Андрей Юрьевич выставил руки:
- Успокойтесь. Это только я.
Ничего себе - «только»! Я заметалась - куда бы деть или затушить сигарету, но поняла - застукана, хмыкнула и демонстративно затянулась. Андрей Юрьевич никак мое антидисциплинарное поведение не прокомментировал. Выглянул в окно – видимо в поисках моего несуществующего "серенадщика".
- Что ж вы убежали? Скучно с нами стало?
А вы-то сами с чего вдруг удалились? Я пожала плечами. Не рассказывать же ему о своих возрастных переживаниях! Вот доживет до того времени, когда хорошенькая осьмнадцатилетка назовет его «дяденькой», тогда и поймет. В качестве отмазки предложила свою сигарету.
- Покурить захотелось.
Он словно впервые ее заметил.
- А я и не знал, что вы курите. Никогда не пахло...
Когда это он успевает меня обнюхивать? Или у бывших курильщиков обоняние переразвито? Я хмыкнула.
- Курю. Когда выпью.
Некоторое время он созерцал процесс курения - так сосредоточенно, точно его завораживала необычайная красота моих действий. Начав давиться дымом, я решила прекратить это издевательство - достала из сумки пачку и провокационно покрутила у него перед носом.
- Хотите?
- Я не курю.
- Ну и не курите. Но ведь хотите?
Он внимательно посмотрел на меня. Сделал два шага назад и осторожно выглянул в основной коридор.
- Никого. Давайте, быстро!
Я выщелкнула ему сигарету. Дала прикурить. Андрей Юрьевич затянулся и сказал с чувством:
- Какая гадость!
- И не говорите! - согласилась я, тоже затягиваясь. Мы мирно прикончили наши сигареты, Андрей Юрьевич выкинул окурок на улицу и сказал:
- Пойдемте?
«Пройдемте!», передразнила я про себя и нехотя сползла с подоконника.
Войдя в свой кабинет, он первым делом огляделся, принюхался и грозно вопросил:
- Кто-то опять курил?!
Несколько человек поспешно порскнули в разные стороны. Я оценила грамотность подхода. Сказывается большой опыт...
Открыла я дверь в собственную квартиру, приглядываясь и принюхиваясь. Ага, похоже, у меня побывала маман. Наша мама, несмотря на возраст, энергичнее нас всех, вместе взятых. Периодически она устраивает набеги на квартиры дочерей, чтобы уличить нас в отсутствии порядка, недосмотре за детьми и недокорме домашних животных.
Вот и записка на кухонном столе: «Где ты попадаешь? Привезла тебе пироги с яйцами и луком. И с творогом. Помой люстру, стыд смотреть. Мама». М-да… хорошо, что она меня не дождалась. Для матери бокал шампанского, выпитый на внезапной «корпоративке», равнозначен залитой за воротник бутылке водки: ну что еще делать безнадежно незамужней дочери одинокими тоскливыми вечерами? Только спиваться. Вот такая вот непостижимая материнская логика…
Я зашуршала мешком с пирогами. Ура, и ужин не надо готовить. Сама я пироги не пеку уже давно - по принципу экономии энергии (а если проще, из врожденной лени) - разве что один и на весь противень. Заварив чайку, принялась поглощать жутко калорийный и жутко вкусный продукт. Ела и приглядывалась к люстре - и правда, грязновата. Ну не вечером же ее начинать драить. Вот подожду выходных, вымою... если не найдется другого интересного занятия.
Кот Марс сонно помаргивал на меня желтым глазом. Второй открывать было лень - похоже, от бабушки ему тоже перепало много чего вкусненького.
Я подумала и решилась на постирушку. Загрузила машинку-автомат, включила двухчасовую программу и улеглась на диван с книжкой. Завтра могу говорить с чистой совестью: «ой, вчера весь вечер стирала!»
Наутро апрель плавно перетек в ноябрь: снег с дождем, тоскливая хмарь и промозглый ветер. Пришлось опять доставать свитер - а я-то с вечера приготовила легкомысленную кофточку с коротким рукавом и большим декольте - вдруг кто соблазнится моими бледно-зимними прелестями? Краситься теперь придется на работе, чтобы тушь по дороге не смылась - в прямом и переносном смысле. Я намотала теплый шарф, поглядела на себя в зеркало, вспомнила, что все-таки весна на дворе, и поменяла его на тонкий шейный платок.
Задубела еще до того как сесть в автобус, оказывается, и перчатки дома оставила. Ну не возвращаться же теперь за ними!
Так что на работу я явилась трясущаяся, со скрюченными пальцами, красным носом и мокрыми от снега волосами. И, естественно, в этом самом виде меня застал не вовремя выглянувший Андрей Юрьевич. Застал и - застыл. В ужасе, надо полагать.
- Замерзли?
Я только зыркнула на него - терпеть не могу вопросов под локоть. Да еще с вполне очевидным ответом. «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя?»
- Уг-гад-дайте... – предложила я, стуча зубами. Он помог мне снять пальто, аккуратно встряхнул его от капель дождя-снега и повесил в шкаф. Я кинулась в кресло, растирая руки. Начальник продолжал торчать у меня над душой. Я злобно вскинула глаза:
- Вам что-то нужно?
- Нет, - убрался, наконец. Слегка оттаяв, я попыталась (безнадежно) спасти остатки прически. Негнущимися пальцами взялась за тушь.
Открылась дверь. Я чертыхнулась - все еще про себя, оцените выдержку - и уставилась на Андрея Юрьевича одним накрашенным глазом. Спросила - угрожающе:
- Ну?!
Он продемонстрировал бутылку коньяка и пузатую рюмку.
- Выпейте. Согреетесь.
Я растерялась.
- Так на работе же нельзя...
- Вы не пьете, - наставительно сообщил Андрей Юрьевич. - Вы лечитесь.
Конечно, это круто меняет дело! Я взяла рюмку - чиф налил мне половину.
- Чин-чин, - пробормотала я, поднесла ее к синим губам и замерла. За стеклянной дверью приемной стояла Аня, таращилась на нас круглыми глазами. Интересно, а что бы я подумала, увидев, как начальник с утра опохмеляет свою секретаршу?
- С понедельничком вас! - сказанула я и залпом выпила коньяк. Как только люди его смакуют? По мне так лучше водка - там, по крайней мере, заранее знаешь - гадость. Недоразвитый вкус, что не говори... Андрей Юрьевич закрутил крышку.
- Подготовьте договор с «Сибесто». А макияж у вас оригинальный. Такой... асимметричный.
- Спасибо, Андрей Юрьевич, - прочувствованно сказала я. - Не всякий сможет оценить мою неброскую красоту!
Он предпочел ретироваться.
Работы было завались, весь день туда-сюда шлялись разнообразные люди, так что с чифом мы свиделись уже ближе к вечеру.
- Как здоровье? - поинтересовался он.
- Апхчи! - проинформировала я.
- Мало налил, - констатировал он.
Я пробубнила, спрятав нос в платок:
- Приду и сразу в кровать. Самое верное средство. А вы держитесь от меня подальше. ОРЗ все-таки!
Он снисходительно посмотрел на меня. Заявил с достоинством:
- Я никогда не болею!
И, разумеется, сглазил.
Наутро я лицезрела своего начальника чихающим, гундосящим и хрипящим. Я же была уже свежа и прекрасна, как майская роза. Все ОРЗ и ОРВИ у меня как рукой снимает, стоит лишь моему организму на-подольше принять горизонтальное положение.
К обеду я робко заикнулась насчет посещения поликлиники. Чиф попытался пронзить меня взглядом, но из-за слезящихся глаз эффект вышел смазанным.
- Пройдет!
Все правильно - дураки умирают по пятницам, а трудоголики - на рабочем месте...
Часам к трем я заглянула в кабинет. Чиф сидел в кресле, закрыв глаза. Лицо его пылало. Все вопросы моментально вылетели у меня из головы. Я подошла и бесцеремонно пощупала его лоб. Определила:
- Тридцать восемь и пять!
Андрей Юрьевич открыл глаза, посмотрел и прижал мою ладонь ко лбу.
- Холодная...
- А вы горячий... - в тон отозвалась я. - Ну-ка, вставайте! Одевайтесь!
Он из-под руки посмотрел на меня, вздохнул и, к моему удивлению, поднялся. Перекинул плащ через руку.
- Куда? - прикрикнула я. - Надевайте!
- Жарко же...
- На-де-вай-те!
И он опять послушался. Не успела я порадоваться обретенной возможности покомандовать собственным начальством, как задумалась - правильно «надевайте плащ или одевайте»? Все филологическое образование покоя не дает!
- Идемте! - я погнала его из кабинета вон. Чиф с тоской глянул на свой осиротевший стол, но повиновался. Сообщая по телефону заму, что начальник отбывает болеть, я увидела, как Андрей Юрьевич вытаскивает из шкафа мое пальто.
- Зачем это?
- Закрываем приемную, - пробормотал он, пытаясь на меня его напялить. - Домой.
Да, похоже, у чифа температура зашкаливает - иначе с чего бы он решил меня отпустить пораньше? Но это, по-моему, единственное распоряжение начальства, которое не вызывает у подчиненных никакого внутреннего протеста.
Я с минуту наблюдала, как Андрей Юрьевич пытается вставить ключ в дверцу «бэхи».
- Может, попросить Валеру, чтобы вас отвез?
Он открыл дверь.
- А, может, вы?
- А? - обомлела я.
- Умеете водить машину?
- Не «БМВ»! - категорически заявила я.
- «Запорожец»?
- «КАМАЗ»! - огрызнулась я.
- Может, попробуете? Как с мотоциклом? - он кинул на меня взгляд и хрипло засмеялся. - Ладно, не будем рисковать. Садитесь.
- Зачем?
- Вы домой пешком собираетесь идти?
А как, вообще-то, обычно ходят? Я могла добраться и на автобусе, как проделываю это практически каждый день... Пожав плечами, полезла в открытую передо мной дверцу. Прокатимся еще разок, бог троицу любит.
- Вы еще должны мне инструкции дать, - сообщил Андрей Юрьевич, выезжая на проспект.
- Какие?
- Ну... как лечиться.
- А! - обрадовалась я, разворачиваясь к нему. - Хорошо. Есть у вас дома какая-нибудь травка?
- Травка... анаша? - уточнил он. Я поглядела на чифа. Похоже, вместе с высокой температурой у моего начальника прорезалось и чувство юмора. Интересное сочетание.
- Не знаю, подойдет ли, - в тон отозвалась я. - Никогда не употребляла. Тем более, в качестве лекарства. Так вот, берете ромашку, тысячелистник, зверобой или что найдете...
Чиф, покашливая, слушал, иногда кивал - словом, создавал вид полной заинтересованности. Как позже выяснилось - только вид. Когда он остановил машину, я огляделась и удивилась: