— Это плохо, да?

— Ну, это нехорошо, — соглашается он. — Хорошая сторона в том, что и ты, и Смерть хотите одинакового конца, невзирая на причины. Он сделает всё возможное, чтобы помочь тебе преуспеть, так как такой исход в его интересах. Но он не может просто назначить любого призрака твоим проводником. Это должен быть кто-то, связанный с твоей жизнью. Чтобы у него было сильная заинтересованность в твоём результате.

— Вот почему это много стоит?

— Если бы это были три случайных души, то ничего бы не стоили. Босс может выхватить их до того, как они перейдут. Но так как просьба специфическая, нам придётся обращаться к Питеру, чтобы он отпустил души, а затем уговорить души принять участие.

Меня осеняет идея.

— Я нравлюсь Питеру. Он точно мне поможет.

Гидеон фыркает.

— Питеру нравятся все. Это часть его обаяния. Но никто ничего не делает просто так, и три конкретных души вгонят Смерть в вечный долг перед святым Питером.

— Я не хотела ничего разрушать, — говорю я, пряча лицо в ладонях. Интересно, он использовал какую-то ангельскую магию, чтобы вогнать меня в уныние? — Я просто хочу домой.

Гидеон присаживается на край стула, протяжно вздыхая.

— Я понимаю. И я думаю, на самом деле думаю, что и Смерть это понимает. Но предстоит трудный путь и тебе, и нам.

— Что произойдёт дальше?

— Когда прибудет первый призрак, он или она проводит тебя к месту в твоём прошлом, которое полагается изменить. У тебя будет одна попытка. Каждый призрак будет помогать тебе так много или так мало, как только сам захочет. Мы можем выбрать души, но не можем их контролировать. Ты причинила вред очень многим людям, даже если ты сама этого не хотела. Нет нужды говорить, насколько они хотят, чтобы ты преуспела. Некоторые могут даже захотеть, чтобы ты проиграла.

Делаю глубокий вдох.

— Есть какие-нибудь мудрые слова, которые ты мне пожелаешь?

— Да, — произносит он со смешком. — Не будь собой.

Что мне на это ответить? В его словах есть смысл. Вспыхивают лампы, и все остроумные ответы не успевают сорваться с языка.

— Похоже, твой первый проводник здесь, — говорит он, поднимаясь. — Пожалуй, мне лучше уйти.

Возможно, от незнания того, что будет дальше, я произношу слова, которые удивляют даже меня.

— Гидеон, — говорю я, касаясь его одежды. — Я действительно очень сожалею, что стала причиной стольких бед.

Он улыбается.

— И как на вкус извинения?

— Как лимонад без сахара, — с усмешкой признаюсь.

Он коротко смеётся и добавляет.

— О, и чтоб ты знала, цыганка погибла не от свалившегося пианино, — он останавливается, и я смотрю на него, ожидая откровение, которое он сообщит мне. — Это была труба.

После этого он уходит, оставляя меня в ожидании того, что произойдёт дальше.