Позже я узнала, что муж мамы Крейн, Джеймс, был её настоящей любовью. Он был архитектором и во время какого-то ужасного происшествия на работе мама Мелани его потеряла. Они были женаты менее года, и она была на шестом месяце беременности, когда Джеймса не стало. Когда я об этом узнала, то поняла, что хочу быть такой же, как мама Крейн. Не то чтобы я хотела потерять любовь всей жизни или что-то в этом роде, но я хотела научиться справляться с такими ужасающими потерями и при этом сохранять внутри теплоту и силу. Я хотела выжить, точно так же, как выжила она.

В тот день мы с Мелани провели остаток дня — как, в общем-то, и все наше время с тех пор — в её комнате, подпевая песням её любимых групп, просматривая девчачьи фильмы, экспериментируя с волосами и макияжем, иногда делая домашку. Но среди всего этого пения, танцев и мечтаний, произошло что-то поистине чудесное. Я вернулась к жизни. Я была счастлива. Я вошла в семью Мелани, и это снова сделало меня цельной. Поэтому, когда тётя Мэгги умерла в возрасте семидесяти четырёх лет во время моего последнего года в школе, было совершенно естественно, что я переехала жить к Мелани и маме Крейн. Я и так фактически жила там, поэтому, кроме осознания того, что у меня больше не осталось семьи, ничто не омрачало моего переезда.

***

Сейчас поздний август и мы с Мелани через несколько дней собираемся переезжать в наше общежитие в университете Итаки. Мы провели несколько часов, просматривая старые фото и путешествуя по закоулкам прошлого, хотя, если честно, мне не особо хотелось туда возвращаться. Даже не смотря на то, что время, проведённое с семьёй Крейнов, было замечательным, я скучала по собственной семье. А необходимость выезжать из дома Крейнов заставила меня почувствовать себя совершенно одинокой.

Найдя фото из средней школы, я была поражена грустью, сквозившей во мне. Все мое тело будто согнулось под тяжестью жизненных перипетий. Слёзы, скатившиеся по моим щекам, когда я увидела, какой была раньше, невозможно было высушить. Я хочу получить второй шанс. Я хочу быть счастливее. Я хочу любить себя и свою жизнь, хочу знать, что кто-то по-настоящему любит меня. Я хочу вернуть свою семью, и эта фотография просто разбередила старые раны.

— Как ты думаешь, мне взять эти угги? Я не хочу испортить их в снегу, но они очень удобные. Не уверена, что хочу их оставить. Мэд? Мэдди? Эй, Земля вызывает мисс Мадлен! Ты здесь?

Серьёзно, попробуй иногда расслабляться, Мел. 

Когда я поворачиваюсь к ней, моё заплаканное лицо с головой выдает мои чувства. Девушка присаживается рядом со мной на свою неубранную лиловую постель и обнимает меня.

— Что случилось, Мэдди? Почему ты плачешь? Это счастливое время. Всего через несколько дней мы отсюда выберемся и будем предоставлены сами себе.

— Даже не знаю, Мелани. Я буду скучать по этому месту. Это единственный дом, который у меня был. У меня больше ничего и никого нет, — непонятно как, но все эти слова умудряются протиснуться сквозь комок, застрявший у меня в горле.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что будешь скучать?

Её лицо выражает подлинную растерянность.

— Просто... я... я хочу сказать…

Запинаясь в собственных словах, я не могу облачить свои страхи в словесную форму.

— Мелани, последние несколько месяцев, что я жила с тобой и твоей мамой, были лучшими.

Она открывает рот, чтобы согласиться, но я перебиваю её на полу вздохе, чтобы закончить.

— Эти дни были самыми счастливыми в моей жизни, и ты наверняка знаешь, насколько тяжёлой была моя жизнь, и как мне по-настоящему тяжело сказать, что я была действительно счастлива. Но мы переезжаем — ну, я переезжаю. Твоя мама и так проявила невероятную доброту, когда разрешила мне пожить здесь, но теперь я переезжаю, и, несмотря на то, что я очень рада, что буду жить с тобой, всё-таки грустно осознавать, что у меня больше не будет настоящего дома.

Слёзы текут сильнее, и я чувствую, как грусть проникает всё глубже и глубже. Я вскидываю руки в воздух и пытаюсь сделать вид, что мой эмоциональный срыв это всего лишь сарказм.

— Кого я обманываю, Мелани? У меня не было дома последние восемь лет!

Я откидываюсь на кровать, всхлипывая.

— Мадлен Рене Бэккер, это самая абсурдная вещь, которую я когда-либо слышала! — слышится голос мамы Крейн из дверного проёма. Женщина быстро пересекает комнату и садится с другой стороны, зажав меня между собой и Мелани. — Это был твой дом с тех пор, как Мелани привела тебя сюда. Теперь сюда просто приходит ещё и твоя почта!

Это вызывает у меня смешок.

— Мама Крейн, все в порядке. Вы больше не должны заботиться обо мне. Я и так была достаточным грузом в эти несколько месяцев, и теперь я просто не могу представить, что вам придётся...

— Теперь закрой свой красивый ротик со всеми своими "должна". Ты живешь здесь, потому что мы этого хотим. Мы любим тебя, не потому что ты мне как родная дочь, а потому что ты и есть моя дочь. В действительности всё очень просто. Ты могла бы вырасти в доме твоей тёти Мэгги, но именно мне выпала честь видеть, как ты взрослеешь и превращаешься в эту красивую девушку, которой ты являешься.

Чёртовы слезы. Они. Просто. Не. Остановятся. Когда я наконец-то делаю глубокий вдох, то говорю, что тоже её люблю, но не могу избавиться от чувства, что как только уеду отсюда, то потеряю свой дом.

— Вы уверены, мама Крейн? Не хочу быть вам в тягость. Я знаю, что когда Мелани будет приезжать на каникулы, у вас будет достаточно забот и без меня.

— Мэдди, разве ты не понимаешь? Нас будет заботить только то, что тебя нет рядом. Я не буду спать день и ночь, гадая, где ты и с кем. Это твой дом. Поняла?

Твердая уверенность в её голосе заставляет меня улыбнуться и вздохнуть от облегчения.

— Теперь, умой своё милое личико и спускайся к ужину через двадцать минут.

— Твоя мама лучшая, Мел. Уверена, что если бы не она, то я жила бы в побитой машине тёти Мэгги.

— Да, я хочу быть похожей на неё, когда вырасту. Может, только не настолько седой.

Дразнящий голос Мел заставляет меня рассмеяться, и этот смех завершает мой небольшой срыв. Мы заканчиваем упаковывать последние вещи и убираемся перед ужином. Грусть всё ещё внутри, но единственный раз в жизни я чувствую себя хорошо — действительно хорошо.

Глава 2

После ужина мы с Мелани готовимся к небольшой прощальной вечеринке. Она посвящена не только нам — мы спускаемся к озеру с друзьями для прощального "ура", прежде чем начнём разъезжаться на следующей неделе. Все пойдут своей дорогой, и, хоть мы и поклялись оставаться на связи, часть меня знает, что этого не случится. Можете говорить, что я цинична, но я-то знаю, что не могу положиться ни на кого, кроме Мелани и мамы Крейн. Это действительно так.

Джей тоже будет там. Мы были вместе последние шесть месяцев, и, в то время как он справлялся с отношениями достаточно хорошо, не думаю, что я когда-либо была в него влюблена. Вообще-то, я точно знаю, что не влюблена, и самое грустное — то, что меня это не беспокоит. Я знаю, что это глупо и «избито», но мне кажется, что если я его не полюблю, то он не сможет мне навредить. Если не подпускать его к себе, то в душе не останется пустоты, когда Джей уйдет. Замкнутость — это палка с двумя концами. Она охраняет тебя, но высокой ценой. Я не думаю, что смогу когда-либо кому-нибудь довериться, и всё-таки, с другой стороны, всё, о чём я мечтаю — это найти человека, с которым можно будет разделить свою жизнь. Я согласна, что я, возможно, слишком молода, чтобы чувствовать такое, но чёрт, потеря обоих родителей в десять лет уж точно заставит повзрослеть любого.

Джей — типичный американский "пай-мальчик" с голливудской внешностью: светлые волосы и глубокие, тёмно-карие глаза. В нём примерно шесть футов мышц, но это не выглядит в стиле я-провожу-в-качалке-десять-часов-в-день. Он статный и просто чертовски прекрасен. Да, прекрасный — это именно то слово, которым можно его описать.