— Смотрите, — сказал Миран, взмахнув сумкой, — еще не все потеряно.

Грин подумал, что капитан обращается к своим драгоценностям. Миран обернулся и подал кому-то знак подойти.

Из темноты выскользнул Гризкветр. Со слезами на глазах он подбежал к матери и обнял ее.

Арма тихо заплакала. До этого момента ей как-то удавалось заглушать тоску по детям, о которых думала, что потеряла навсегда. Сейчас нужно было думать о себе и двух оставшихся в живых дочерях. А теперь вид старшего сына, неожиданно появившегося из темноты, словно из могилы, разбудил спавшую до поры печаль.

— Благодарю богов за то, что они вернули мне сына, — всхлипнула Арма.

— Если эти боги такие распрекрасные, то почему они убили двух других твоих детей? — раздраженно поинтересовался Ми-ран. — Почему они поубивали членов моего клана и разбили мою «Птицу»? Почему?

— Заткнитесь! — шикнул на них Грин. — Сейчас не время плакать о чем бы то ни было. Нам нужно найти укрытие. Философию и слезы можно оставить на потом!

— Меннирокс — неблагодарный бог, — пробормотал Миран. — После всего, что я для него сделал...

Арма вытерла слезы и спросила:

— Как ты ухитрился бежать? Я думала, что всех мужчин, которые не разбились во время крушения, убили дикари.

— Они и убили — почти всех, — ответил Гризкветр. — Но я заполз в трюм и спрятался под перевернувшимся рыбным баком. Там было мокро, и вокруг валялась дохлая рыба. Дикари меня не нашли, да вряд ли и искали, они были слишком заняты грабежом. Я подумал и решил переползти на другой бок судна, где не было дикарей, так и сделал, и обнаружил, что могу уползти через заросли травы — они начинались сразу же у борта. Я едва не умер от испуга, когда столкнулся нос к носу с Мираном. Он тоже сумел спрятаться.

— Во время столкновения меня сбросило с капитанского мостика, — вмешался Миран. — Я наверняка переломал бы себе все кости, но я приземлился на парус — одна из мачт упала на правый борт, и ее паруса все еще были натянуты, — почти как в гамак. Несколько раз я чувствовал, что сейчас упаду, и так бы оно и случилось, если бы я был хоть на фунт тяжелее и хоть на дюйм толще. Оттуда я спустился в траву и пополз вдоль края острова. Как это...

— Послушайте! — перебил его Гризкветр. — Этот остров — это вуру!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Грин.

— Когда я полз вдоль края острова, то решил перевеситься через него и посмотреть, нельзя ли спрятаться снизу. Но спрятаться было негде, потому что вся нижняя часть острова оказалась одним ровным щитом. Я знаю, потому что хорошо все рассмотрел в лунном свете. Она была совершенно ровная, как железная плита. Но это еще не все! Вы же помните, что повсюду вокруг трава была высокой? Ну вот, у самого края острова трава была тоже высокой, но трава под островом была короткой. Даже больше того — она исчезала! Верхушка травы просто брала и исчезала в воздухе! Оставалась только нижняя часть, высотой не больше дюйма!

— Выходит, этот остров — здоровенная газонокосилка, — сказал Грин. — Очень интересно. Но мы разберемся с этим попозже. А сейчас...

И он пошел к маленькой хижине, стоявшей у входа в пещеру. Когда Грин добрался туда, из дверей в разные стороны прыснули несколько крупных котов. Мгновение спустя Алан вышел обратно и широко ухмыльнулся:

— Жрица без сознания. Пахнет там, как в пивоварне. Из кошачьих мисок тоже. Коты лакают из чашек, стоящих на полу , кружат по хижине, воют и дерутся. Если только они ее не разбудят, то ничего не случится.

— Я слыхала, что старые жрицы часто спиваются, — сказала Арма. — Они вынуждены жить в одиночестве, потому что они табу, и к ним никто не приходит, только для проведения обрядов. Вот у них и остаются коты да бутылка.

— А, — сказал Миран, — ты думаешь об истории Самдру, портного, который стал матросом. Ее считают детской сказкой, но теперь я понимаю, что в ней что-то есть. Помнишь, в этой истории описывается такой холм и такая пещера. И там сказано, что на каждом блуждающем острове есть такое место. И...

— Ты слишком много болтаешь, — оборвала его Ага. — Пошли в пещеру.

Грин понял, что означали эти слова Аги. Миран потерял лицо, поскольку допустил крушение своего судна и гибель стольких членов своего клана. Для Аги и остальных женщин он больше не был капитаном Мираном, богатым главой клана. Он был просто Мираном, потерпевшим кораблекрушение матросом. Старым толстым матросом. Вот и все. И ничего больше.

Миран мог избавиться от этого, покончив с собой. Но его отчаянное стремление выжить окончательно уронило его в глазах женщин.

Видимо, Миран это понимал, потому что не стал ничего отвечать, а просто отошел в сторону.

Грин вошел в пещеру, сделал шагов тридцать и оглянулся через плечо. Вход все еще был виден, и лунный свет четко обрисовывал проем.

Кто-то закашлялся. Грин собрался сделать замечание, чтобы все вели себя тихо, но тут у него защекотало в носу, и он сам громко чихнул.

— Пыль.

— Ладно, — сказал Грин. — Может, они никогда сюда не заходят.

Неожиданно туннель под прямым углом свернул влево. Проникавший со стороны входа слабый свет сменился полной темнотой. Отряд остановился.

— А что, если это — ловушка для непрошеных гостей? — запричитала Инзах.

— Сейчас проверим, — рявкнул Грин. — Мы пойдем в темноте, пока не доберемся до еще одного поворота, и там зажжем факел. Местные жители не увидят света.

Алан пошел вперед, держась левой рукой за стену. Внезапно он остановился, и в него врезалась Арма.

— Что это? — с беспокойством спросила она.

— Каменная стена сменилась металлической. Вот пощупай.

Грин направил ее руку.

— Да, в самом деле, — прошептала Арма. — Здесь совершенно четкая граница, и я чувствую разницу между этими двумя поверхностями.

— И пол тоже металлический, — добавила Суни. — У меня ноги босые, я все хорошо чувствую. И пыль вся куда-то исчезла.

Грин пошел вперед и через тридцать шагов добрался еще до одного поворота под прямым углом, на этот раз ведущего вправо. Стены и пол были сделаны из гладкого холодного металла. Убедившись, что весь отряд завернул за угол, Грин приказал женщинам зажечь один из факелов, прихваченных из длинного дома. При его свете все принялись изумленно озираться.

Вокруг был сплошной серый металл. Стены и пол — все из металла.

Никакой мебели.

Ни пылинки.

— Вон проход в другую комнату, — сказал Грин. — Мы можем пройти туда.

Он взял факел и, сжав в другой руке нож, двинулся вперед. Но, перешагнув через порог, землянин остановился.

Это помещение было больше, чем предыдущее. Здесь уже стояла кое-какая мебель. А дальняя стена была не металлической, а земляной.

В этот момент помещение залил свет, исходящий из неведомого источника.

Суни вскрикнула, бросилась к матери, отчаянно в нее вцепившись. Дети заревели, да и взрослых обуял страх.

Один Грин не шелохнулся. Он понял, что произошло, и не мог винить остальных за реакцию. Они никогда не слыхали об электронных реле, поэтому трудно было представить, что они будут сохранять спокойствие.

Единственное, чего испугался Грин, что крики привлекут внимание дикарей. Он поспешил убедить женщин, что не стоит бояться этого необычного явления. У него на родине это — простая белая магия, которой может научиться любой.

Женщины утихли, но видно было, что они встревожены. Их широко распахнутые глаза неотрывно следили за Грином.

— Местные жители этого не боятся, — сказал он. — Они должны время от времени приходить сюда. Видите? У земляной стены построен алтарь. И судя по куче костей — жертвоприношения происходят здесь.

Грин заглянул за другую дверь. На первый взгляд казалось, что там ничего нет. Но Алану не верилось, что там действительно пусто. У него появилось ощущение, что он стоит на пороге какого-то значительного открытия. Эти помещения и этот свет были свидетельствами развитой цивилизации — более древней, чем его собственная. Грин понимал, что сам остров должен приводиться в движение автоматически действующей антигравитационной установкой, использующей либо атомную энергию, либо магнитное поле планеты. Зачем эта установка была закрыта сверху землей, камнями и деревьями, Грин не знал. Но он был уверен, что где-то в недрах острова должны скрываться другие помещения, не меньшие, чем эти, а то и большие. Где находится энергетическая установка? Была ли она запечатана так, чтобы никто не мог к ней подобраться? Или, что казалось более вероятным, ведущую к установке дверь можно было открыть, но лишь при наличии какого-то особого ключа?