И на людях, и в частной жизни они были хорошей парой. Их интеллектуальные склонности и уровень образования были сходны, оба они любили наряды и развлечения, прекрасно ездили верхом и со страстью предавались охоте. Екатерина была спокойной, когда в Генрихе бурлили страсти, ее набожность была, вероятно, глубже и искреннее. Его стремление доставить ей удовольствие иногда принимало ребяческие формы, но ее желание угодить ему было не меньшим, и она не только очень заботилась о своей внешности, но была расчетливо почтительна. Трудно оценить ее влияние на государственные дела.

Оставаясь во многом послом своего отца, и ее можно считать архитектором международной политики Генриха в ранний период, за исключением того, что король явно не нуждался в каких-либо вмешательствах в отношении войны с Францией. Однако исподволь королева стала его доверенным советником. Генрих недостаточно занимался государственными делами, которые дали бы ему возможность чувствовать себя уверенно с опытными государственными деятелями поколения его отца, такими, как Уильям Уорхэм или сэр Генри Марни. Проявив осмотрительность, он сохранил за ними посты, возможно, не зная, как ему поступить, но до начала карьеры Томаса Уолси в 1512 году при нем не было советника, избранного им самим, которому он мог бы полностью доверять. Екатерина заполнила эту пустоту. Она могла многого не знать об английских делах, но обладала глубоким умом и проницательно судила о людях. Более того, она умела налаживать дружеские отношения и спокойно восстановила некоторые связи с высшими аристократическими семействами, которые Генрих VII случайно или намеренно ослабил. Ее дружба с Маргаритой Поул — хороший тому пример, но далеко не единственный. К тому же только на ней лежала задача утвердить веру в себя, которой Генриху, при всем его величии, по-видимому, явно не хватало.

Принц королевской крови, столь щедро одаренный физической энергией, естественно, должен был приобрести определенный сексуальный опыт к тому времени, когда он достиг возраста Генриха. Однако нет оснований считать, что именно так было с юным Тюдором, и, может быть, именно на это обстоятельство намекал Фуэнсалида, когда говорил, что Генрих сохранился перед своим вступлением на престол, «как юная дева». Екатерина, если мы согласимся с тем, что ее первый брак фактически не был осуществлен, была столь же неопытна, несмотря на более зрелый возраст. К счастью, они, по-видимому, очень понравились друг другу. Подобно Елизавете Йоркской до нее, Екатерина зачала поразительно быстро, а это прекрасный знак, свидетельствующий о плодовитости обоих супругов. 31 января 1510 года Екатерина родила недоношенную девочку, за много недель до срока. С оглядкой на опыт это было похоже на знамение будущей катастрофы, но в то время это не показалось столь зловещим. Эта неудача не показалась им слишком серьезной, и через несколько недель королева уже была вновь беременна. В этот период она играла главную роль в переговорах между своим мужем и отцом, в ходе которых вновь назначенный Фердинандом посол Дон Луис Карос был наделен особым доверием^[25]. Война с Францией не стала их непосредственным результатом, потому что Фердинанд приготовился выжидать, а Генрих, несмотря на свое нетерпение, имел достаточно здравого смысла, чтобы не действовать в одностороннем порядке. Но к концу года, папа, на поддержку которого они рассчитывали, уже выступил против непокорного Людовика XII, а Фердинанд все еще выжидал. И в новогодний день 1511 года дочь подарила ему внука. Радость охватила Англию, как праздничный костер. Ребенок был крещен под именем Генриха, и его гордый отец немедленно отвез его к Вальсингаму, чтобы воздать должные благодарности за милость, которой Бог одарил короля. Как только королева посетила церковь, двор двинулся в Вестминстер, где был устроен пышный турнир не только для того, чтобы отпраздновать рождение наследника, но и продемонстрировать любовное согласие между Генрихом и Екатериной, обещавшее обильный урожай в будущем. Король под именем «Верного Сердца» сражался блистательно, геральдические знаки всенародно подтверждали его преданность, и все трофеи он положил к ее ногам.

Но ровно через семь недель праздничный костер превратился в пепел, и последний Генрих Тюдор умел в своей роскошной детской в Ричмонде. На этот раз были уже и горе и тревога. Екатерина обратилась к молитвам, Генрих — достаточно экстравагантно проявлял сомнения и жалость к самому себе. Что он такого сделал, чтобы оскорбить Бога? Насколько нам известно, взаимных обвинений не было. Расхожие представления той эпохи всегда обвиняли в отсутствии или неполноценности детей женскую половину, но детская смертность рассматривалась как наказание за грех. Вопрос состоял в том, что же это за грех. Король оправился от этого удара быстрее, чем королева. Он был моложе, и мог начать войну хотя бы для того, чтобы себя занять. Он мог также отвлечься и другими способами. Определилась первая трещина в их отношениях. История эта вполне банальна. Она исходит от Дона Луиса Кароса, который был не особенно близок к королевской чете. Эта история касалась Анны Гастингс и Елизаветы Рэтклифф, двух замужних сестер герцога Бекингемского. Елизавета входила в узкий круг королевы и скорее всего сообщила своему брату, что Уильям Комптон, близкий приятель Генриха, в связи с поведением короля, предупредил обо всем Анну. Бекингем был настолько разгневан или рассержен, что был готов объясниться с Генрихом и удалиться от двора, а это всегда довольно рискованно. Король в свою очередь настаивал, чтобы его жена удалила Елизавету из своего окружения, и она уступила после бурной ссоры. Гэррет Мэттингли был, вероятно, прав, когда предположил, что эта весьма правдоподобная история была поведана Каросу бывшей служанкой Екатерины, Франческой де Карсерес, и не имела подтверждения в других источниках. Но даже если она не соответствует истине, то имеет несомненно важное значение^[26]. Королевский брак уже не был идиллией, и прошло более двух лет, прежде чем Екатерина снова забеременела. Если Генрих и развлекался с другими женщинами, то он был на этот счет чрезвычайно осторожен и не оставил бастардов, о которых было бы известно. Внешне он продолжал проявлять исключительное внимание к своей жене, и она оставалась образцом супружеского долга, но их затянувшаяся бездетность бросала тень на их отношения.

Екатерина была к тому же заложницей дипломатических успехов, как и десять лет назад. В мае 1511 года Генрих послал отряд из тысячи стрелков под командованием лорда Дарси на помощь Фердинанду во время его выступления против мавров. Эта экспедиция потерпела фиаско главным образом потому, что после прибытия отряда король Арагона объявил, что нужды в нем нет, и отослал его назад. Генрих, вероятно, пришел бы в негодование от того, что его опозоренное войско вернулось, если бы в это время не был занят воспеванием Священной лиги. Этот союз, дававший ему возможности вести войну против Франции, принял форму альянса Фердинанда с папой. Поэтому Генрих сдержал свое раздражение и тут же начал готовиться ко второй и более масштабной военной экспедиции на юге, которая должна была стать частью объединенного англо-испанского похода на Аквитанию. Однако в 1512 году фиаско предыдущего года повторилось с еще большим размахом и по сходным причинам. Фердинанд не предоставил помощи, которую обещал, и попросту использовал своих союзников как прикрытие для собственного захвата Наварры. Маркиз Дорсет и его армия были брошены в Фуэнтаррабии без продовольствия и транспорта, без всякого согласованного плана военной кампании, и через несколько недель армия стала небоеспособной. Повинуясь необходимости, офицеры наняли корабли и, к величайшей скорби Генриха, вернулись в Англию. Фердинанд не только саботировал эту кампанию, но также обрел превосходный предлог, чтобы обвинить своих союзников в том, что они его покинули.