаты. Это делало заголовок более сенсационным.

Елена и Жиль (слева) спят вместе, пока еленин муж Мортен (справа) занимается сексом с Луизой.

Фотограф говорил, что мне не надо улыбаться на камеру. Я должна была выглядеть знойно и сексуально. И я согласилась с ним, в надежде, что хоть однажды буду выглядеть на фотографии хотя бы наполовину приемлемо. В результате каждая моя фотография (без улыбки) выглядела мрачно и производила впечатление, что я чертовски несчастна. Что, разумеется, было первым, на что моя мать обратила внимание при нашей следующей встрече.

Я пыталась защитить нашу жизнь от окружающего мира. Я устала делать вид, что в ней нет никаких проблем. Другие люди получали для своих отношений поддержку, но для нас было мало поддержки, ещё меньше профессиональной помощи и огромное количество оскорблений.

Я в одиночестве жила в Париже, ожидая момента, когда я смогу переехать. И по мере роста чувства изолированности, росла и моя неуверенность.

Отношения на расстоянии

В следующие месяцы я ездила туда-сюда так часто, как могла. Я была одинока и эмоциональна. Это был такой большой шаг, такая большая перемена. И мои коллеги начали замечать мою неспособность сосредоточиться на работе.

Я надеялась, что Жиль делает всё, что обещал во имя нашего общего лучшего будущего. Причиной его переезда в Англию был план начать карьеру в области фитнеса. Но спустя четыре месяца не было и намёка на то, что он начнёт работать.

Наши разговоры в мессенджере было живыми, любовными и так же естественно наполнены цитатами, как и всегда. Мы прятались от неудобных вопросов за словами других людей. Мы совершенно не обсуждали его профессиональные успехи (точенее их отсутствие), так что, не желая пилить его, я получала информацию от Мортена по телефону.

— Ну как там у Жиля успехи с поиском работы?

— Если верить Елене, неважно. Он в печали.

— Как же так? Что-то идёт не так?

— Не-е-е… Не совсем, — Мортен на минуту задумался. — Я думаю, что он чувствует давление твоих ожиданий и ему трудно мотивировать себя на поиск работы в области, с которой он не так уж и хорошо знаком.

— Как он может чувствовать давление моих ожиданий? Мы с ним не обсуждаем эту тему. Он проецирует на меня собственные ожидания.

— Да, милая, я знаю. Но даже я слышу, как ты расстроена из-за этого. Возможно, он тоже слышит это, когда вы разговариваете.

Я задохнулась от несправедливости этого, но в то же время осознала, что он прав. Потому, что я была более, чем расстроена. Я была сердита на Жиля. И не могла заставить себя перестать сердиться.

— Я всегда хотела только счастья для него, и с течением лет, я снижала свои ожидания, а теперь ожидаю от него только того, что он найдёт для себя что-нибудь мотивирующее. Это даже не обязательно должна быть оплачиваемая деятельность, раз я финансово поддерживаю его, — в который раз повторить это Мортену и сразу же опровергнуть было невыносимо. Полиамория выставляла на свет мои худшие стороны.

Примерно каждые три недели, когда мне удавалось выбраться в Англию, мы собирались у Елены и Жиля. По крайней мере это чувствовалось именно так. Елена с Жилем выглядели супругами, а Мортен выглядел моим парнем и пятым колесом в телеге. Я смотрела на Елену и наших двух мужчин у неё на побегушках и мне становилось жалко себя. Но Елена, всегда готовая к спору, поменяла моё мнение.

— Странно, — сказала она. — Ты думаешь, что я так счастлива тут с двумя мужчинами, и в некотором смысле это так. Но нам постоянно чего-то не хватает, а когда ты приезжаешь, мы чувствуем, что, наконец, всё на месте.

Когда я услышала эти слова, у меня на сердце потеплело. Чувство, что я являюсь отверженной только из-за географического расстояния, не добавляло мне уверенности в себе. Мне казалось, что я усердно работаю для того, чтоб поддержать отношения Жиля с другой женщиной и ничего не получаю в ответ. В такие времена, когда я особенно сильно нуждалась в том, чтоб чувствовать себя любимой и ценной, слова, похожие на те, что сказала Елена, были очень важны для меня.

— В любом случае, через два месяца ты переедешь сюда навсегда и мы всегда будем вместе. Мы четверо.

Так близко и всё ещё так далеко. Я была почти согрета ею, пока не почувствовала, как отвратительные щупальца конфликта хватают меня за спину и ввергают в мрачную пучину нелюбви. Я не хотела быть всё время вместе. Я крайне нуждалась в том, чтоб найти общую почву с Жилем. Я теряла его. Мы не могли обсуждать его жизнь, его будущее и моё беспокойство. Нам надо было поработать над нашими отношениями и как-то изменить их ход. Потому, что сейчас он был моим основным партнёром только в силу нашего свидетельства о браке. Он доверял ей, у них был лучший и более регулярный, чем у нас секс, они проводили вместе больше времени, когда они не ссорились. Я же чувствовала себя в ловушке собственной сдержанности. Я не задавала вопросы, которые помогли бы мне прояснить происходящее, так как боялась, что мне не понравятся ответы. Я не могла работать над нашими отношениями, пока вся энергия вливалась в неё. А моя энергия, не находя пути к Жилю, втекала в Мортена. Я цеплялась за надежду, что когда я окажусь в Англии, всё изменится. Мы с Еленой займёмся построением отношений, а мы с Жилем будем проводить вместе больше времени.

— Где ты сегодня? — печатал Жиль.

— Венгрия. Сворачиваем этот проект. Ну, не прямо сейчас. На самом деле я в отеле смотрю по телевизору “Железного человека” — ответила я.

— Тяжёлая жизнь! Разве Роберт Дауни младший не в твоём списке? Но, знаешь, дорогая, ты ведь можешь общаться с реальными людьми. Тебе не стоит сидеть там и глядеть на знаменитостей.

Я могла выйти наружу. Я могла получить старую добрую ласку для того, чтоб почувствовать себя лучше. Но я знала, что стану от этого более одинокой, чем когда-либо.

— Не хочу. Открытые отношения были бы куда лучше, если бы в сутках было больше времени. Кроме того, у меня слишком сильная депрессия, чтоб нормально флиртовать без алкоголя, а утром у меня деловая встреча за завтраком.

— Почему депрессия? — обеспокоенно спросил Жиль. В его семье была история депрессий, так что с его точки зрения не могло быть ничего хуже.

— Я скучаю по тебе. Когда мы врозь, всё кажется хуже.

— Я тоже скучаю по тебе, дорогая. Но помни о том, что мы вместе на всю жизнь. Несколько месяцев это капля в море. Будущее — наше. Я — тренер по фитнесу, ты — руководитель высшего звена.

— Кстати, как оно продвигается? — обронила я, в надежде, что это окажется естественной частью разговора.

— Хорошо. Ты знаешь, я собираюсь устроиться на работу. Но я понял, что билет в мою новую карьеру — моё тело. Если я собираюсь начать собственный тренерский бизнес, я должен выглядеть великолепно, понимаешь?

— Думаю, это уже так. И так же думают мои подруги. Когда ты выкладываешь в Фейсбук свои полуобнажённые фотографии, они начинают стучаться ко мне с вопросами о том, каково заниматься сексом с кем-то столь подтянутым.

— Ты рассказываешь им о пяти разах за ночь? — процитировал он Друзей.

— Ну, милый, если пять раз за ночь и бывало, то последний раз — не со мной.

— А! — небрежно ответил он. — Осталось немного.

— Ты рассказывал мне про свой план…

— Я делаю свой вебсайт. Я трачу на это и на тренажёры большую часть своего времени.

— У тебя нормально с деньгами? Они должны подходить к концу.

— Не волнуйся, те пять тысяч, что ты перевела, ещё не закончились. Я провожу большую часть ночей с Еленой.