Умер – Жнец мертв. Я навис над ним с мечом наготове, на случай, если это просто уловка, но покрасневшие глаза Жнеца уже смотрели на меня неподвижным мертвым взглядом. Я склонился над ним и осторожно принюхался. Этот острый, пряный запах чувствовался сильнее прежнего. Я взглянул на стол, однако мензурка с бурлящей зеленой жидкостью была разбита вместе со всем остальным. Мне было интересно, эта ли жидкость попала на Жнеца, но выяснить это не было никакой возможности.

– Логан! – донесся до меня голос отца. – Где ты?

– Здесь, внутри, – крикнул в ответ. – Иди на мой голос!

Несколько секунд спустя отец вбежал в комнату, за ним следовали Инари и Сергей. Они остановились при виде меня, склонившегося над трупом. Затем осмотрелись в комнате, на предмет других врагов. Когда стало ясно, что я один, их взгляды стали более оценивающими, когда они разглядывали артефакты, разбитые мензурки и пакетики с травой, разбросанные по полу.

Спустя мгновение отец подошёл ко мне и положил руку на плечо.

– Всё хорошо?

Я кивнул. – Да, я в порядке.

И тут в его взгляде появилась строгость. Отец открыл было рот, собираясь прочесть лекцию о том, как легкомысленно было с моей стороны просто взять и пуститься в погоню. Я вздохнул и приготовился выслушивать его привычный едкий тон. Гвен считала, что Никамедис может давать хороший нагоняй, но с отцом он не сравнится.

Но в последнюю секунду отец закрыл рот.

– Что ж, я рад, что ты в порядке, – в конце концов, сухо произнес он.

Я бросил на него удивлённый взгляд. До того момента в зрительном зале Аоиды, я скорее всего бы не сдержал язвительного комментария по поводу отсутствия взбучки. Но теперь я видел, что он старался, поэтому решил последовать его примеру.

В это время Сергей подошёл к письменному столу, разглядывая оружие и украшения. После чего присвистнул: – Похоже, мы наткнулись именно на тех, что крали артефакты.

– Мне больше волнует это, – отозвался Инари, указывая на то, что осталось от мини-лаборатории. – Как думаешь, что они здесь варили?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Я не успел рассмотреть повнимательней, на меня напал Жнец. Я думал, он сбежал, но, похоже, решил вернуться и выждать, пока я стану менее бдительным.

Я кивнул в направлении трупа.

– Но что бы это ни было, оказавшись на его лице, на пользу ему это не пошло. Думаю, он проглотил что-то из этого. Так что, не я его убил.

– А ты что думаешь, Линус? – поинтересовался Инари, разглядывая мёртвого Жнеца. – Может, кислота какая-то?

Отец сжал губы.

– Не уверен, но я вызову экспертов. Может быть они что-то выяснят. А пока нам стоит держаться подальше от этой части комнаты. Тот факт, что Жнецы мертвы, ещё не означает, что они не оставили каких-нибудь неприятных сюрпризов.

Мы бродили по кабинету, внимательно осматривая каждую мелочь, но не обнаружили ни ловушек, ни каких-либо доказательств того, что Жнецы поджидали нас. В противном случае спрятали бы артефакты получше. Из разбитых мензурок и различных пролитых жидкостей начал тянуться пар, поэтому Инари открыл окно, запуская внутрь ледяной зимний воздух, дабы выветрить потенциально опасные испарения.

После чего мы просто ждали появления остальных членов Протектората, которые должны были обыскать оставшуюся часть здания и идентифицировать Жнецов.

Пока остальные продолжали исследовать травы и осколки, разбросанные на полу, я подошел к артефактам, чтобы получше их разглядеть. О некоторых я уже слышал. Например, о щите Ареса, принадлежавшем греческому богу войны; или о копье египетской богини войны Сехмет. Однако некоторые предметы были довольно-таки сомнительными, ну, например, несколько мелких бриллиантовых колец, якобы принадлежавших Афродите, греческой богине любви, или полу сгоревшая свеча Сольи, скандинавской богини солнца.

Я нахмурился. Жнецы выкрали оружие – здесь все ясно. Но вот для чего им нужны были кольца и свечи? Я покачал головой. Как бы то ни было, это явно не сулит ничего хорошего. До того ужасного нападения в зрительном зале Аоиды я даже не задумывался для чего Жнецы украли украшения Апаты из библиотеки Древности. И в конечном итоге Агрона использовала рубины и другие камни, чтобы попытаться превратить меня в пустую оболочку для Локи.

Тем не менее, несмотря на мое беспокойство по поводу того, что Жнецам удалось заполучить в свои руки столько артефактов – я представлял, для чего они могут их использовать – все мои мысли были о Гвен и о том, как бы они ей понравились. И хотя она постоянно жаловалась, что вынуждена работать в библиотеке, но я-то знал, что на самом деле она наслаждалась, находясь в окружении книг и всех этих редких, диковинных предметов и артефактов, которые на протяжении многих лет собирал Никамедис и другие библиотекари до него.

Если бы Гвен была здесь, она бы переходила от одного артефакта к другому, прикасаясь к каждому, а ее фиолетовые глаза светились бы от волнения, когда она воспользовалась своей психометрией, чтобы разгадать тайны артефактов. Иногда, слушая ее рассказы о книгах, мечах и луках, о том, как их использовали на протяжении многих лет, можно было подумать, что эти предметы на самом деле живые.

Конечно, я бы поддразнивал ее за то, что она так взволнована из-за кучи книг, оружия и украшений. Она бы мило сморщила носик, как умела только она, закатила глаза и ударила по плечу, сказав, что я зануда и обломщик...

– О чем думаешь? – поинтересовался отец, подойдя ко мне.

– Ни о чем. Просто... ничего. Почему ты спрашиваешь?

Он помедлил. – Ты улыбался. Впервые с тех пор как... в общем, ты уже давно не улыбался.

– Ох.

В этом не было ничего удивительного. Мысли о Гвен всегда вызывали у меня улыбку... пока я не вспоминал, что сотворил с ней.

Я больше ничего не сказал, надеясь, что отец сразу уйдет. Однако он остался рядом со мной. Так мы и стояли возле стола, рассматривая оружие и остальные артефакты, и не глядя друг на друга.

Наконец, отец прочистил горло, прерывая неловкое молчание. – Ты сегодня хорошо сражался, – похвалил он. – Хотя ты не должен был убегать, не зная, сколько еще Жнецов прячутся здесь. Если бы их было больше, они бы нас разделили. Они могли убить тебя.

Я закатил глаза.

– Я уже не ребенок, папа. Давно не ребенок. Я – спартанец, а спартанцы любят воевать. И ты знаешь об этом, потому что ты тоже – спартанец. Я видел Жнеца, и не мог позволить ему уйти. Я побежал за ним не чтобы рассердить тебя. А потому, что ты и остальные контролировали ситуацию в столовой. И это было правильным решением, как-никак он привел меня к артефактам. Кто знает, сколько часов бы мы потратили на их поиски? Кроме того, если бы Сергей и Инари поступили также, ты бы не стал читать им нотации.

На мгновение в его глазах вспыхнула ярость, и он стиснул зубы. Я напрягся, приготовившись к новой ссоре. Это то, чем мы занимались с тех пор, как погибли мама и сестра.

– Знаю, – согласился он. – Ты прав. Я бы не стал сомневаться в решении Сергея или Инари, если бы они поступили также. Но только потому, что они – члены Протектората, подготовленные к таким ситуациям, и знают, на какой идут риск. И дело не только в этом... они сознательно согласились на риск, присоединившись к Протекторату.

Я открыл рот, чтобы сказать, что я также осознавал всю степень риска, но он поднял руку, заставив меня проглотить слова – пока что.

– Просто... Я уже потерял твою маму и сестру. Из-за Агроны и всего... что она сделала.

Голос отца был низким и хриплым, будто ему было больно произносить это, наконец, признавая жестокое, злобное предательство Аргоны. Он не произносил её имени с того самого дня в Аоиде. По крайней мере, при мне. Уверен, он разговаривал о ней с Сергеем и Инари, о том, как лучше всего найти ее и остановить навсегда.

Отец вновь прокашлялся.

– Я не хочу потерять ещё и тебя, Логан. Я уже и так многое потерял из-за Жнецов. Мы все. Особенно ты.