— Только не пугайся! — успокоительно шепнул Лейн.

Легкая судорога пробежала по всему телу Марсии. Ресницы

снова плотно сомкнулись, голова откинулась назад, лицо исказилось в гримасе.

Лейну непросто было судить, означало ли это выражение боль или нечто совсем иное.

— Что же это за чудище? — воззвал он. — Может, симбиот? Или все же паразит?

В сознании завертелись обрывки россказней о кровожадных вампирах, о червях, заползающих внутрь уснувших людей, чтобы высосать жизненные соки.

Неожиданно Марсия резко села на кровати и призывно потянулась к Лейну. Он принял ее руки в свои, продолжая беспомощно вопрошать:

— Что же это такое?

Марсия привлекла его к себе, потянулась лицом к лицу. Но изо рта высунулся червь, крохотные и пухлые его губки изогнулись омерзительным колечком.

Это был безусловный рефлекс, смесь животного ужаса и брезгливости, и Лейн оказался не в состоянии с ним совладать. Он резко отбросил руки Марсии и отпрянул.

Марсия, словно очнувшись от дурмана, полностью пришла в себя. Червяк, во всю свою тошнотворную длину выпроставшись из ее нутра, жалкой мокрой кучкой шмякнулся на кровать между ног, мгновение-другое недоуменно бился, затем уютно свернулся и, не спуская взгляда синих глазок с землянина, пристроил головку на бедре хозяйки.

Марсия выглядела такой расстроенной, разочарованной и подавленной, что никаких сомнений относительно природы случившегося у землянина уже не оставалось.

Лейн поднялся и сделал шаг назад. Он должен был справиться с собой — вопреки слабости в коленях, вопреки сердцебиению, назло остальным омерзительным ощущениям, — это ведь его призвание, долг ученого.

Лейн снова уселся на кровать, на этот раз за спиной Марсии, за пределами досягаемости червя.

Марсия махнула рукой, указывая Лейну на его кровать, мол, отправляйся досыпать. Похоже, ничего экстраординарного в произошедшем она не усматривает, мелькнула у Лейна мысль.

Но ему требовалось объяснение — без этого было не уснуть. Землянин протянул хозяйке бумагу и перо с ближайшего столика и выразительно почертил пальцами. Пожав плечами, Марсия принялась за рисование. Лейн следил через плечо за ее эскизами. На пятом рисунке она остановилась.

Лейн побледнел, глаза его расширились.

Итак, Марсия все-таки женщина. В том смысле, что вынашивает в себе яйца, яйцеклетки, или как их там еще называть, а порою носит внутри себя и ребенка.

Этого мерзкого так называемого червя. Так называемого. Непросто подобрать ему подходящее, исчерпывающее определение. Слишком много функций сошлось в нем воедино. Червь был личинкой. Червь был ее половым органом, ее фаллосом. А также отпрыском Марсии, плодом ее плоти и крови.

Но не продуктом хромосом. Генетически червь вел иное происхождение, и весьма неожиданное.

И хотя именно Марсии предназначалось родить его, она не являлась ему матерью — ни даже одной из матерей.

Замешательство, смятение, охватившие Лейна, трудно было списать целиком на счет болезненного состояния после вчерашних событий. Слишком много новой информации, слишком много новых ощущений. И слишком вдруг все навалилось. Лейн отчаянно пытался все с ходу переварить, разложить по полочкам, но в мыслях царил полный разброд.

«Не с чего впадать в столбняк! — мысленно прикрикнул он на себя. — В самом деле, деление животных на два различных пола — всего лишь один из путей эволюции, апробированный Создателем на Земле. На планете Марсии Господь — или природа — изобрели для высших животных иные методы воспроизводства. И один лишь Бог ведает, сколько еще различных способов размножения существует в бесчисленном множестве обитаемых миров».

Но преодолеть шок землянину все же не удалось — рассуждения помогали слабо.

Этот червяк, нет, эта личинка, этот внематочный эмбрион своей приемной матери... Ладно, остановимся на личинке, так как метаморфоза с ним произойдет позднее.

Эта необычная личинка обречена оставаться в нынешнем виде до самого конца — до смерти от старости.

В случае, если Марсия не сыщет себе пару — другого взрослого ильто. И они не почувствуют взаимного влечения.

Тогда, согласно рисунку, Марсия и ее друг, или любовник, ложатся либо садятся вместе. Подобно всем возлюбленным Вселенной, подобно влюбленным и на планете Земля, они шепчут друг другу нежности, комплименты, пикантные двусмысленности. Как мужчины и женщины Земли, они ласкают и целуют друг друга. Разница лишь в том, что на родной планете Лейна никому и в голову не придет восхититься большим ртом возлюбленного, сделать ему подобный комплимент.

А затем, теперь уже в отличие от земных обычаев, в дело вмешивается третий — и извечный треугольник, для этой расы необходимый и вожделенный, обретает полную и окончательную завершенность.

Разбуженная взаимными ласками возлюбленных, личинка слепо и бессознательно, подчиняясь природному инстинкту, погружает свой хвост сперва в горло одному из двоих ильто. Чтобы принять вовнутрь скользкое тело личинки, в теле приоткрывается мясистый клапан, и открытый кончик ее хвоста прикасается к яичнику хозяина, вернее, хозяйки. Личинка, подобно электрическому угрю, способна вырабатывать слабые токи. Электрохимические реакции приводят хозяйку в экстаз, и яичник испускает яйцеклетку размером с булавочное острие. Попав на кончик хвоста, яйцеклетка, побуждаемая сокращением мышц и подстегиваемая ресничками в канале, начинает путешествие к центру тела личинки.

Затем личинка выскальзывает из тела первой ильто и погружает свой хвост внутрь другой. Весь процесс повторяется. Порою личинка улавливает яйцеклетку, порою же нет — в зависимости от наличия в яичнике полностью развитых гамет и различных иных факторов.

При полной удаче два яйца, две крохотные клеточки сближаются друг с другом — сближаются, но пока не встречаются.

Еще не время.

В темном природном инкубаторе личинки собраться должны и другие яйцеклетки, разбитые по две, и это могут быть клетки от иных донорских пар.

Общее количество таких пар колеблется от двадцати до сорока.

Затем в один прекрасный день, когда яйцеклеток накопится достаточно, включаются таинственные биохимические процессы в теле личинки. Начинает вырабатываться гормон, приводящий к метаморфозе личинки. Она разбухает, и мать-носительница тогда особенно внимательна к будущему чаду; увеличивая рацион из смеси полупереваренной пищи с сиропом до необходимого для интенсивного роста, она нежно ласкает личинку и баюкает и даже пылинке не позволит сесть на драгоценное чадо.

На глазах у матери личинка становится короче и толще. Хвост сжимается; хрящевидные позвонки, не связанные друг с другом в личиночной стадии, сближаются и постепенно окостеневают — формируется скелет. Прорезаются, растут и принимают человеческую форму конечности. Проходит шесть месяцев, и вот уже в колыбельке нечто, весьма напоминающее человеческое дитя.

Дальнейший рост и развитие ребенка вплоть до четырнадцати лет ничем не отличается от земного.

Но с наступлением полового созревания начинаются необычные внутренние перемены. Один за другим в теле ильто вырабатываются гормоны — до тех пор пока не сближается самая первая пара гамет, продремавших долгие четырнадцать лет.

Гаметы сливаются воедино, хроматин одной смешивается с хроматином другой, и из этой смеси в утробе хозяйки зарождается новое существо — четырех дюймов длиной, похожее на червя по своим очертаниям.

Хозяйку тогда начинает подташнивать. Случается рвота. Так, относительно безболезненно, и появляется на свет божий генетически новое существо. Внеутробный зародыш.

Этот безобразный червь, стало быть, и эмбрион, и половой орган, доводящий любовников до оргазма, и хранитель яйцеклеток, и личинка, становящаяся после метаморфозы младенцем, вырастающим после во взрослую особь.

И так без конца.

Лейн поднялся и на неверных ватных ногах доковылял до собственной койки. Здесь присел, понурил голову и забормотал вслух самому себе:

— Давай рассмотрим ситуацию спокойно. Марсия рожает, вернее, выделяет (или же извергает) личинку. Но у самой личинки совершенно нет генов матери — Марсия только ее носитель.