— Ты вывалила целый поднос с лазаньей на башку Гейбла Арсли. — Он слегка рассмеялась. — Он это заслужил.

— Он-то заслужил, но делать мне этого не стоило. Я должна была подойти со своей обидой к бабушке, мистеру Киплингу или его родителям. Пожалуйста, Нетти, посмотри на меня. Борьбой или насилием ничего не добьешься.

— Твои нотации мне нужны как мертвому припарка. — Нетти вздохнула. — Почему нам это нравится? Почему мы теряем контроль?

— Потому что отвратительные вещи происходят с нами, пока мы молоды. Но будь проще, Нетти, клянусь богом. Тебе будет легче, чем мне, ты ведь намного умнее меня. Я уж молчу о том, что твои волосы от природы прямые.

— Какое они имеют отношение?

— Ты хоть представляешь, сколько прилагается усилий по выпрямлению волос? Я в постоянной борьбе с кудряшками. Диву даюсь, как никого не поубивала. — Я расцеловала ее в щеки. — Все, что ни делается, все к лучшем, вот увидишь.

— Я устала, Аня. Думаю немного вздремнуть, если все в норме. — Я не была так уж уверена, что этот разговор так много для нее значит, но надеялась, что в будущем он поможет ей.

Когда ночью я вернулась домой (или правильно сказать «утром» — где-то около трех), Нетти не было. Она оставила сообщение на моей электродоске, которую, как она знала, я с собой больше не беру.

С ПИРСОМ.

Это шло вразрез с комендантским часом и моими инструкциями.

Я прохаживалась по фойе и пыталась решить, что делать. Телефона у Нетти не было – она же несовершеннолетняя, а если я позвоню в полицию, она попадет в неприятности. Я осмотрела ее комнату в поисках номера Пирса. В тумбочке оказались презервативы – так моя сестра, еще ребенок, занималась с ним сексом? Отчасти, знать мне этого не хотелось. Наконец, номер Пирса обнаружился в ящике ее стола.

Его голос звучал сонно.

— Пирс.

— Здравствуй, Пирс. Моя сестра с тобой?

— Да, она здесь. Сейчас позову ее к телефону.

— Что? — сказала Нетти.

— Издеваешься? Где ты? Как думаешь, сколько сейчас времени? — Я даже не пыталась говорить спокойно.

— Расслабься, Аня. Я с Пирсом...

— Разумеется.

— Я заснула здесь. Не страшно. Ничего не случилось. Утром буду дома.

— Нет, ты издеваешься? Тебе четырнадцать! Ты не можешь ночевать со своим парнем.

Она отключилась. Я пришла в гостиную и бросила телефон на диван, не заметив, что на нем лежат.

— Ау! — взвыл Тео. — Что произошло?

— Не твое дело. — Вдаваться я не стала. — Когда ты съедешь в свой угол?

— Когда мой босс даст мне время.

— Почему ты здесь? Сегодня нет свиданий? — Тео был популярен в Нью-Йорке, мягко говоря. Не знаю, как он выкраивал время, но каждую ночь у него была новая девушка.

— Нет, я сегодня спящая красавица. — Тео протянул мне телефон.

— Счастливчик.

Я даже не пыталась уснуть. Какое-то время я глазела на потолок, надеясь, что трещины в штукатурке дадут мне представление о том, как быть. Я так же размышляла в шестнадцать лет, с того года, когда все пошло прахом. Что та Аня хотела сделать?

Я выждала до пяти и позвонила мистеру Киплингу.

— Нужна новая школа для Нетти. Строгая, но с хорошими преподавателями. Подальше отсюда.

Мистер Киплинг управился быстро. Несколькими часами позже он сообщил, что отыскал в Бостоне школу при монастыре, готовую принять ее в середине семестра.

— Ты хорошо подумала, Аня? Это важное решение, не стоит спешить.

Я собрала чемодан Нетти и как раз его закрывала, когда она вошла. Не спуская с меня глаз, она спросила:

— Что такое?

— Слушай, мы обе знаем, я не была тебе хорошим опекуном. Я слишком занята клубом, чтобы приглядывать за тобой...

— За мной не нужно приглядывать!

— Нужно, Нетти. Ты ребенок, и я боюсь, что если не вмешаюсь прямо сейчас, твоя жизнь будет разрушена. Взгляни на Скарлет.

— Пирс не похож на Гейбла Арсли!

— Я вижу, как ты совершаешь ошибки, потому что он рядом. Я вижу, как ты становишься на скользкую дорожку. — Я перевела дыхание. — Я уже говорила, что не хочу, чтобы все закончилось как у Скарлет, а еще, — это было трудно признать — как я.

Сестра взглянула на меня с мольбой.

— Анни! Анни, не говори так! Посмотри на свой клуб.

— У меня не было выбора. Меня выгнали из школы. Со стороны, наверное, кажется, что моя жизнь обустроена, но я хочу для тебя больше возможностей, чем их было у меня. Я не хочу обременять тебя работой в клубе. Не хочу обременять тебя всем, что связано с шоколадом или нашей испорченной Семьей. Я искренне верю, что тебе уготовано лучшее.

Нетти вытерла глаза рукавом.

— Ты вынуждаешь меня плакать.

— Мне жаль. Мистер Киплинг выбрал эту школу из-за хорошей научной программы, которая там много лучше Троицы. — Я попыталась сделать голос оживленным. — Разве не здорово, что никто не будет там о тебе знать? Там не будет предубеждений.

— Прекрати вешать лапшу на уши, Аня. Наверное, тебе хочется выдергать мне волосы. Или хочется скинуть меня, чтобы я была обузой для кого-то еще.

— Это не правда! Ты хоть понимаешь, как я без тебя буду одинока? Ты моя сестра, и во всей этой паршивой антиутопии сильнее тебя я никого не люблю. Но я боюсь, Нетти. Боюсь, что все порчу. Не знаю, как правильно поступить. Я едва понимаю, как ради себя самой поступить. Хочу, чтобы папа был жив. Или мама. Или бабушка. Мне ведь только восемнадцать и я понятия не имею, как с тобой разговаривать. Знаю одно: хочу, чтобы кое-кто уехал из города из-за тяжелого периода в Троице. Чтобы она уехала подальше от мистера Бири и людей, подобных ему, а также нашим родственникам.

Она сопротивлялась мне по дороге на станцию Пенн и у кассы (к развлечению молодежной спортивной команды – я видела сумку с мячами, но вид определить не смогла) и продолжала сопротивляться в зоне ожидания под знаком платформы. Попрошайка пихнул мою сестру и сказал: — Дай ты ей уже передышку. — Мы были примерно одинаковой комплекции, кстати, но бомжу пришло в голову, что я нуждаюсь в защите от четырнадцатилетней верещалки.

— Я сбегу, — сказала Нетти. — Независимо от того, что ты говоришь, я не сяду в этот поезд. — Она скрестила руки на груди и выпятила губу. Она выглядела той, кем является – подростком, обозленным на весь мир и каждого в нем. Я же подозревала, что выгляжу как ребенок, на спектакле притворяющийся взрослым.

— Не поедешь, если согласишься на то, о чем мы разговаривали дома. Ты исправишься?

Громкоговоритель объявил о прибытии поезда на Бостон. Она плакала и всхлипывала. Я предложила ей платок. Нетти высморкалась и выпрямилась.

— Как ты заставишь меня сесть в поезд? — спросила она спокойно. — Ты физически не сможешь. Я выше тебя, может, даже сильнее.

Кондуктор уже был наверху. Львенок осознал серьезность служителя зоопарка.

— Не могу, Нетти. Могу только сказать, что люблю тебя, и думаю, что это к лучшему.

— Ну а я думаю, это ужасно. — Мы уставились друг на друга. Ни я, ни она не моргали. Секунду спустя она развернулась на каблуках и зашагала по лестнице, ведущей к поезду.

— До свиданья, Нетти! — окликнула я ее. — Я люблю тебя! Звони мне, если что-нибудь нужно.

Она не ответила и даже головы не повернула.

Через неделю она позвонила мне, рыдая.

— Пожалуйста, Аня. Пожалуйста, позволь мне вернуться домой.

— Что случилось?

— Я здесь больше не могу. Куча правил, пусть я и новенькая. Если ты заберешь меня домой, я стану послушной, клянусь. Признаю, я вела себя ужасно. Не следовало мне оставаться у Пирса. Не следовало грубить тебе и мистеру Бири.

Я – кремень.

— Протяни еще пару недель.

— Не могу, Аня! Я умру. Я правда умру.

— Они плохо с тобой обходятся? Если это так, ты должна мне сказать.