— Представляю. — Нежно улыбнулась мне девушка и, разлепив объятья, что-то напевая, пошла на выход из кухни. Впрочем, и мы с Этьеном тут надолго не задержались, ведь он резко «вспомнил» про какие-то дела…

      Уже вечером, когда мы сидели с ним в нашей комнате, и молча пили как всегда слишком сладкий чай, я думал о том, что же произошло на кухне. Неужели Этьен и правда приревновал меня? Или просто теперь, после того, что я узнал, мой воспаленный мозг во всем будет видеть какой-то подтекст? Ведь он не просто так был с тем парнем? Он, наверное, что-то должен значить для Ена? Но как тогда объяснить ту его реакцию на кухне?

      Не знаю почему, но мне казалось очень важным выяснить, значу ли я все-таки что-то для Этьена или мне просто показалось. И я видел только один способ проверить это — нужно просто дать ему выбор и посмотреть, кого он предпочтет. Конечно, логично будет, если он выберет того парня, с которым они, видимо, веселились все эти дни, что я пропадал на репетициях. Но так, я хотя бы буду уверен, что все мои догадки — всего лишь плод моего воображения.

— Знаешь, Ен, что-то меня очень пугают предстоящие репетиции…

— С чего вдруг? Ты же уже был на них. — Улыбнулся блондин.

— Ну… Раньше я ведь просто так ходил на них, для души. А теперь я точно знаю, что буду выступать перед большим количеством народа. И это страшно…

— Бояться нечего, День. Зрители не знают, как должно быть правильно, так что даже не заметят, если ты и допустишь какую-нибудь ошибку.

— Может, и так. Но… — Ну, рубим с плеча. — Я хотел попросить тебя приходить на мои репетиции… Мне сейчас действительно очень нужна поддержка… Хотя, у тебя, наверное, и другие дела в это время есть, так что, если ты откажешься, я пойму.

— Нет. Никаких дел. С радостью приду, День. — С улыбкой сказал Ен, потом забрал из моих рук уже пустую кружку, и направился на выход из комнаты, уносить грязную посуду в раковину. Только зачем-то по пути захватил с тумбочки свой телефон.

      А я остался в растерянности сидеть на своей импровизированной кровати. Почему в растерянности? Потому что даже с его выбором, в моей голове ничего не прояснилось. Почему он так быстро согласился? Потому, что выбрал меня, или, может, тот парень, на самом деле, для него был просто однодневным приключением, и он не собирался с ним больше видеться, оттого и его согласие?

      А на следующее утро, Этьен, как и обещал, пошел со мной на репетицию, и всё время просидел на том же месте, откуда я и сам не так давно наблюдал за девчонками. Но за несколько минут до окончания тренировки, он встал со своего места, показав мне на телефон, якобы ему нужно ответить на звонок, и пошел в сторону выхода из зала. Но всё, что увидел в этот момент я — неожиданный ответ на мой вчерашний вопрос. Красноречивый такой ответ в виде немаленького бугра в области его ширинки.

      Ен вышел из зала, а я стоял и заторможено пытался сообразить, зачем мне вчера вообще потребовался ответ на подобный вопрос. Так ли сильно мне было необходимо его узнать?

      А главное, что мне теперь делать с этим знанием?

  Часть VII

— Хочешь, День?

      Я вынырнул из своих мыслей и удивленно уставился на Этьена. Хочу? Кого я хочу?

— Ч-что?

— Я говорю, там девчонки пирог вкусный испекли, хочешь кусочек? Принести тебе?

— А, н-нет, спасибо…

      Ен вышел из комнаты, видимо, за тем самым пирогом. А мне хотелось, как собаке после купания, стряхнуть с себя всю ту хрень, что неотрывно лезет в мою голову вот уже который день.

      Теперь абсолютно любое действие Этьена воспринималось, как какой-то намек. Эти намеки я видел абсолютно везде: в его, казалось бы, простых будничных фразах, из которых мой мозг вычленял только те, которые можно понимать двояко, а те, которые нельзя, додумывал и все равно воспринимал, как ему хотелось; в его глазах, которые неотрывно следили за мной на каждой репетиции, словно обволакивая меня, забирая в свой плен, гипнотизируя, не отпуская, теперь, его глаза больше не воспринимались как обычные темно-зеленые, я видел только, как в них, вместе с искорками счастья или веселья, пышным цветом расцветает зелень, в сочетании создавая самые глубокие и самые красивые глаза из всех, что я когда-либо встречал; в его привычке ходить по комнате в одних трусах, тем самым, выставляя напоказ все достоинства своего тела, на которые, впрочем, раньше я не особо и обращал внимание, но теперь его торс, его сильные руки, да даже просто его кожа, воспринимались слишком уж интимно, это не говоря уже о том, что нижнее белье особо и не старалось спрятать то, что надо прятать, а, наоборот, заставляло обращать внимание именно на ту часть тела, на которую было надето; черт, да даже в его молчании я видел какой-то скрытый смысл. И это было просто какое-то сумасшествие…

      Сегодня должно быть последнее выступление в этом городе, закрытие должно проходить феерично, так что нашу репетицию отменили, чтобы девчонки смогли нормально прогнать своё выступление, не отвлекаясь на другие номера. Дождавшись, пока все уйдут из дома отрабатывать выступления, я пошел на кухню. Силачу ведь все равно не было дела до того, чем я занимаюсь, и занимаюсь ли вообще. Так что ничто не мешало мне просто побыть в одиночестве, хоть немного привести в порядок свои мысли и подумать. А подумать было о чём…

      Если сравнить меня, приехавшего на гастроли с цирком, в первый день тут, и сейчас, когда нам уже пора уезжать в следующий город, это будут два разных человека. По крайней мере, один из них точно будет двинутым на всю голову…

      Ну, а как еще объяснить тот факт, что та реакция Ена, еще на первой моей репетиции, сначала настолько выбила почву из-под моих ног, что я, как придурок, несколько дней просто избегал человека, который даже не подозревал, в чем он виноват? Дома, я практически все время проводил с ребятами в гостиной, возвращаясь в комнату только после полуночи, чтобы Этьен наверняка уже спал, а с утра, ни свет ни заря, поднимался и шел на репетицию. Ен не понимал, с чего вдруг я уходил без него, если сам же и просил его приходить на свои тренировки, но, несмотря на мою отстраненность, он все равно, как и обещал, приходил на каждую из них, и сидел до самого конца.

      Так, я избегал его несколько дней. Ровно до того момента, как у меня щелкнуло что-то в голове. Почему-то пришла мысль, что если я и дальше продолжу вести себя, как идиот, Этьену это надоест, и он просто перестанет приходить на тренировки к человеку, которому это, похоже, и не нужно. За этой мыслью пришла еще одна: если он не будет приходить ко мне, значит у него снова появится свободный отрезок времени, который он сможет тратить на того парня… И как перемкнуло. Я не согласен! У него же встал! На меня встал! Значит, это я ему нравлюсь. Так какого черта он будет трахать каких-то там шлюшек, притом, в нашей с ним комнате? И тогда растерянность сменилась боевым настроем.