Конечно, если вырубить участок леса, то доход от древесины превысит все доходы, получаемые от леса. Но доход этот будет единовременный. Доход же от обитающих в этом лесу животных хоть и меньше, зато он постоянный, ибо животный мир, при правильном и рациональном отношении к нему, постоянно воспроизводится. Вот тут и надо считать. И если мы подсчитаем стоимость, например, пушнины, добытой в этом лесу за двадцать или тридцать лет, она, возможно, значительно превысит стоимость древесины, которую мы получили бы, вырубив этот лес. Не говоря уж о других продуктах, которые дает лес, не говоря уж о главном — о том, какое значение этот лес имеет для чистоты воздуха, для охраны водоемов. Так что оказывается иногда выгоднее не доставать топоры, оставить в покое пилы.

Может показаться странным, что в этой главке мы много говорим о выгодности, о доходах, о прибылях, — в общем, о коммерческой и финансовой стороне. Относится ли это к охране животных? Но дело в том, что у человека с его соседями по планете сложились сложные, многообразные и в том числе утилитарные отношения. Правильно налаженные, эти отношения могут помочь сохранению животных в сложных условиях современного промышленного мира.

Второе, что может показаться странным в этой главке, — это призыв к защите леса во имя охоты в нем на белок. Но опять-таки — странный он лишь на первый взгляд. На самом же деле, уничтожив лес, мы тем самым обязательно уничтожим всех белок, сохранив лес, мы тем самым «дадим дом белке», то есть сохраним ее природные места обитания, сохраним главный фактор ее существования. А уж навести порядок в этом доме, то есть следить, чтоб отстрел был нормирован, чтоб зверьков было нужное количество (мало — плохо, много — тоже нехорошо), — дело уже дальнейшего.

Однако сохранять дом необходимо не только для белок или каких-то иных мелких зверей, и «эффект неиспользования» того же, допустим, леса будет не только в выгодности охоты. Напротив, охота — не единственная и отнюдь не главная сторона в отношении людей и животных. По крайней мере, сейчас она не главная. И чем дальше, тем меньшую роль она будет играть в жизни людей. Потому что настало время, когда необходим новый, совершенно иной подход к животным. Профессор Яблоков считает, что отношения должны меняться так: от промысла люди должны перейти к пастушеству, а от пастушества — к фермерству. «Промысел, — пишет Яблоков, — самая примитивная форма использования природных ресурсов, человек берет у природы готовые блага, ничего не давая ей взамен. Она хороша была лишь в первобытные времена. Теперь давно уже пора перейти на другой принцип взаимоотношения с природой: прежде чем что-нибудь взять у нее, надо ей сперва что-то дать».

Конечно, это впрямую не относится к белкам в нашем условном лесу. (Хотя, если говорить в широком смысле этого понятия, то и тут мы, во-первых, даем белкам дом, во-вторых, регулируем охоту. Так что «эффект неиспользования» вполне укладывается в рамки этого нового подхода.) Может быть, и охотники на Аляске как-то по-новому подходят сейчас к своему делу, а может быть, там еще не пришел черед менять отношения. Но вот во многих северных районах Евразии люди уже перешли к более прогрессивному отношению к диким животным. Пример тому — отношение людей к диким оленям. По сути дела, человек пасет диких оленей, то есть животных, которые ни по анатомическому, ни по морфологическому строению, ни по поведению не отличаются от тех, которые паслись здесь до того, как человек обратил на них внимание, или пасутся сейчас там, где нет поблизости человека. Конечно, имеется какая-то часть прирученных в полном смысле слова, но не о них сейчас речь. Речь идет об огромных стадах животных, природу которых человек не стремится изменить. Но он взял эти стада под контроль — перегоняет их с пастбища на пастбище, обеспечивает в случае необходимости кормом, охраняет от хищников, борется с болезнями оленей. Человек не промышляет этих животных в буквальном смысле, хотя и использует их в своих нуждах. Человек и не приручает их в прямом смысле, хотя и делает для этих животных многое. Иными словами, он помогает природе (в данном случае под природой мы имеем в виду оленей, которым человек дает все, что требуется) и берет у нее то, что ему нужно. Такое отношение человека с дикими животными получило название пастушества. Конечно, не ко всем оно применимо, не все животные нуждаются в такой форме отношений. Но мы и не пытаемся уравнять всех — в данном случае подходит пастушество, в других случаях для сохранения дикой природы подойдет еще более прогрессивная форма отношений — фермерство. Какое-то количество животных уцелеет благодаря запрету охоты на них. Люди уже ищут самые разные пути сохранения животных. Помогает им в этом и современная наука, и современная техника. Но главное — помогает людям великое мужество и преданность идее.

На зеленом склоне холма, на самом гребне кратера Нгоронгоро, между уникальным заповедником Серенгети и выделенным из него резерватом, находится необычный памятник. На нем высечено: «Михаэль Гржимек. 12.4.35.-10.1.59. Он отдал всё, что имел, даже свою жизнь за то, чтоб сохранить диких животных Африки».

Многие посетители этого заповедника останавливаются у памятника, но далеко не все знают, что Серенгети, может быть, уже перестал бы существовать как заповедник, если бы хмурым декабрьским днем 1957 года Михаэль Гржимек вместе со своим отцом — известным зоологом Бернгардом Гржимеком не отправились на самолете в Африку.

Сейчас Международный научно-исследовательский институт Серенгети носит имя Михаэля Гржимека, там изучают животных заповедника, там разрабатываются методы спасения диких животных Африки. А четверть века назад не только не велось никакой работы — существование самих животных в Африке вообще, и в Серенгети в частности, было под угрозой.

Национальный парк-заповедник Серенгети находится на территории бывшей Танганьики. В 1964 году Танганьика, освободившись от английского господства, вместе с другой, тоже ставшей свободной страной — Занзибаром образовала Объединенную Республику Танзанию. Но в 1957 году Танганьика была подмандатной территорией Англии, а английское правительство тогда, видимо, не очень заботилось о сохранении редчайших животных, иначе оно не стало бы сокращать территорию заповедника. Уменьшение заповедника — одного из немногих в Африке, где еще уцелели стада редких диких животных, — не просто механическое сокращение на одну треть площади. Оно грозило гибелью многим животным. И профессор Бернгард Гржимек понимал это. Понимал и Михаэль — еще совсем молодой, но уже опытный зоолог, как и отец, страстный защитник животного мира Земли. Но как доказать губительность такого проекта, как показать катастрофу, к которой приведет уменьшение территории заповедника?

Профессор Гржимек уже не раз бывал в Африке, бывал он и в Серенгети. Он знал: стада антилоп, зебр, жирафов кочуют по обширной территории. Почему? Что заставляет их перемещаться с места на место? Как далеко откочевывают эти стада, и не выйдут ли они за пределы заповедника, если его границы будут сужены?

Потом Михаэль Гржимек, совершая многочисленные поездки в разные части Серенгети, соберет образцы почв и трав. Благодаря этому ученые установят, что путешествуют животные не случайно: в определенное время года они кормились в определенных зонах, причем многие из этих участков лежали далеко за пределами предполагаемых новых границ. Значит, если будет сокращена территория заповедника, то большая часть животных окажется за его пределами, станет неохраняемой и неминуемо погибнет от браконьеров.

В конце концов профессор Гржимек докажет губительность сокращения площади заповедника. Но это произойдет позже. А на первых порах необходимо было сосчитать животных и убедить английские власти цифрами и фактами.

Ученые давно поняли, что считать животных необходимо. Без учета люди не узнали бы — ни сейчас, ни в дальнейшем, — сколько осталось тех или иных животных, какие стали редкими, какие исчезают. Не будут знать зоологи и каких животных становится слишком много, а это ведь тоже опасно: слишком большое количество в одном месте приводит к истощению пастбищ, а значит, к гибели животных от голода, от массовых заболеваний. Особенно важно это в заповедниках, где человек создает животным наиболее благоприятные условия существования, где их размножение не сдерживается регуляторами, имеющимися в природных условиях.