— Что-то я не пойму… Совсем отпустить? Живого?

— Ну да,- ухмыльнулся Черкая Бахрома.- За кого ты меня принимаешь, приятель? Мы ведь честные воры, не какие-нибудь головорезы. Но ты слушай: мы его отправим в Огород той дорогой, что ведет через ручей. А мост там еле держится, подпилен. Понимаешь? Горох пойдет, и… Получится как будто несчастный случай!

— Здорово п-придумано, Старик!- одобрил Сар-Анча.- Но ты п-погоди его отправлять на тот свет. Тьфу! Язык заплетается. Я хотел сказать- домой. Мы еще с ним п-потолкуем…

Горошка привели, развязали.

Не ожидая милости от сорняков, он приготовился к самому худшему и был почти спокоен.

— Где же ваш гнусный Долгоносик?- спросил он, оглядев пьяную компанию.- Такое веселье, а Жука нет!

— Сегодня он занят,- с усмешкой ответил Черная Бахрома, — Очень важное сегодня у Жука дело: сцапать Свеклину. Уж она-то нам кое-что расскажет!

Горошек вздрогнул; ничто не могло бы ого потрясти сильнее, чем это известие…

— Ха, смотрите, у него дрожат усы!- оживилась Крапива.- Перепугался, еле на ногах стоит!

— Наконец-то Гороха проняло! — обрадовался Черная Бахрома.- Струсил, ей-богу струсил, ха-ха-ха-ха-ха!..

Компанию разобрал смех. Тряся толстым животом, хохотал Лопух-Лопушина, смеялись Репей и Горчак Горчакович, только Сар-Анча, сильно опьянев. клевал носом.

И вдруг хохот оборвался. «Ой!»- взвизгнула Крапива, вырвавшись из рук будяков. Горошек одним махом оседлал Сар-Анчу и так пришпорил его, что спьяна тот свечой взвился в небо вместе с Горошком!

От изумления все ахнули. Черная Бахрома подпрыгнул, будто ужаленный пчелой, а Крапива упала и обморок.

Перепуганный Сар-Анча взлетел так стремительно, что Горошек едва на нем удержался. Ветер чуть не сдул его. Изо всех сил вцепившись в загривок вредного насекомого, он еще раз поддал ему под бока. Поняв, что его крепко оседлали, гость Черной Бахромы страшно рассвирепел. Но Горошек не дал ему опомниться. Выхватив нож, висевший у Сар-Анчи на поясе, он крикнул:

— Лети в Огород, поганая тварь! Быстрее!

Мысль о Стеклине переполняла его тревогой. Внизу, в логове сорняков ему грозила расправа. Горошек был готов на все. Сар-Анча это понял. Треща крыльями, он полетел к видневшемуся вдалеке Огороду.

Дерзкое бегство Горошка верхом на Сар-Анче вмиг протрезвило пьяную компанию.

Отчаянно ругаясь, Черная Бахрома подозвал Горчака Горчаковича и велел ему немедленно починить мост.

— Он скоро может нам пригодиться! Ты понял? Чего же ты стоишь, как остолоп?! Куда ты смотришь?

Черная Бахрома обернулся и увидел то, к чему был прикован взгляд Горчака Горчаковича: вдали, за холмами, маячила, приближаясь, желтая шапка Подсолнуха.

— Дружина! Дружина идет!- заволновались сорняки.

— Тихо, болваны! — заорал хромой.- Где мой костыль?

Он так растерялся, что забыл, на чем сидит. Найдя костыль, Черная Бахрома огрел им Горчака Горчаковича.

— Беги, черт бы тебя побрал… Эй вы, спокойно! Это всего лишь Подсолнух. Мы его в два счета скрутим!

Но хромого уже никто не слушал. Увидев, что Горчак Горчакович бежит к мосту через ручей, Лопух-Лопушина испустил громкий крик и бросился ого догонять. Несмотря на грузную свою фигуру, он развил такую скорость, что в одну минуту оставил Горчака Горчаковича позади.

— Остановись, Лопух! Остановись!- кричал вслед ему Горчак Горчакович. Но тот улепетывал во все лопатки, бормоча на ходу:- Меня не проведешь! Вы все убежите, а я оставайся? Дудки! Меня но проведешь!

Когда Горчак Горчакович подбежал к ручью, он увидел, что мост провалился, а Лопух-Лопушина. захлебнувшись, медленно плывет по течению. Сверху на Лопухе сидела большая пучеглазая лягушка…

А на другом берегу…

— О, горе мне! О, горе мне! — бегая взад-вперед, восклицал Долгоносик. Опасаясь преследования, он тащил Свеклину в логово сорняков кружным путем, вдоль ручья, и уже хотел перевести ее на ту сторону, как вдруг, откуда ни возьмись, примчался Лопух-Лопушина и провалил мост!

Свеклина была в отчаянии.

— Теперь я не успею! Наверно, уже началась свадьба!..

Тут ободряюще зашелестели высокие камыши, которые росли по обеим сторонам ручья. Они подали друг другу руки и сомкнулись. Свеклина быстро перебежала по ним на другой берег.

— Спасибо, милые! Долгоносик бросился за ней, сделал несколько шагов, но камыши неожиданно распрямились!..

— Ой, спасите меня!- падая, закричал Долгоносик.

Свеклина быстро обернулась. Но… Спасать было уже некого.

— Утонул, несчастный! протоптала она.

Свеклина не заметила, что лягушка, сидевшая на Лопухе, как-то уж очень скоро потолстела. Невеста Горошка была слишком взволнована, чтобы это заметить. Поглядев с берега в воду, она увидела свое отражение с разлохмаченной прической, машинально поправила ее. вздохнула и побежала дальше.

Дружина Огорода приближалась. По всему полю, гоня прочь сорняков, шли друзья Горошка. Здесь

был и красный от гнева Помидор, и старый Боб, и долговязый Подсолнух, и даже малыш Морковка, брат Свеклины. Рядом шагал Горошек. Он пел:

Сорняки яростно сопротивлялись. Особенно упорствовал Перекати-Поле. Перебегая с места на место, он цеплялся то за корягу, то за камень и отчаянно всех царапал. Но все же и он не выдержал, бросился наутек, скача, как угорелый.

Черной Бахроме убежать не удалось. Всеми брошенный, он в страхе забился в какую-то щель между камней. Горошек начал осторожно подходить к нему, держа наготове кусок крепкого корня. Он хотел связать разбойника. Но… вдруг сам оказался в чьих-то крепких объятиях.

— Ой, я чуть не упала! — пролепетал знакомый голос.

— Свеклина!- изумился Горошек.- Откуда вы взялись?! Куда это вы мчитесь сломя голову?

— Спасать вас от Крапивы!

— Меня?

— Ну да! Долгоносик мне все рассказал. Вас хотели женить на ней, и вы…

— Вранье!- вскричал Горошек.- Где он? Где этот мошенник?

— Долгоносик? Разве он…

— Мошенник! И отпустите меня, наконец. Что это за мода обниматься у всех на виду!

Свеклина отстранилась и холодно произнесла:

— Ах, ах, скажите пожалуйста! На виду!..

И тут бы они, наверное, снова поссорились, если бы Горошек вовремя но вспомнил совет тетушки Кукурузы. Он хотел загладить свой промах какой-нибудь остроумной шуткой, но ничего подходящего не придумал и выпалил:

— Свеклина! Какая у вас чудесная зеленая прическа!

От этих слов она просияла.

Тут из расщелины послышалось:

— Пощадите! Я сдаюсь!

И показался измятый, растрепанный Черная Бахрома.

— Простите меня, добрые овощи,- проговорил он упавшим голосом. Вид у него был такой жалкий, что сердобольная Свеклина растрогалась:

— Бедный, бедный!.. Я бы ого отпустила.

— Ну нет,- сказал Горошек. Мы его будем судить. Если ему дать волю, он снова соберет какую-нибудь шайку. Сделаем из него огородное пугало!